– Элиас, он нужен нам живым, – приказал Кэл Вараз, когда священник сверху вниз замахнулся на кирина.

Рам Джас поднял катану и парировал удар, но получил сильный пинок в грудь мгновение спустя и еще один арбалетный болт в спину, когда упал на сломанный стол. Стражники кинулись на него, пинками и ударами кулаков вымещая свой гнев.

Когда Гленвуд пробрался к люку и тихо ускользнул из таверны, он был уверен, что Рам Джас еще жив. Как долго он будет пребывать в таком состоянии – этот вопрос оставался открытым.

У Гленвуда не получалось напиться, сколько бы вина ни заливал он себе в глотку. Он хотел освободиться от Рам Джаса, он хотел, чтобы тот страдал, но желудок заворачивался в узел, и Гленвуд не мог выкинуть из головы окровавленное лицо наемного убийцы. Кейл смыл кровь с меча в фонтане и несколько часов бесцельно бродил вокруг пятого холма Лейта. Никто из тех, кто пытался схватить Рам Джаса, не заинтересовался мошенником. Черный воин, Кэл Вараз, всего лишь бегло осмотрелся возле таверны и потащил прочь бесчувственное тело кирина. Гленвуд видел их, когда был на задворках таверны – он выбрался туда из винного погреба.

Он пытался успокоиться, но даже сейчас, сидя на покрытой травой обочине дороги с бутылкой Резерва Шестого Холма в руках, он чувствовал головокружение. Темнело, ему негде было переночевать, и он не мог даже подумать, что же делать дальше. Свидетельствовало о растерянности Гленвуда и его решение напиться в пределах видимости четвертого холма, где находились темницы Лейта.

Четвертый холм – самый маленький из всех, а каменное строение на его вершине – одно из самых уродливых зданий в Ро Лейте. Его построил особенно воинственный лорд-маршал, который пытался повторить внешний вид казармы Красной церкви. Он замечательно преуспел в этом деле, и здание получилось похоже на приземистую глыбу с зубчатыми стенами снаружи и сотнями тюремных камер внутри.

Гленвуд как бы невзначай несколько раз обошел вокруг холма и уже нашел камеру, куда поместили Рам Джаса, и желоб для кормления, ведущий к ней. Мошенник никак не мог воспользоваться этими сведениями, но ему казалось, что, когда он смотрит на слабый свет, исходящий из камеры Рам Джаса, он каким-то образом сочувствует печальному положению своего спутника. Но если отбросить сентиментальное дерьмо, на самом деле единственным его желанием было собраться с духом и вернуться в Ро Тирис.

Когда Гленвуд выпил последнюю бутылку вина и сел спиной к дереву, он подумал, что нервозность кирина может сказываться и на нем. Он видел с десяток Черных воинов, дежурящих у подножия холма, и заметил небольшое слепое пятно в движении их патрулей. Если бы кому-то захотелось, этот кто-то мог бы дождаться, пока один патруль скроется из виду и не появится другой, и просто дойти до желоба для кормления. Более того, последователи Джаа, похоже, следили только за дорогой, и вряд ли они заметят того, кто укроется в самом желобе.

Мошенник из Лейта улыбнулся про себя и посмотрел на пустую бутылку в руках. Он прекрасно понимал, что обострению своих криминальных наклонностей он обязан легкому притуплению чувств под действием алкоголя и, если он соберется претворить свой глупый план в жизнь, ему понадобится опрокинуть в себя еще бутылку. К несчастью, еще одной бутылки у него не было, и мошенник мысленно обругал себя: зачем он обдумывает такой идиотский план, вместо того чтобы возблагодарить судьбу и как можно быстрее убраться из Ро Лейта.

Черные воины продолжали патрулировать холм. Когда один из воинов исчез с подножия четвертого холма, Гленвуд начал обратный отсчет от десяти. Почти бездумно он встал с травяного газона и медленно направился к улице.

– Восемь, семь, – прошептал он про себя, когда вышел на темную мощеную улицу.

– Шесть, пять, – продолжил он, сворачивая с дороги к каменным стенам темницы.

– Четыре, три, – пробормотал он, уповая на верный расчет и надеясь, что в тени его будет не видно.

– Два, один, ноль, – с этими словами он дошел до верхней части желоба для кормления. Он прижался к каменной стене, которая являлась продолжением внешней стены темницы и разделяла разные желоба. Шаги людей в латных доспехах снова приблизились, и он увидел, как второй Черный воин вышел с другой стороны холма и продолжил дозор. Волна страха и эйфории захлестнула чуть пьяного мошенника. Последователи Джаа продолжали патрулировать улицу, не замечая того, что Гленвуд прячется в верхней части наклонного желоба.

В нижней части наклонного желоба было окошко, закрытое решеткой из толстых стальных прутьев, из которого пробивался тусклый свет от факела. Желоба остались от тех времен, когда таким образом кормили пленников – сбрасывали еду им в камеры. Лорд-маршал, построивший темницу, подошел к ее конструкции с великим вниманием к деталям и бесчисленным ненужным мелочам. Из-под крыши здания выступал большой навес, под которым в прошлом вешали преступников. В эти дни осужденные на смерть встречали чуть более достойный конец.

Снизу доносились голоса. Отдельных слов Гленвуд различить не мог, и ему пришлось спуститься ниже, ведь требовалось выяснить, что происходит внутри камеры кирина. Медленно спускаясь по наклонному желобу, мошенник все еще чувствовал привкус вина на губах. Освещения здесь не было, слабый свет шел только снизу, а навес над камерами хорошо скрывал Гленвуда.

Он несколько раз споткнулся, но не упал, ухватившись за стены желоба. Присев на корточки, он притаился сбоку от зарешеченного окошка. Рам Джас висел в центре тюремной камеры с каменными стенами, его руки цепью приковали к потолку, а кандалы на ногах – к полу. Рядом с ним в углу камеры стояло кресло с кожаными и металлическими удерживающими устройствами. Гленвуд решил, что это какое-то орудие пыток, не слишком распространенное в Тор Фунвейре. Рядом с креслом пылала жаровня, и в ней сквозь пламя лезвием вверх торчал хорошо закаленный нож.

Раны кирина совершенно исчезли, но и ухмылка исчезла тоже, он был почти полностью обнажен, и только небольшой кусок ткани прикрывал область паха. Единственный шрам, который у него остался, проходил через левое плечо и напоминал старую рану от арбалетного болта. Рам Джас был мускулистым, но худощавым, и сейчас, когда он беспомощно висел посреди тюремной камеры, он выглядел жалко. Вместе с ним в помещении находились двое людей, они разговаривали между собой в отдалении от него.

Один – Черный священник, облаченный в черные доспехи, он носил длинный меч в простых ножнах. Во взгляде служителя смерти читалась тревога, но он не проявлял ни единого признака эйфории, которая отмечала заколдованных. Хотя рядом с ним в облегающем фигуру красном платье стояла Изабель Соблазнительница. Гленвуд никогда раньше ее не видел, но внешне она достаточно напоминала Катью, чтобы он сразу узнал в ней одну из Семи Сестер. Прекрасно выполненная татуировка на ее щеке изображала змею, свернувшуюся кольцами, хотя красота женщины как-то терялась из-за гневного выражения лица.

Преступник отвернулся от зарешеченного окна, вспомнив совет наемного убийцы: не смотреть долго ни на одну из Сестер.

– Ты ответишь на ее вопрос, кирин, – равнодушно прогудел Черный священник. – Или ты испытаешь такую боль, которую не сможешь вынести.