Он смотрел на ее фигурку, выделявшуюся на кружевном фоне весенней листвы, на старый дом, красиво расположенный на холме, на ласточек, круживших в утреннем небе.

«Какая прелестная девушка, – думал он. – Она хороша и свежа, как цветок. Девичья красота – вот единственная в мире стоящая вещь!»

Вскоре он вернулся, надеясь найти Фриду на берегу, но тетка услала ее куда-то с поручением. И Юджин почувствовал острое разочарование.

После этого они встретились еще раз, когда Юджин вернулся с рыбной ловли, почти ничего не поймав, и Фрида подняла его на смех; в другой раз он издали увидел ее, когда она, вымыв голову, сидела на заднем крыльце и сушила волосы. Спустившись к нему, она остановилась под деревьями – обворожительная, с мокрыми волосами, словно наяда. У него было сильное желание обнять ее, но он не знал, как она к этому отнесется, и воздержался.

Однажды она принесла ему в студию, по поручению миссис Витла, лепешку из остатков теста, поджаренную прямо на плите.

– Когда Юджин был мальчиком, он обожал такие лепешки, – сказала ей миссис Витла.

– Дайте я снесу ему! – весело воскликнула Фрида, обрадовавшись случаю, сулившему нечто интересное.

– Что ж, это идея, – сказала ничего не подозревавшая Анджела. – Подождите, я положу ее на блюдце.

Фрида схватила блюдце и побежала. Она застала Юджина у мольберта – он как-то странно уставился на свой холст, лицо его было мрачно. Но едва головка Фриды показалась в двери, это выражение исчезло, и на губах у него заиграла обычная ласковая улыбка.

– Угадайте, что я вам принесла? – сказала девушка, прикрывая блюдце белым фартучком.

– Земляники?

– О нет!

– Персиков со сливками?

– Откуда быть сейчас персикам?

– Из гастрономического магазина!

– Попытайтесь в третий раз.

– Слоеные пирожки? – Он был большим любителем всякой сдобы, и Анджела иногда пекла для него.

– Опять не угадали. Ничего вы не получите!

Он протянул руку, но она отступила. Он шагнул за нею, и она расхохоталась.

– Нет, нет, теперь вы ничего не получите!

Он схватил девушку за полную мягкую руку и притянул к себе.

– Вы уверены?

Их лица почти соприкасались.

Она мгновение смотрела ему в глаза, затем опустила ресницы. У Юджина голова закружилась от ее красоты. Это было все то же старое волшебство. Он прижался губами к ее губам, и она с лихорадочной страстностью ответила на поцелуй.

– А теперь нате, ешьте ваше гадкое тесто! – сказала она, со сконфуженным видом протягивая ему блюдце, едва он отпустил ее. Она была так взволнована, что не могла даже шутить.

– Что сказала бы миссис Витла, если б увидела нас! – добавила она.

Юджин замер и прислушался. Он боялся Анджелы.

– Я с детства люблю эти лепешки, – сказал он непринужденным тоном.

– Ваша мама как раз говорила об этом, – сказала Фрида, приходя немного в себя. – Дайте хоть взглянуть, что вы рисуете. – Она подошла и стала рядом, а он взял ее за руку. – Теперь мне пора идти, – добавила она тоном благоразумия. – Меня ждут.

Юджин мысленно поразился рассудительности девушек – по крайней мере тех, которые ему нравились. Оказывается, они умеют при известных обстоятельствах соблюдать осторожность. Он видел, что Фрида инстинктивно приготовилась защищать и его и себя. Казалось, ее не особенно ошеломило то, что с нею произошло. Пожалуй, она не прочь воспользоваться представившимся ей случаем.

Юджин снова обнял ее.

– Вы – и пирожок, и земляника, и персики со сливками! – сказал он.

– Не надо! – сказала она. – Не надо! Мне нужно идти. – Она быстро сбежала с лестницы, бросив ему на прощание улыбку.

Таким образом, в списке одержанных им побед прибавилось имя Фриды. Юджин серьезно задумался. Если бы Анджела увидела эту сцену, – какая разыгралась бы буря! Узнай она только, что тут происходит, как бы она стала беситься! Это было бы ужасно. Даже думать об этом не хотелось после недавней истории с письмами. Но, с другой стороны, блаженство, которое дают ласки юного существа, – разве не стоило заплатить за него любою ценой? Чувствовать, как обвиваются вокруг твоей шеи руки прелестной, жизнерадостной восемнадцатилетней девушки, – чем не рискнешь ради этого! Закон общества гласил: одна жизнь – одна любовь. Может ли он согласиться с этим? Может ли одна женщина удовлетворить его? Могла ли бы навсегда удовлетворить его, скажем, Фрида, если бы она принадлежала ему? Он не находил ответа. У него не было желания думать об этом. Но какое наслаждение ходить по благоухающему саду! Ощущать розу у своих губ!

Анджела долго не замечала этого увлечения. Бедняжка! Привыкнув целиком полагаться на условности, как она их понимала, она еще не догадывалась о том, что мир полон злых козней и интриг, ловушек, силков, волчьих ям. Жизненный путь добросовестной и преданной мужу жены должен быть прост и легок. Она не должна страдать из-за неуверенности в его любви, из-за его злосчастного характера, равнодушия или измены. Если она усердно работает – Анджела же работала не щадя себя, – если она старается быть хорошей женою, экономной, услужливой, готовой в любую минуту жертвовать ради мужа своим спокойствием, своими прихотями, желаниями и вкусами, то как не рассчитывать на такое же отношение с его стороны? Анджела понятия не имела о двойной морали, и если бы ей стали об этом говорить, она не поверила бы. Родители внушили ей совершенно определенное представление о браке. Отец был верен ее матери. Отец Юджина был верен своей жене – это не подлежало сомнению. Ее зятья были верны ее сестрам, зятья Юджина были верны его сестрам. Как же может Юджин не быть верен ей?

До сих пор, правда, у нее не было явных улик против него. Вполне возможно, что он был и останется ей верен. Он так и сказал ей. Но как объяснить его похождения до брака? Ужасно, что он способен был обмануть ее. Она никогда не забудет этого. Он гений – это несомненно. Весь мир ждет его слова. Он великий человек, которому подобает лишь общество великих людей, но если это невозможно, у него вообще не должно быть желания с кем-либо общаться. Смешно подумать, что он может волочиться за какими-то гусынями! Размышляя, Анджела приходила к выводу, что должна сделать все от нее зависящее, чтобы не допустить этого. Место Юджина, по ее мнению, было на престоле величия, а ее место – на ступеньках у его ног, в качестве преданного служки, размахивающего кадильницей славословий и восторгов.

Проходили дни, и Юджин еще много раз виделся с Фридой, иногда невзначай, иногда преднамеренно. Как-то раз днем он сидел у сестры, когда Фрида пришла туда по поручению своей приемной матери за какой-то выкройкой. Она пробыла у них час с лишним, и Юджин раз десять улучил возможность поцеловать ее. И долго еще после ее ухода его преследовало воспоминание об ее прелестных глазах и улыбке. В другой раз, застав Фриду в сумерки близ лодочной пристани, он увлек ее в чащу дикого винограда и целовал там без помехи. Такие мимолетные тайные встречи происходили и в доме его родителей и в его студии на сеновале, куда девушка несколько раз поднималась, ссылаясь на его обещание нарисовать ее портрет. Анджеле это очень не нравилось, но она ничего не могла поделать. Фрида проявляла в любви то особенное терпение, которое свойственно в таких случаях женщинам и которого мужчина никогда не поймет. Она выжидала своего часа, пока Юджин придет и найдет ее, тогда как он, с присущей влюбленному мужчине ненасытностью, все время жаждал ее видеть. Он ревновал ее, когда она отправлялась на невинные прогулки со знакомыми молодыми людьми. То обстоятельство, что он не всегда мог ее видеть, было для него огромным лишением, а его брак с Анджелой казался ему катастрофой. Присутствие жены он теперь ощущал как помеху своей любви к Фриде и смотрел на Анджелу почти с ненавистью. Зачем он на ней женился? Если Фрида бывала поблизости, а он не имел возможности подойти к ней, он провожал каждое ее движение тоскующим, жадным взглядом. Ее чарующая красота причиняла ему страдание. А девушка и не догадывалась, какой всепожирающий огонь она зажгла в нем.