Я медленно переваривала услышанное.

– Выходит, мы сможем вернуться домой… Когда?

– В ночь на первое сентября. – Страж уселся на бочку. – Если не хочешь задействовать банду, думай сама. Комната в твоем распоряжении. Предлагай варианты. Надеюсь, они окажутся лучше моих. Вспомни уроки Синдиката. – Он взглянул на меня в упор. – Двадцать лет назад мы допустили ошибку. Хотели ударить по Саргасам днем, когда город спит. С помощью предателя они успели подготовиться, но, даже не будь его, нас наверняка засекли бы через пустой эфир. Атаковать нужно при повышенной активности эфира, она отвлечет рефаитов, позволит застать их врасплох. Лучшего момента, чем двухсотлетний юбилей, не придумаешь.

Неожиданно для себя я кивнула:

– Так мы сумеем припугнуть парочку сайенских чинуш.

– Точно. – Страж не сводил с меня глаз. – Воспользуйся убежищем, Пейдж. В компьютере хранятся подробные карты города. Разработай маршрут побега из центра. Если успеешь попасть на луг вовремя, вернешься на поезде в Лондон.

– Во сколько отправление?

– Пока неизвестно. Я не могу спрашивать об этом, не вызывая подозрений. Но у нас есть Майкл и его потрясающие способности шпиона. Уверен, к нужному сроку все станет ясно.

– Ты говорил, наши цели разнятся. Чего добиваешься лично ты?

– Сайен свято верит в нашу неуязвимость. Хочу доказать ему обратное.

– Как?

– Я давно подозревал, что Нашира попытается убить тебя прямо на торжестве, чтобы овладеть твоим даром. Существует простой и действенный способ унизить ее. – Страж взял меня за подбородок. – Помешай ей.

Его глаза зажглись мягким светом.

– Если соглашусь, ты окажешь мне услугу, – медленно проговорила я.

– Слушаю.

– Лисс. Она умирает. У меня есть новая колода, но нет гарантии, что это сработает. Мне… – Слова давались с трудом. – Мне понадобится твоя помощь.

– Твоя подруга слишком давно страдает от эфирного голодания. Вернуть ее к жизни сможет лишь амарант.

– Знаю.

– Тебе же известно, что Нашира сняла меня с довольствия.

Я выдержала его взгляд.

– У тебя осталась последняя доза.

Страж сел рядом со мной. Конечно, моя просьба была вершиной нахальства, учитывая, что рефаит прочно зависел от амаранта.

– Как интересно, Пейдж… – Он побарабанил пальцами по ноге. – Ты не хочешь рисковать своими друзьями и звать их сюда. Допустим, я предложу тебе свободу, но при условии, что Лисс останется здесь. Согласишься?

– Ты это серьезно?

– Не исключено.

Смысл предложения угадывался легко. Страж испытывал меня, хотел узнать, хватит ли мне малодушия бросить родного человека в беде.

– В моем случае риск слишком велик. Если Саргасы пронюхают, меня сурово накажут за помощь смертному. Но если ты решишь повременить с побегом, рискнуть ради меня и твоих близких, тогда я помогу ей. Услуга за услугу, Пейдж.

Мною овладело искушение. Может, действительно выбрать свободу и бросить Лисс? В тот же миг в душе поднялся стыд.

– Нет, – выдавила я. – Помоги ей.

– Хорошо, – отозвался страж, вставая. – Тогда помогу.

В холодном бараке толпилась горстка арлекинов. Пятеро, включая Сирила и Джулиана, стояли с опущенной головой, молитвенно сложив руки. Сквозь тряпки, которыми затыкали щели, сочились капли дождя.

Все понимали, что Лисс обречена, и молча несли вахту у ее изголовья. Даже оправься она от эфирного голодания, ей уже не стать прежней. Но если Лисс умрет, друзья будут готовы прочесть заупокойную молитву и тем самым помешать врагу поработить душу покойной.

Уличные артисты знали, что при любом раскладе потеряют всеобщую любимицу. Лисс Реймор, девушку, которая никогда не падает.

Когда в бараке появился страж в компании со мной и Майклом, арлекины испуганно попятились. Поднялся тревожный ропот. Сирил забился в угол. Остальные затравленно взирали на рефаита. Что делает в Трущобах сам принц-консорт, правая рука Наширы? Зачем явился на скорбную церемонию?

Только Джулиан не шелохнулся.

– Пейдж?

Я приложила палец к губам.

Лисс лежала на подстилке, укутанная в грязную простыню. В волосы юной акробатки вплели шелковые ленточки, на удачу. Джулиан крепко сжал ее руку, не отрывая глаз от незваного гостя.

Страж опустился на колени рядом с Лисс. У него на скулах играли желваки, но он ничем не выдал своей боли и велел:

– Пейдж, подай амарант.

Я протянула ему склянку с последней порцией амаранта.

– Теперь карты, – сказал он, не поднимая головы.

Колода легла ему на ладонь.

– И нож.

Майкл вручил мне кинжал с черной рукояткой. Я вынула его из ножен и отдала стражу. Арлекины вновь зашептались. Обнимая Лисс за плечи, Джулиан в упор посмотрел на меня.

– Джулс, доверься мне.

Тот нервно сглотнул.

Откупорив флакончик, страж плеснул немного темной жидкости себе на ладонь и смазал акробатке губы и носовую впадину. При этом Джулиан сжимал безжизненную руку девушки. Страж принялся натирать ей виски. Покончив с этим, тщательно завинтил крышку и передал мне флакон. Затем взял нож за лезвие и протянул Джулиану:

– Порежь ей пальцы.

– Что?!

– Мне нужна ее кровь.

Джулиан покосился на меня. Я кивнула.

Трясущимися руками он стиснул рукоять.

– Прости, Лисс.

Острие прошлось по кончикам пальцев. Выступила кровь.

– Пейдж, Майкл, разложите карты, – скомандовал рефаит.

Мы повиновались, расстелив колоду полукругом. Страж провел рукой Лисс по картам, смазывая картинки кровью.

Потом протер нож чистой тряпицей, снял левую перчатку и сжал лезвие в кулаке. По бараку пронесся изумленный вздох. Рефаиты никогда не снимали перчаток, заставляя думать, что у них вовсе нет рук. Однако они были. Мы как завороженные смотрели на длинные крепкие пальцы, сплошь покрытые шрамами. У нас снова вырвалось дружное «ах!», когда рефаит прокрутил лезвие в кулаке и раскрыл ладонь, обнажая длинную рану с сочащейся эктоплазмой. На каждую карту пришлось по нескольку капель. Страж орошал своей кровью колоду, как когда-то Афродита поливала нектаром кровь Адониса. В каморке начали собираться фантомы; их влекли карты, Лисс и рефаит. Вскоре в эфире образовался призрачный треугольник. Потусторонняя дверь наконец отворилась.

Страж натянул перчатку, собрал карты в колоду, сунул ее Лисс в декольте, чтобы те касались кожи, и прижал сверху рукой.

– А из крови Адониса явилась жизнь, – проговорил он.