Эти две недели вынужденного отпуска тоже оказались для меня большой неожиданностью. Но я ценила то свободное время, которое у меня появилось. Денег у меня не было, так что поехать я никуда не могла. И это было здорово, потому что у меня появилась возможность остановить вечный безумный круговорот жизни: работа — дом — работа — выходные, замедлить темп и отдаться миросозерцанию. Я сумела творчески потратить внезапно появившееся свободное время. Я сама себе удивлялась. Ну, о моей работе с людьми вы знаете. Сейчас я хочу сказать о другом. О мелочах, которых я никогда не замечала из-за высокого ритма жизни. Эти последние две недели я по нескольку часов просиживала у окна за своим стеклянным обеденным столом (ни один письменный стол не мог вместить весь мой хлам) и просто размышляла. Никогда раньше я не уделяла этому занятию столько времени.

Есть предел, за которым лучше перестать думать, иначе впадешь в хандру. Но мне пришли в голову кое-какие неплохие мысли. Пока я сидела, уставившись на фотографии, доставшиеся мне от бабушки Нелли, через мой стол пролетел самолет. Нет, он летел, конечно, по небу, но мне понравилось смотреть, как по столу скользило его отражение, мне хотелось думать, что он пролетает через мой кабинет. Хотя бы раз в день об оконное стекло — шлеп! — стукалась головой большая толстая пчела. Однажды влетело и заплясало около маминой фотографии в молодости пушистое семечко одуванчика. Эти незначительные мелочи вызывали у меня улыбку. Я сидела, созерцая пространство своего крошечного микрокосма, и на душе было щекотно, а это — чувство почти полного удовлетворения, счастья. Приятно осознавать, что такие мелочи могут повлиять на мое настроение, что оно не зависит от того, есть ли у меня большой дом и сверхскоростной автомобиль.

Я пропустила две серии любимого детектива, но меня это не обеспокоило. Я старалась перебороть свое страстное увлечение придуманными героями.

Теперь я могла вернуться к Грегу — мистеру Гриссому, эсквайру — и отчитаться, что с толком провела свой неоплачиваемый отпуск. Допускаю, что никогда не обрету интуиции Джил, которая в сериале всегда вдруг заявляет: «Здесь что-то не так…» Но я поняла, наконец, то, что всегда было на поверхности. Гордость за это открытие не умалял тот факт, что это Джек, Мартина и бабушка Нелли ткнули меня в него носом. Раньше, когда меня спрашивали, кем я работаю, я всегда отвечала «детективом», предполагая, что не обязательно всем знать всю правду («но не очень хорошим»). Теперь я убедилась, что могу стать хоть и не блестящим, но неплохим сыщиком. На хлеб и масло заработать мне по силам. Потому что я пересмотрела свою точку зрения на эту работу. Я поняла, что люди живут эмоциями, и что эмоции управляют людьми, хотя люди могут об этом и не подозревать.

В понедельник я пришла на работу к девяти утра. Выбросила из своего кабинета в коридор все бумаги Рона. В комнате неприятно пахло — это был запах жирной и дешевой еды. Я открыла окно, проветрила помещение. На моем столе лежал глянцевый проспект мотоцикла, который может ездить по воде! Я не шучу. Я бросила его в корзину для мусора. Сосунок Рон очень интересуется всем этим Джеймс Бондовским хламом. Ни один нормальный детектив такой техникой не пользуется. За все надо спросить с Кабби Брокколи[16]. Вы себе представить не можете, сколько женщин, насмотревшись фильмов про Джеймса Бонда, потом звонят нам с просьбой «поставить жучок» на их супруга. Мы, конечно, можем это сделать, но есть большая вероятность того, что муж, заметив подвешенный к своей спине кирпич, заподозрит неладное.

Грег в некоторых вопросах — пурист. Его орудия труда — «телефон и личное обаяние». Самым экстравагантным техническим приспособлением в нашей фирме была камера, спрятанная в плюшевом мишке. Один ребенок должен был провести выходные с папой, а мама подозревала, что папина подружка плохо относится к ее ребенку, что не подтвердилось. Это старая история. Сейчас похожие мишки в больших количествах продаются в сети магазинов «Мир детей». Ну, только без камер в животах, разумеется.

Когда вошел Грег, я как раз опрыскивала свое кресло дезинфицирующим средством «Детокс». Увидев меня, он кивнул в знак приветствия:

— Вижу, ты поумнела.

Я повернулась к нему лицом, надеясь, что это зрелище менее противное, чем моя кормовая часть:

— Привет, я вернулась!

Он ухмыльнулся:

— Закончишь обеззараживание, зайди.

Я пришла к нему в кабинет через час. Он поднял на меня взгляд:

— Я вижу, ты изменилась и внешне. Как дела?

— Хорошо. Приятно провела вынужденный отпуск.

— Да? Сделала какие-нибудь выводы?

— Ну, в общем, да.

— Хорошо. Потому что две недели назад мне показалось, что я разговариваю с ослицей. Я хотел, чтобы ты с толком воспользовалась этим временем. Не хотел, чтобы ты кипятком писала на стенку.

— Женщины этого не могут, Грег.

— Женщины все могут, если захотят. — И жестом пригласил меня сесть.

Я уселась и сказала:

— Я всей душой предана этой работе. Это точно. Теперь я в этом убедилась. За последние две недели я провела кое-какие… неофициальные расследования. Без оплаты, лично для себя. Многому научилась, многое выяснила.

— Значит пока ты меня не бросаешь, не пойдешь работать «приманкой».

— Надеюсь, нет. Если ты не против. Мы с Грегом высокомерно относимся к тем фирмам, которые строят свою работу на «приманках». Мы считаем, что «приманки» годятся только для охотников за женщинами и маньяков. Раздобытые ими материалы не могут быть представлены в суде в качестве доказательств. Что может быть хуже, чем услышать от судьи вопрос: «А откуда у вас эти сведения?» Их работу можно квалифицировать как провокацию. Кроме того, такие агенты очень уязвимы. Женщины, которые играют роль приманки, подвергают себя большому риску.

Сначала это флирт, флирт, флирт, а в последний момент дама исчезает. Мужчина разочарован, но не всегда удается вовремя исчезнуть. Я очень надеялась, что Грег пошутил. Он-то знал, что я предпочту работать в супермаркете.

— Ну-ка, расскажи, чему ты научилась.

Я ему рассказала. О том, как вытаскивала семейные скелеты из шкафа до тех пор, пока на полу моей комнаты не выросла большая груда белых костей. И завершила свой рассказ:

— Я чувствую, что теперь стала намного больше понимать… душевное состояние людей.

— Сильно сказано, — улыбнулся Грег.

Я покашляла:

— Грег, я еще вот что хочу сказать.

— Ну-ка, что еще такое? — Грег наклонился вперед, изображая внимание.

— Я хочу заниматься этой работой. Но кое-чего я делать не смогу. Я не смогу выдать маму Чарли ее бывшему мужу, сказать, что у нее есть постоянный бой-френд. Ведь у этой женщины нет ничего. Я действительно хочу жить со спокойной совестью. Я не смогу спать спокойно, зная, что из-за меня этот малыш может чего-то лишиться. Так что извини, я остаюсь на прежней позиции. Хотя мне не следовало тратить твое время и деньги. Вообще-то, Грег, наши «Гончие» получат оплату независимо от того, каков будет наш отчет, так что в финансовом отношении ты ничего не потерял бы. А в будущем, если можно, я хотела бы обойтись без таких заданий, выполнение которых для меня будет морально неприемлемо.