– Почему вы не поверили в ее историю об анорексии?

Он рассмеялся.

– Потому что она предлагала вписывать в счет самые дорогие блюда, а отнюдь не самые сытные и калорийные. И вино – тоже всегда самое лучшее. Уж и не знаю, как этот маленький обман выплыл наружу.

– Вы хотите сказать, что Сэмми об этом узнал?

Томазо поднес чашку с кофе к губам и сделал глоток.

– Именно. Как-то раз во время ленча он заявился сюда собственной персоной и попросил меня его обслужить. Он заказал порцию пасты, а потом сказал мне, чтобы я прекратил манипуляции со счетами его жены, или он нас закроет. Я, как вы понимаете, с ним спорить не стал.

– А как восприняла эту ситуацию Ева?

– Не имею представления. Но она продолжала приходить к нам на салат и бокал вина.

– Где она доставала наркотики?

– Не знаю.

– Врете, знаете.

Некоторое время он сидел с мрачным лицом, потом снова расцвел в улыбке.

– Не знаю, но могу догадываться. Иногда она приходила сюда, скажем так, в состоянии некоторого возбуждения. Я говорил: «Похоже, вы сегодня в хорошем настроении, принцесса». Она отвечала: «Да. Я посмотрела хороший фильм», – или: «Да, я была в „Голливуде“». Я говорил: «У вас, должно быть, завелся в „Голливуде“ приятель, принцесса?» Она отвечала: «Да, У меня в „Голливуде“ есть очень хороший друг».

Томазо сделал паузу, чтобы допить свой кофе.

– В Кэмден-Тауне находится маленький кинотеатр, где крутят заграничные фильмы. Называется «Голливуд». Думаю, там она с этим своим другом и познакомилась.

Кэти поднялась.

– Удовлетворены? – сказал Томазо.

– Вполне. Если узнаете что-нибудь о Сэмми, дайте мне знать, хорошо? Он пропал с нашего горизонта, а между тем нам необходимо срочно на него выйти. Может быть, он и сам пытается разыскать убийцу Евы.

По лицу Томазо пробежала тень.

– Может, есть еще что-нибудь, что мне следует знать? – сказала Кэти.

– Нет-нет. Но вы все-таки оставьте мне свой домашний номер. На тот случай, если понадобится с вами связаться. О'кей?

– Я редко бываю дома. Вот вам номер телефона моего офиса. Там всегда есть люди. Если меня не окажется на месте, вас выслушает другой детектив.

Томазо был разочарован.

– Может, останетесь на обед?

Кэти рассмеялась.

– Я, Томазо, не могу себе позволить не только здесь обедать, но даже съесть один-единственный салат.

Как бы то ни было, общение с Томазо настроило Кэти на положительное восприятие всего итальянского, и она по пути домой зашла в «Ла Каса Романа», чтобы взять навынос лазанью. Это небольшое заведение не только находилось неподалеку от ее жилища, но еще и обладало более приемлемыми для ее скромного бюджета ценами.

Поев и приняв ванну, Кэти уселась у окна своей маленькой квартирки и стала смотреть, как внизу на улице, освещенной уходившим закатным светом, загорались фонари – сектор за сектором, квартал за кварталом. Хотя Кэти удалось реконструировать несколько неожиданных поворотов этой истории – заключение Евы в подвале и ее побег, придуманный ею способ обманывать Сэмми и Тоби, ее источник получения наркотиков, – вопрос, как близко все это позволило ей подобраться к решению проблемы в целом, продолжал оставаться открытым.

Можно не сомневаться, что в деле об убийстве Евы Сэмми стал подозреваемым номер один. Он узнал о ее побеге около одиннадцати вечера, а его поздний звонок Ронни Уилксу свидетельствовал о его догадке о намерении жены укрыться в Кэнонбери. Должно быть, он туда и поехал, завершив хаотичные поиски вокруг собственного домовладения, в лесу и на аллее. Могло статься, что он наблюдал за ее квартирой, когда туда приехали Фицпатрик и Ева. Он подождал, пока мужчина уедет, вошел в квартиру и вступил с женой в конфронтацию. Интересно, она рассказала ему, как его надувала? Ирония развития событий могла очень сильно на него подействовать. В частности, тот факт, что она воспользовалась тем же самым средством, а именно: его разлюбезными марками, – чтобы переиграть его, как в свое время он переиграл ее отца, использовав марки с целью добиться его разрешения на брак. И если он после этого впал в ярость и убил ее, то было бы вполне естественно предположить, что он использовал их снова, придумав историю с похищением, лихо закрученную вокруг приближающегося аукциона марок фирмы «Кабот», о деталях которого он, вне всякого сомнения, был осведомлен задолго до его начала. Разумеется, ему нужен был помощник, мужчина, чтобы сделать необходимые звонки по пути в Хитроу и отослать последнее послание.

Прокрутив эти мысли несколько раз в голове, Кэти должна была признать, что ее версия отличается определенной последовательностью – хотя бы в тематическом плане. Но как увязать ее с Рафаэлем и убийством Мэри Мартин? И прежде всего с тем обстоятельством, что Ева была вовлечена в операции дилера от филателии и встроена в схему реализации поддельных марок? Через наркотики? И потом: зачем было преступнику – предположительно Сэмми – подставлять Брока в связи с пропажей канадского пакета?

Этот факт озадачивал и беспокоил Кэти сильнее прочих. И встреча с Броком в Батле ничего не объяснила и от беспокойств не избавила. Неожиданно ей пришло в голову, что она будет сильно по нему скучать, если он не вернется на службу. Не то чтобы она как-то от него зависела, но мысль о том, что случившееся с ним непоправимо и она больше никогда не сможет зайти к нему в офис, поговорить с ним или обратиться к нему за советом, была нестерпима. В этом было что-то сродни смерти близкого человека.

Она неоднократно чуть ли не по минутам вспоминала проведенные в «Каботе» часы до аукциона и после, пытаясь представить себе, как была совершена подмена. И теперь ее сознание стало проигрывать все это заново. В какой-то момент, когда солнце окончательно скрылось за горизонтом и зелено-оранжевое свечение в небе стало последним напоминанием о догоревшем дне, у нее в мозгу стала формироваться некая идея.

Она позвонила в коттедж Фицпатриков и поговорила несколько минут с Тоби. Когда он отыскал нужную информацию, она, выслушав его, повесила трубку. То, что она затем начертала на чистой страничке своего рабочего блокнота, напоминало паутину, помеченную многочисленными именами. Некоторые из них были подчеркнуты, а от некоторых, к ее разочарованию и досаде, никаких ниточек не тянулось и они как бы зависали в пространстве. Она всматривалась в эту схему до тех пор, пока у нее не начало резать глаза и затуманиваться сознание. Тогда она закрыла блокнот и отправилась спать.

Когда зазвонил телефон, Кэти спала как убитая, поэтому ей стоило немалого труда разлепить глаза, найти выключатель, зажечь свет и зафиксировать взглядом время звонка. Электронные часы-будильник показывали 01.16. Голос, прозвучавший в трубке, она узнала не сразу.

– Сообщение от суперинтенданта Макларена. Вы могли бы, по его мнению, присоединиться к нему на месте преступления. Передал Хьюитт.