бы собственных наработок, успешно завершенных своими товарищами. Такие сотрудники (а их было в советской разведке, увы, немало) жили по известному «китайскому принципу»: «Пять минут позора – десять тысяч лет счастья». По их мнению, лучше покраснеть и сокрушенно повздыхать на приеме у начальства или в парткоме Главка, но зато потом без особых проблем поехать в очередную командировку «в страну с мягким климатом и с твердой валютой». Причем, как правило, на более высокую, чем ранее, должность по линии учреждения прикрытия и, соответственно, с более высоким должностным окладом.

Благо кадровые возможности в целом ряде зарубежных стран, прежде всего в Великобритании, по сути, формировались не нами, а фактически британскими и иными зарубежными спецслужбами. Пример с О. А. Гордиевским – наиболее яркое тому подтверждение. Англичане целенаправленно и упорно продвигали его на роль резидента в Лондоне, на генеральскую, ко всему прочему, должность, попутно отметая при этом все иные предлагаемые советской стороной на замену кандидатуры на вакантную должность в учреждении прикрытия. Они просто-напросто тупо, в течение длительного периода не давали им въездную визу в страну (что, кстати, и стало одной из причин более пристального внимания контрразведчиков к личности британского выдвиженца). Однако, как показали последующие события, все же правильной была у них эта метода, и в ПГУ могли наглядно в том убедиться, но уже после бегства Гордиевского в Финляндию в багажнике автомобиля с дипломатическим номером …

Замечу попутно – те же англичане отнюдь не гонялись за «крышевыми» должностями в учреждениях прикрытия, как это делали мы. Был, например, зафиксирован случай, когда резидент британских спецслужб, т. е. второе лицо в реальной иерархии иностранной колонии, был по должности в учреждении прикрытия всего лишь садовником посольства Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии. И ничего, резидент МИ-6 особо не комплексовал по этому поводу, по крайней мере внешне этого за ним не наблюдалось, но при этом он свою основную деятельность вел эффективно и со знанием дела. В свое время, опираясь на этот установленный факт, я пытался доказать первому заму начальника ПГУ В. Ф. Грушко необходимость войти в «инстанции» с предложением об изменении системы оплаты командировочных резидентам и оперативным работникам не по должностям в учреждениях прикрытия, а по занимаемым должностям в разведке с выплатой разницы в окладах за счет бюджета ПГУ КГБ СССР. Государству, мол, какая разница, из какого валютного кармана средства вынимать?

Не прошло, однако, мое наивное предложение, большинство руководителей стремились быть в посольствах советниками, а не садовниками. Ну и зря, как мне сдается. Оперативному составу разведки ведь главное что? Получить возможность въехать в разведуемую страну, причем в любом качестве. А далее уж как в том анекдоте: «Бьют-то ведь не по паспорту…» Надеюсь, гениальная «Мата Хари нашего времени» нам всем достаточно предметно эту истину продемонстрировала. Правда, у нелегалов правила и подходы к решению проблем всегда были несколько иными, чем в среде сотрудников легальных резидентур…

Я знал в разведке несколько лиц в генеральском звании, которым за всю их оперативную карьеру так и не довелось увидеть «вживую» ни одного агента-иностранца, организовать собственными усилиями ни одной полноценной встречи с иностранными источниками «в поле». В этом порой даже нет их прямой вины, и далеко не всегда это обстоятельство отражало их профессиональные или личные недостатки – просто они не всегда работали там, где надо было бы, и зачастую занимались вовсе не тем, что следовало бы делать в первую очередь.

Мне довелось встречать в период своей службы будущих профессоров и докторов наук из учебных и научно-исследовательских подразделений разведки, которые вполне трезво и осознанно не работали в период своего пребывания за рубежом в направлении вербовки иностранцев, а предпочитали ограничиваться лишь получением от них более или менее полезной информации, да и то зачастую открытой. Но при этом выдавали ее за сугубо конфиденциальную, да еще и сообщенную иностранным собеседником не абы как, а «в доверительной форме». Они впоследствии охотно делились со слушателями Краснознаменного института оперативным опытом своей зарубежной работы, иногда преподносили материал очень живо и увлекательно для слушателей. Но в этом имелся один существенный изъян: они отражали в своих учебных повествованиях не свой личный боевой опыт, а занимались по преимуществу пересказом сведений, почерпнутых из оперативных дел, которые они вели в Центре, из оперативных донесений других сотрудников, из научной и специальной учебной литературы.

Мне известны случаи, когда боевые ордена получали сотрудники, проведшие всего лишь пару встреч в городе с ценным агентом. Но сами оперативные мероприятия по встрече с иностранными источниками были организованы ими из рук вон плохо, непрофессионально и абсолютно безграмотно с точки зрения конспирации и обеспечения безопасности самого источника.

Есть в нашем родном Отечестве известный популяризатор разведки по фамилии Любимов-старший. Много чего любопытного он рассказывает в своих многочисленных книгах, в журнальных и газетных публикациях, в передачах с телеэкранов и по радио. Забывает при этом упомянуть только одно: не его все те достижения, о которых он живописует. Дания, где на протяжении ряда лет он был резидентом советской внешней разведки, относилась, к сожалению, к числу стран с, выражаясь условно, «невербуемым населением». Здесь играли свою негативную роль очень многие факторы – от влияния исторических и социокультурных традиций страны до очень высокого уровня жизни населения, его традиционной настороженности по отношению ко всем иностранцам, а не только к русским. Про то, как известный датский физик Нильс Бор обошелся с представителем советской разведки Я. Терлецким, все небось слышали хотя бы краем уха? Прочитайте еще раз более внимательно, вам многое станет ясным.

Это вовсе не значит, что в Дании вообще никого не вербовали и что советская разведка в этой стране по преимуществу била баклуши и пила знаменитое датское пиво, заедая его не менее знаменитой гусятиной a la Panykovsky. Нет, это страна, в которой достаточно часто проводились встречи с агентурой «из третьих стран», организовывались многие другие полезные и нужные оперативные мероприятия. Но само местное население на развитие оперативных и тем более конспиративных контактов в массе своей шло крайне неохотно, с огромным скрипом, и при малейшей возможности охотно «стучало» на вызвавших у них подозрение советских граждан в полицию и в спецслужбы.

Так что пересказывать на широкую публику известные всем разведчикам или почерпнутые из различных источников случаи из оперативной практики резидентур в других странах, причем подчас весьма далеких даже от твоего родного скандинавского региона, – доблести, по моему разумению, маловато. Лучше бы «выдающийся советский разведчик» М. Любимов поведал всему миру, как и почему он был в свое время «на короткой ноге» с еще