— Да, — ответил Вудворд едва слышно. У него на лице тоже отразилась боль. Он смотрел в огонь. — Я — понимаю.

Учитель все потирал свое бесформенное колено. Головешка в камине развалилась, пустив искры. Шум дождя снаружи перешел в унылое завывание.

— Такая погода, — сказал Джонстон, — чистый ад для моего колена. Когда слишком сыро, я едва могу ходить. Знаете, тот проповедник наверняка промочит ноги. Он встал лагерем на улице Трудолюбия. Вчера вечером он произнес проповедь, которая, насколько я понимаю, многих повергла в транс, а заодно избавила от монет. Разумеется, темой речи была Рэйчел Ховарт и распространяемое ею зло, заражающее весь Фаунт-Роял. Среди пораженных злом он назвал вас, вашего клерка, Николаса Пейна и меня.

— Я не удивлен.

— Рискуя подтвердить мнение обо мне этого проповедника, — сказал Джонстон, — я все же позволю себе сказать, что пришел сюда ходатайствовать за мадам Ховарт. Я просто не вижу смысла для нее в этих двух убийствах, тем более в колдовстве. Я понимаю, что все свидетели надежны и достойного поведения, но… что-то здесь есть очень неправильное, сэр. Если бы я был на вашем месте, я бы не дал торопить себя с вынесением приговора, какое бы давление ни оказывал на вас Бидвелл.

— Я не даю себя торопить, — твердо ответил Вудворд. — Свою скорость я определяю сам.

— Разумеется, и простите меня, если я сказал нечто другое. Но создается впечатление, что какое-то давление на вас оказывается. Я понимаю, насколько Бидвелл ощущает опасность, нависшую над Фаунт-Роялом, и не приходится спорить, что город пустеет с тревожной быстротой. И эти пожары, которые тут случились, не улучшают положения вещей. Кто-то пытается выставить мадам Ховарт обладательницей разрушительной силы, действующей за пределами тюрьмы.

— Это ваше мнение.

— Да, мое мнение. Я понимаю, что у вас больше опыта в таких делах, чем у меня, но не кажется ли вам весьма странным, что Дьявол столь открыто явил себя городу? И мне совершенно непонятно, как женщина, которая может сжигать дома на расстоянии, не способна выйти из-под ржавого замка.

— Природу зла, — произнес Вудворд, проглотив очередную ложку безвкусной каши, — никогда нельзя понять до конца.

— Согласен. Но я был бы склонен думать, что Сатана более изощрен, чем нелогичен. Мне начинает казаться, что Дьявол затратил бездну трудов на то, чтобы убедить всех, будто в городе есть ведьма и ее имя — Рэйчел Ховарт.

После минутного размышления Вудворд ответил:

— Возможно, это действительно странно. И все же у нас есть свидетели.

— Да, свидетели. — Джонстон нахмурился; глаза его пристально смотрели в огонь. — Загадка. Если только не… речь, конечно, идет лишь о возможности… если Сатана действительно не орудует в Фаунт-Рояле и подставляет нам мадам Ховарт вместо настоящей ведьмы. Или, быть может, колдуна.

Вудворд готов был проглотить последнюю порцию каши, но застыл с ложкой в руке. Предложенная Джонстоном идея не приходила ему в голову. И все же это была всего лишь идея, а свидетели клялись на Библии. Но что, если сами свидетели были заворожены, не зная того? Что, если их заставили верить, будто они видели мадам Ховарт, когда на самом деле видели не ее? А когда Сатана назвал имя мадам Ховарт девочке Вайолет Адамс, он просто пытался скрыть истинную личность ведьмы?

Нет! Есть же улики — куклы, найденные в доме мадам Ховарт! Но, как указал Мэтью, дом стоял пустой достаточно долго, чтобы кто-то мог их там спрятать. После этого Сатана вложил видение в сон мадам Грюнвальд, и так куклы были обнаружены.

Так возможно ли — пусть это всего лишь тень возможности, — что за решеткой сидит не та, кто надо, а настоящая ведьма на свободе?

— Я не хочу запутывать вашу мысль, — сказал Джонстон на молчание магистрата, — но лишь указать на вред, который может нанести поспешная казнь мадам Ховарт. Теперь, когда я высказал что хотел, я спрошу еще только одно: как подвигаются ваши поиски вора?

— Вора? — Вудворд не сразу смог перейти мыслью к пропавшей золотой монете. — А! Никак.

— Кстати, Бен еще меня известил, что у вас и вашего клерка были вопросы относительно моего колена и того, мог бы я подниматься по ступеням или нет. Я думаю, что мог бы, если бы пришлось. Но я польщен вашим предположением, что я мог бы двигаться так быстро, как, очевидно, двигался этот вор. — Учитель подался вперед и развязал штанину бриджей у колена. — Я хочу, чтобы вы судили сами.

— Э… в этом нет необходимости, — шепнул Вудворд.

— О нет, есть! Я хочу, чтобы вы увидели.

Он закатал штанину и опустил чулок. Вокруг колена был завязан бинт, и Джонстон стал его медленно разворачивать. Закончив, он повернул ногу так, чтобы Вудворду при свете камина ясно была видна деформация.

— Вот она, — сказал Джонстон, — моя гордость.

Вудворд видел кожаный ремень, завязанный вокруг колена, но сама коленная чашечка была полностью обнажена. Она была размером с узловатый кулак, серого цвета и поблескивала от какой-то маслянистой мази. Страшно изуродованная кость выпирала наверху чашечки гребнем и образовывала впадину у ее центра. Вудворд почувствовал неодолимое желание отшатнуться.

— Алан! Мы слышали звонок в дверь, но почему вы не сказали, что вы здесь?

В гостиную вошел Бидвелл, сопровождаемый чуть приотставшим Уинстоном.

— У меня было дело к магистрату. Я хотел показать ему свое колено. Не желаете ли взглянуть?

— Нет, спасибо, — ответил Бидвелл со всей возможной вежливостью.

Но Уинстон шагнул вперед и вытянул шею. Подойдя к камину, он сморщил нос.

— Боже мой, что это за запах?

— Мазь из свиного сала, которую дал мне Бен, — объяснил Джонстон. — В такую сырую погоду мне приходится прикладывать ее довольно щедро. Так что примите мои извинения за этот аромат.

Вудворд, у которого был заложен нос, запаха не чуял. Уинстон подошел еще на два шага взглянуть на колено, но тут же отступил, стараясь по возможности соблюсти декорум.

— Я понимаю, что зрелище не из приятных. — Джонстон указательным пальцем обвел костистый гребень и вошел во впадину. От этого исследования у магистрата поползли по спине мурашки. Ему пришлось отвернуться, и он сделал вид, что смотрит в огонь. — К сожалению, это у меня наследственное. Насколько мне известно, мой прадед по имени Лайнус родился с тем же дефектом. В хорошую погоду оно ведет себя прилично, но в такую, как нам приходится выносить последнее время, совершенно отбивается от рук. Желаете посмотреть поближе?

— Нет, — ответил Вудворд.

Джонстон нежно погладил свое колено и снова забинтовал его.

— Зачем это было нужно, Алан? — спросил Бидвелл.

— Это был ответ на желание магистрата выяснить, позволяет ли мое состояние быстро взбежать по вашей лестнице.

— Ах, это! — Бидвелл подошел к камину и протянул ладони к огню, пока учитель натягивал чулок и застегивал штанину. — Да, клерк магистрата выдвинул одну из своих достаточно сомнительных теорий насчет вашего колена. Он говорил…