И только одна история не попала в эту книжку. Николасу не удалось спасти Карла, графа Занича, от рук разъяренной толпы. Карл собрал вокруг себя небольшую группку верных людей и вырвался из-под защиты Лукаса в попытке сбежать в Бург-Занич. Они даже до моста не успели добраться. 3

– Карл не единственный, кто был способен сочинять небылицы, – говорил Алексис Пенни, сопровождая ее обратно к английскому семейству. – и его люди распространяли версию Николаса. В конце концов жители Морицбурга уже повидали его в деле. Он заботился о них, и они хотели реформ. К тому же народ прямо-таки молится на принцессу Софию. Куда бы она махнула, в ту сторону толпа и качнулась бы. Вы тоже внесли свою лепту, мисс Линдси, когда навещали простой люд и выслушивали его печали. Мне оставалось только позаботиться об одежде и вороном коне да укрыть эрцгерцога в замке. Карл был дураком, если рассчитывал заработать себе популярность, очерняя имя Николаса. Старые рассказы о Карле до сих пор преследуют его.

Выходит, толпа расправилась с Карлом. Его стащили с лошади и забили насмерть. Пенни вполне могла взвалить вину на свои плечи. Это она вызвала неразбериху и вмешалась в планы Николаса. «Мисс Линдси не должна была здесь находиться». Он выбрал ее спасение, тогда как намеревался лично защитить Карла, несмотря на все деяния кузена, и передать его в руки правосудия. Ее пугала мысль о том, что он любил ее настолько, что бросился на помощь, а потому не успел спасти Карла. Она больше ни разу не говорила с ним. По пути домой английское семейство, шокированное выпавшими на ее долю суровыми испытаниями, отнеслось к ней с безмерной добротой.

Теперь Николас и София правили при помощи избранного совета. Пенни только это и могла показать своему будущему ребенку: газетные заголовки, доказательства того, что отец малыша – превосходный монарх. Это даже больше, чем она знала о своем собственном отце. Когда София подарит Николасу сына, все его планы сбудутся. Он понятия не имеет, что весной в Англии у него родится еще один малыш. Пенни положила руку на живот, полная решимости оставить все как есть.

Несмотря на собственную боль, несмотря на острую тоску по нему, несмотря на то что она любит его всем сердцем, всей душой, у нее есть Раскалл-Холл, и о нем надо заботиться: топливо для обогрева оранжерей, подрезка ветвей в саду, отправка винограда в Лондон. Фрукты повезет Джеб Хардакр. Единственное, что больше никогда не отправится на рынок, это ежики, которые залегли в спячку на долгую зиму. Впрочем, и по весне им тоже ничто не угрожает.

Больше ни одно дикое создание не попадет в плен на этих землях.

Он писал каждый день, изливая в длинных посланиях все свои воспоминания и свое горе. «Когда мне было одиннадцать, я приехал в Глариен. У меня был кузен. Его звали Карл».

Каждый день он сжигал их.

«Моя мать, бывало, брала меня в оранжерею. Она казалась мне богиней – прекрасной, далекой и недоступной. Идеал женщины. Мне так хотелось, чтобы она любила меня. Она давала мне сладкие фрукты и смеялась, когда их сок брызгал мне на подбородок. Иногда я приберегал апельсин для своей гувернантки, которую очень любил. У меня был кузен. Его звали Карл…»

Ему пришлось остановиться и подойти к раковине. Его стошнило. Вошла София и с серьезным видом протянула ему полотенце.

– Я так больше не могу, Николас, – сказала она. Он сел на кровать и уставился на свои трясущиеся руки.

«У меня был кузен. Я восхищался им. И думал, что люблю его. Его звали Карл. Он держал меня вверх ногами, стоя на стене, и после этого…»

– Николас!

Он поднял глаза и улыбнулся:

– Мне кажется, мы преуспели в строительстве нового Глариена.

– Еще как преуспели, сверх всяческих ожиданий. Только вот боюсь, что тебе пришлось слишком дорого за это заплатить. – Она смочила полотенце и прижала влажную ткань к его вискам. – Что ты там пишешь каждый день?

– Ничего. Это для Пенни. Нет, вообще-то для себя. – В камине смутно вырисовывался пепел последнего письма. Ему, словно одержимому, хотелось расписать каждую деталь во всех подробностях. – Это не важно.

София погладила его по лбу, как сестра брата:

– У тебя голова болит? Николас, так больше не может продолжаться. Ты не можешь изматывать себя день за днем, выполняя на людях свой общественный долг и разваливаясь на части наедине с собой. Даже твоя сила не вечна.

– Хочешь, чтобы я исполнял свой долг не только на людях? Я не могу.

Она порозовела и отвернулась.

– Мы должны родить сына.

– Я знаю, что ты любишь Лукаса, Софи, – проговорил он. – Пусти его в свою постель. Разреши ему сделать тебе сына. Кто узнает? В его жилах тоже течет королевская кровь. – Он положил руки на письменный стол, руки правителя, волевого и целеустремленного, но абсолютно бесстрастного. – Однажды Пенни рассказывала мне про короля Артура. Может, мне тоже сесть за круглый стол и попросить Лукаса сыграть роль Ланселота для моей Гиневры?

– Если я лишусь девственности, я не смогу просить аннулирования брака, – сказала София.

Квест забралась под кровать и завыла.

Девочка! Пенни покачала визжащий сверток в руках и поднесла похожий на розовый бутончик ротик к своему соску. Снаружи посаду гулял легкий летний бриз. Малышка слепо потыкалась в грудь и тут же принялась сосать, проявляя поразительную силу. Девочка. Она назвала ее Софией. В марте Наполеон перешел Эльбу, вернулся обратно во Францию и двинулся на Париж. Король Луи бежал. Проводившийся в Вене конгресс прекратился, и все дипломаты и правители разбежались – включая Николаса, который защищал интересы Глариена и Альвии, пока сильные мира сего перекраивали карту Европы. Новости из Глариена перестали поступать, дела мелкого княжества казались незначительными по сравнению с нахлынувшими репортажами из Франции и Бельгии, где герцог Веллингтон собирал армии для того, чтобы дать отпор старинному противнику. Тем временем Пенни подарила жизнь родной дочери эрцгерцога.

Прошел почти год с того момента, как ее принц ночи схватил ее, когда она собирала ежиков. И несколько месяцев длиною в жизнь с того момента, когда она видела его в последний раз верхом на коне, направляющегося навстречу своей судьбе. «Мисс Линдси не должна была здесь находиться. Она чуть все не испортила».

На лобик малышки упала крупная капля. Софи открыла ротик, пуская молочные пузыри, и недовольно сморщилась. Пенни вытерла слезы, и ребенок снова принялся сосать. Однажды ее отец прислал ей куклу. Николас даже не подозревал о существовании маленькой Софии. И не надо. Но она непременно расскажет о нем своей дочке.

– Твой папочка – настоящий герой, – сказала она сосредоточенному личику и упирающемуся в грудь круглому кулачку. – Папочка мудрый и хороший. Надеюсь, он тоже так считает. Надеюсь, принцесса подарит ему сына, твоего сводного братца, Софи. Надеюсь, тебе хватит моей любви. Видишь ли, я и не подозревала, что так полюблю тебя. Правда, я также не думала, что полюблю его. Я круглая идиотка, Софи. Но я люблю тебя, и бабушка тебя любит, с тобой никогда ничего не случится. Ты станешь мудрее всех нас, вместе взятых, маленькая умная леди. Ты выйдешь замуж за простого человека, который станет принцем для тебя одной.