— Я, как врач, понимаю ваши проблемы. — Пара сделала несколько шагов к доктору Сото. — Доктор, я позабочусь о том, чтобы снабдить вас медикаментами, если вы согласитесь мне помочь.

Сото посмотрел через плечо на Кея, снова вопросительно взглянул на священника, затем опять повернулся к Ларе.

— Как я могу вам помочь?

— Помогите мне отыскать могилу моей дочери. Доктор смотрел на Лару в изумлении, не говоря ни слова.

— Ее убили во время стрельбы, когда мятежники захватили моего мужа. Ее похоронили где-то здесь. Наше правительство и разные режимы в Монтесангре оставили без внимания мои постоянные просьбы найти ее останки и отправить в Соединенные Штаты. Теперь я сама приехала сюда. Но я не знаю, где ее могила.

Где-то вдалеке в коридоре раздались шаги. Звон посуды и приборов возвестил о наступлении часа ужина. Но в маленьком кабинете, расположенном возле запасного выхода, стояла тишина.

Наконец доктор Сото заговорил:

— Я вам глубоко сочувствую. Ваше мужество вызывает восхищение, это весьма опасное мероприятие. Но я не знаю, что вам ответить. Как я могу знать, где похоронена ваша дочь?

— Вы подписали свидетельство о ее смерти. — Лара подошла к нему еще ближе. Кей напрягся и потянулся к пистолету, но Лара взглядом приказала ему оставаться на месте. — Вы помните вообще об этом случае?

— Конечно.

— Ее звали Эшли Энн Портер. Она умерла четвертого марта, всего за несколько часов до официального объявления начала революции.

— Я прекрасно помню, когда убили вашу дочь, вашего мужа взяли в заложники, а вас ранили.

— Тогда вы должны помнить, что подписали свидетельство о смерти Эшли и дали разрешение на ее похороны.

Капли пота появились у него на лице. Доктор был плотного сложения, даже несколько тучный, ниже нее ростом, с квадратным лицом и бородой; приплюснутый нос говорил о наличии некоторого количества индейской крови. Большие неуклюжие руки, казалось, были не способны делать операции, но отец Жеральдо сообщил им, что доктор Сото прекрасный хирург.

— Простите, но я не помню, чтобы я подписывал подобный документ.

Лара в растерянности воскликнула:

— Но вы должны помнить!

— Очень прошу вас понять, — торопливо проговорил он, — что часы и дни после похищения посла стали самыми бурными в истории нашей страны. Сотни людей были убиты и ранены. Президент и его семья еле сумели спастись. Все, кто состоял у него на службе, были публично казнены, а улицы заливала кровь.

Лара читала обо всем в газетах, когда лежала в больнице в Майами. Доктор достаточно точно описывал царивший тогда хаос.

Кей впервые вступил в разговор.

— Разве вы не запомнили среди всех остальных трупов эту маленькую американскую девочку? Он считал такое немыслимым. Сото покачал лысой головой.

— Сожалею, сеньор, но я вынужден вас огорчить. Лара несколько раз глубоко вздохнула, словно собираясь с силами, затем протянула ему руку.

— Благодарю вас, доктор Сото. Примите извинения за наше несколько необычное появление.

— Я понимаю вашу осторожность. Ваш муж не вызывал особых симпатий среди повстанцев, сейчас находящихся у власти.

— Мой муж представлял Соединенные Штаты, а они приняли сторону президента Эскавеза. Рэндалл просто выполнял свой долг.

— Все так, — мягко согласился Сото. — Тем не менее могу вам гарантировать, что семьи и друзья людей, замученных и убитых подручными Эскавеза, вряд ли отнесутся к вам с большим снисхождением.

— Можем ли мы рассчитывать, что вы не разболтаете о нашем посещении? — напрямик спросил Кей.

— Por supuesto. Конечно. Я вас не выдам.

— Если вы это сделаете, вы об этом пожалеете.

Отец Жеральдо встал между ними.

— Думаю, нам пора идти. У доктора Сото много дел.

— Да, — согласилась Лара. — Мы и так причинили ему достаточно беспокойства.

Отец Жеральдо благословил врача и снова попросил прощения за свой обман. Когда Лара уже подходила к двери, доктор Сото остановил ее, положив руку ей на плечо.

— Я очень сожалею, сеньора Портер. Мне бы хотелось действительно оказать вам помощь. Buena suerte. Доброй ночи.

— Muchas gracias. Спасибо.

Лара набросила платок на голову и за отцом Жеральдо вышла из кабинета. Кей замыкал шествие. Священник повел их тем же путем, каким они пришли сюда, через крыло больницы, которое теперь не работало; у шаткого правительства не нашлось средств на его содержание. Отец Жеральдо был хорошо знаком с расположением помещений больницы, так как многие годы посещал здесь своих прихожан.

Они вышли из здания никем не замеченные. Лара удивилась, что уже наступила ночь. Если говорить правду, то ей было все равно, светло на улице или темно. Она еле передвигала ноги и, наверное, совсем бы остановилась, если бы Кей не поддерживал ее под руку.

После взлета надежд, когда они обнаружили свидетельство о смерти, встреча с доктором Сото полностью их разочаровала. Судьба снова нанесла ей удар, и у нее не осталось сил сопротивляться.

Лара все еще собиралась вернуться в посольство в надежде найти Эмилио Санчеса Перона. Но сначала следовало отдохнуть. Отдых поможет поднять ее моральный дух. Она верила, что стоит ей поспать несколько часов, вновь все обдумать и разработать новый план действий, и к ней вернется ее прежний оптимизм.

Так она уговаривала себя, еле плетясь к джипу.

Она до него не добралась. Кей толкнул ее за мусорные баки, стоявшие позади больничного крыла.

— Эй, падре!

Отец Жеральдо обернулся.

— Что такое?

— Нечего играть в прятки, Кей, — сказала Лара. — Нас никто не видел.

Кей поманил к себе отца Жеральдо.

— Когда Сото обычно уходит из больницы?

Отец Жеральдо пожал плечами.

— Не имею представления. В чем дело?

— Наш друг доктор нас обманывает.

— Но я его знаю уже…

— Поверьте мне, падре, — прервал его Кей. — Вы хорошо разбираетесь в святых, а я в грешниках. Он нас обманывает.

— Каким образом? — спросила Лара.

— Не знаю как, но собираюсь узнать. Он сказал, что не помнит вашу дочь. Наглая ложь, — объявил Кей. — Об этом нападении писали газеты во всех странах. Я тогда находился в Чаде, и там эта новость появилась на первых полосах газет. С этого события началась революция. Городской морг был переполнен трупами. Возможно, ему приходилось пробираться через горы убитых и раненых, но вряд ли он мог забыть, что подписал свидетельство о смерти дочери американского посла, убитой в кровавой засаде. Никоим образом, падре.