С годами Кукоч стал для Джексона одним из двух его мальчиков для битья. Другим был Люк Лонгли, высокорослый центровой, очень плохо передвигавшийся по площадке. Но Кукоч раздражал тренера больше. Люк, по крайней мере, после просмотра видеозаписей искренне признавал свои промахи и обещал их исправить. А Тони всегда находил что-нибудь в свое оправдание или утверждал, что на пленке не все зафиксировано. Его в команде считали плаксой. Джексон возился с ним целые сезоны, приговаривая при этом: «Если я не буду тебя воспитывать, Тони, за дело возьмутся твои товарищи. Так что лучше доверь это мне». Когда Джексон по ходу матча отсылал Кукоча на скамейку запасных, тот уходил с площадки, бормоча под нос что-то на родном языке, – очевидно, жаловался на судьбу или проклинал тренера.

Отношения между Джексоном и Кукочем осложнялись еще и тем, что молодой хорват был выбран на драфте Краузе, и Джерри относился к нему с большой теплотой, закрывая глаза на изъяны в его игре. Ничто так не радует талантливого селекционера, как найти во втором или третьем раунде драфта великого игрока, чтобы и самому прославиться, и разрекламировать новую звезду.

Двадцатью годами ранее, когда НБА переживала, так сказать, «ледниковый период», когда ее деятельность практически не освещалась телевидением, а поиски новых звезд велись без помощи современных технологий, селекционерам, рыскавшим по богом забытым колледжам, удача улыбалась чаще. В новую же эру, когда всем все сразу же становилось известно, заполучить ценного игрока удавалось немногим. Вот почему так торжествовал Краузе.

Первые сведения о Кукоче Краузе получил от бывшего игрока НБА Леона Дугласа. «Удивительный парень, – сказал тот, – такое впечатление, что он всю жизнь прожил в гетто». – «А зачем мне белый парень из югославского гетто?» – недоуменно спросил Краузе. – «Затем, что в его игре есть нечто особенное». – «А на какой позиции он играет?» – «В защите». – «Все-таки не понимаю, зачем мне нужен защитник, выросший в белом югославском гетто». – «Джерри, – сказал Дуглас, да у него рост 6 футов 11 дюймов».

Эта информация заинтересовала Краузе, и он начал «копать». Никогда Краузе с такой страстью не охотился за новым приобретением. Между тем справки о Кукоче начал наводить Бакки Баккуолтер из «Портленда», тоже любивший шастать по темным аллеям баскетбольного мира. Кукоч тем временем принимал участие и турнире, проходившем в Риме. Баккуолтер заметил на трибунах Краузе, что его ничуть не удивило. Затем он увидел, что Краузе куда-то исчез. «Решил спрятаться от меня», – подумал Баккуолтер и после матча разыскал-таки конкурента. «Джерри, – спросил он с подковыркой, – неужели тебя интересует Кукоч? Он ведь игрок не в твоем вкусе – дылда, но далеко не атлет».

Хитроумный Краузе дипломатично согласился с собеседником: да, слабак. И добавил: «Ненадежен в защите, да и у нас вакантной позиции нет для него». «Говори, что хочешь, Джерри, – подумал про себя Баккуолтер, – но ведь мы с тобой охотимся за одним и тем же парнем и по одной и той же причине: он исключительно талантлив. А насчет отсутствия вакантной позиции – чушь. Для защитника ростом 6 футов 11 дюймов, который достаточно техничен, точно бросает по кольцу и хорошо играет в пас, вакантное место в команде всегда найдется».

«Буллз» заполучили Кукоча на драфте 1990 г. Ему тогда был всего 21 год. Возникли трудности с заключением контракта. В Европе Кукоч считался суперзвездой, и ему очень хорошо платили. Семья его жила в Югославии, раздираемой гражданской войной. Невеста Тони (впоследствии она стала его женой) ни малейшего желания переезжать в Штаты не испытывала. Кукоч заколебался, подписывать ли контракт с «Буллз » или нет. Но Краузе вцепился в него мертвой хваткой. Осыпал его подарками, втолковывал ему, что значит играть в сильнейшем клубе НБА. Сумма обещанного контракта превосходила гонорары таких игроков, как Пиппен, что осложняло атмосферу в клубе. Многие чикагские баскетболисты испытывали чувство обиды: Краузе увивается вокруг этого иностранца, который не доказал еще, что может играть в НБА, а с ними, чемпионами лиги, всегда подчеркнуто холоден. Краузе словно бы помешался на Кукоче, а у игроков «Буллз» росло недовольство своими контрактами и закипало раздражение к чудо-хорвату.

Когда Краузе попросил Джордана позвонить Кукочу в Европу и все же уговорить его переехать в Америку, Майкл холодно ответил, что он не владеет югославским языком. То, что Кукоч не впишется в состав «Буллз», стало ясно во время Олимпиады-1992, когда американская «Дрим Тим » играла против сборной Хорватии. Пиппен и Джордан сражались с Кукочем, словно это была вендетта. Хорваты потерпели сокрушительное поражение. А люди, знавшие закулисную жизнь баскетбола, прекрасно поняли, что настоящей мишенью Джордана и Пиппена был не Кукоч, а Краузе.

Так или иначе, со временем Кукоч за немалую цену выкупил свой дорогостоящий европейский контракт и переехал в Америку. Как раз в тот момент Джордан временно ушел из баскетбола. Услышав эту новость, Кукоч расплакался. Чтобы утешить его, Краузе обещал ему золотые горы.

После ухода Хораса Гранта, возвращения Майкла Джордана и поражения «Буллз» в Орландо в финальной серии Восточной конференции стало очевидно, что команде нужен «великан», владеющий точным броском и умеющий выигрывать подборы. «Нью-Джерси» предложил «Буллз» сделку: он забирает у чикагцев Кукоча, а взамен отдает Деррика Коулмэна. Коулмэн, игрок очень талантливый и высокооплачиваемый, имел, как все, свои недостатки. Ему не хватало физической мощи и преданности интересам команды. Репутацию он обретал не искусной игрой, а вечными склоками с тренерами. Вот один из примеров. Когда тренеры потребовали от Деррика, чтобы он во время переездов команды одевался, как принято в клубе, он тут же подписал чек на большую сумму, чтобы покрыть все штрафы за весь сезон за «неправильную форму дорожной одежды». Деррик был ростом 6 футов 10 дюймов и весил 240 фунтов. Когда на него находило вдохновение, он отлично играл в защите, постоянно выигрывал подборы и неплохо бросал по кольцу. И пусть такие моменты были редки, но все же он оставался грозным игроком. Во всяком случае, в нападении он действовал намного эффективнее Гранта. Джексон был уверен, что впишет Коулмэна в свою схему. Деррик играл в очень слабом клубе, а в «Буллз», команде-чемпионе, да еще под неусыпным оком Майкла Джордана талант его раскроется по-настоящему. Короче говоря, Джексон одобрял предполагаемую сделку с «Нью-Джерси». Ввиду дорогостоящего контракта Коулмэна (а он получал 7 миллионов долларов в год) у «Буллз» возникли некоторые юридические трудности, но, как полагал Джексон, если Краузе готов пойти на сделку, он найдет уловку. Однако Краузе не согласился на обмен, после чего Джексон понял, что им никогда не избавиться от Кукоча.

В сезоне 1997/98 г. Кукоча все чаще одолевали приступы депрессии. Если в первое время в Чикаго он часто ходил обедать в рестораны в компании с другим игроками – в особенности с Лонгли, Уэннингтоном, Керром и Бухлером, то со временем он стал избегать их общества. Иногда его вытаскивали куда-нибудь силком, но товарищи замечали, что мысли его где-то далеко. Да, Тони был явно не в своей тарелке. Обедать с ним не доставляло никакого удовольствия, и его больше не приглашали разделить трапезу. Кукоч испытывал какой-то безотчетный внутренний страх, и партнеры, испугавшись, что он на грани нервного срыва, стали подбирать к нему ключи.