Впопыхах вернулась в Эдем Кэти, едва не попав под грозу, ее спас инстинкт старой деревенской жительницы, подсказавший, как и когда бежать перед ураганом: как корабль, чтобы он подгонял тебя сзади. Она так и не нашла Эффи. Но зато она хорошо прокатилась. Она была измотана, но освободилась хоть немного от мучившего ее напряжения. Она была довольна старушкой Пэгс. И собой она была довольна: такая тяжелая поездка в ужасных условиях, в ее возрасте.

Едва избежав начавшегося сильного дождя, Кэти завела кобылу под навес, позаботилась о ней и осталась там на минуту, чтобы насладиться покоем конюшни. Войдя в дом, она увидела, что та, кого она искала, выходит из одной из спален.

— Эффи! Я думала, ты потерялась! А я-то тебя искала!

Тара была тронута преданностью старой женщины.

— Ну, Кэти, ты же меня знаешь, — сказала она мягко. — Когда это я раньше… как это я могу потеряться там?

Кэти хмыкнула от удовольствия при таком осторожном намеке на их общий секрет.

— Послушай, ты знала, что у нас нежданный гость? Джилли Стюарт?

— Да, я видела, как она приехала, слышала, как она ругалась с ним.

— Так вот она тут. — Тара раскрыла дверь гостевой комнаты. Кэти увидела Джилли, которая, тяжело дыша и закинув назад голову, растянулась на кровати. — Мне пришлось уложить ее, она, кажется, весь день пила, на кухне с ней произошла истерика, а потом она вырубилась. Оставь ее здесь, пусть проспится, ладно?

— Ну, конечно.

— И еще, Кэти, ты теперь в курсе того, что здесь происходит. Я прошу тебя доверять мне. Это все под контролем. Я знаю, что я сделаю, и должна это сделать.

Лицо Кэти просияло.

— Ах, Эффи, как ты скажешь! Ведь это ты, Эффи, и ты не уедешь снова?

— Я не уеду снова. Но я хочу, чтобы ты предоставила все мне. Тебе не нужно будет сегодня вечером готовить ужин. Можешь пойти к себе в комнату и пораньше лечь спать. Я все сделаю.

— Хорошо.

— Спокойной ночи, Кэти.

— Спокойной ночи, Эффи.

Кэти отправилась к себе, преисполненная радости и собираясь провести этот вечер, рассматривая фотографии. Но как только она устроилась в постели с коробкой фотографий, она тут же почувствовала, насколько она устала после своей тяжелой дневной поездки верхом и заснула как младенец.

Тара также всем телом испытывала радость от дневной прогулки. Она чувствовала приятную слабость в каждой своей мышце, умиротворение в душе. Нижняя часть ее тела приятно ныла от тепла, какое бывает только после хорошей скачки; стоя там, в холле, она подумала, какое же это чувственное удовольствие — езда верхом, ощущала приятную боль в ногах. Ну что ж, сегодня она была самой собой. Теперь — к следующему этапу.

Убедившись, что с Джилли все в порядке, она вернулась к себе в спальню и, пройдя через нее в ванную комнату, начала наполнять ванну. Из косметички она достала флакончик «Лалика», откупорила его и позволила нескольким драгоценным каплям упасть в теплую струю воды. Тихонько напевая что-то, она добавила масло. Воздух наполнился запахом мускуса и роз. Тара сняла с себя все, белье еще пахло лошадью, и это не совпадало с ее теперешним настроением.

Ванна была почти готова, под струей воды поднималась душистая белая пена. Тара прошла в спальню и выбрала кассету для стереомагнитофона. Ее рука без колебания взяла запись старых французских песен о радости и любовной боли. «Plaisir d'amour», — пела она, «О прекрасное счастье любви…» Музыка тихо проникала в ванную. Она закрыла краны, завернула волосы полотенцем, забралась в ванну и легла в полнейшем покое. Как во сне, чувственные ритмы следующей мелодии обволакивали ее. «Sous le lilas», — пела певица, «Vin d'lilas…»

Потерялась холодной темной ночью,

Отдалась в этом туманном свете,

Очарованная чудным наслаждением,

Под кустом сирени.

Я сделала вино из куста сирени.

Потеряла сердце в его рецепте,

Видела то, что хотела видеть,

Была тем, чем хотела быть…

Подскакивая на неровностях дороги, держа путь на огни Эдема в отдалении, Грег, наполовину ослепленный проливным дождем, старался удержать «лендровер» и не сбиться с пути. Его сердце разрывалось между гневом и страхом, убийственным гневом на Джилли, который ему лишь частично удалось усмирить, избив ее, и всепоглощающим страхом, что Тара могла не успеть вернуться домой, застигнутая бурей. Он вел машину как сумасшедший, не обращая внимания на камни и рытвины, на то, что сзади Сэма и Криса мотало из стороны в сторону, как мертвых, как кучи динго и кроликов у их ног. Его не пугали раскаты грома над головой, молнии, беспрерывно врезавшиеся в долину, будто преследовавшие их. У него была только одна мысль — Тара. Со скрежетом влетев во двор, он прыгнул из «лендровера», едва остановившись.

— Уберите машину и повесьте туши возле дома, — приказал он.

Он бегом пересек двор и вошел в дом, готовый ко всему, кроме того, что его встретило — почти абсолютная тишина и темнота. На кухне никого не было — это его устраивало, он не был голоден и мог обойтись без Кэти сегодня. Никого не было и в гостиной, и в столовой, к в библиотеке. Он в конце концов обнаружил Джилли в комнате для гостей, где ее громкий храп убедил его, что она больше не будет беспокоить его сегодня. Но где Тара? В волнении он бросился вдоль коридора к ее комнате. Там горел свет, и из комнаты доносились звуки незнакомой чувственной песни.

Сиреневое вино,

Сладкое и пьянящее,

Где моя любовь?

Сиреневое вино,

Все плывет под ногами,

Где моя любовь?

Послушай меня,

Не он ли это

Идет ко мне?

Сиреневое вино,

Я готова встретить свою любовь…

Завороженная музыкой, наслаждаясь теплой ванной, Тара впервые в жизни предалась чувственному и прекрасному ритуалу подготовки к любви. Ее тело вожделело Грега Марсдена — ее тело получит его. Но оно должно быть совершенным. Она с любовью намылила тело, расправила руки и ноги, лаская каждый сустав, каждую складку на коже. Тара ухаживала за своим телом с наслаждением и с гордостью, растирая, вытирая, намазывая кремом и лосьонами каждый его дюйм, пока оно не стало мягким, нежным и благоуханным, ее избавление от смерти придало новое значение ее физической сущности и научило ее любить себя и свое тело как одно из наслаждений жизни. Но любовь мужчины — это другое. И она будет готова, готова к любви.

В соседней комнате Грег тоже выполнял свой собственный ритуал. Сначала он приготовил спальню, убрав свидетельства своего присутствия, взбив подушки на кровати. Затем он прошел на кухню, нашел там в холодильнике бутылку шампанского и принес ее вместе с двумя бокалами. Потом он разделся и встал под душ. Он поднял голову и с удовольствием подставил лицо под струю воды, дал воде стекать струйкой по всему телу. Он наслаждался душем, как ребенок, плескался и играл, смывая с себя все напряжение и отдаваясь предвкушению того, что должно было произойти. Отдельные фразы из песни, которую он услышал под дверью Тары, приходили ему в голову. «Сиреневое вино… где моя любовь?» С растущим интересом он намылил руки, грудь, все тело, его желание усиливалось каждую секунду. «Я готов… готов к любви».