Нет, нет! Если бы она хотела меня убить, она бы меня убила – хлоп в спину, и привет. А если нужен живым, то в ногу. И делай, что хочешь. Нет, она приехала не с чертовой сукой. Но тогда…

…не лезь домой и ко всем вашим, поздно…

Да откуда ей знать, что ко всем нашим – поздно?!

Но она следила за нами у морга, и даже Гош не заметил ее… И теперь она была у Гоша раньше меня…

Но оставить Старика, даже не попытавшись его вытащить?!

А если они уже там?..

У морга были сразу три жабы. Может быть, и паучиха теперь не одна?..

Если они тут, они уже знают, что дорога к дому через пустырь единственная. И они готовы встретить и спеленать любого, кто сунется к дому.

…поздно…

К черту эту гребануго Кассандру!

Я тронул машину вперед, разворачиваться тут надо потихоньку, съезд не прямой, а делает восьмерку, вписываясь в начинающиеся пригорки…

И тут же заметил машину. Она стояла с выключенными фарами, без габариток, без всего – темная машина. Но отблески моих фар высветили обводы черного «мерина» и два молочных пятна за лобовым стеклом.

Я дернул руль и вжал газ, выбираясь обратно на дорогу.

Сердце билось у самого горла. Поверят они, что я и не собирался съезжать, а притормозил лишь для того, чтобы проверить, не вылетит ли какой-нибудь придурок мне в лоб?..

…поздно…

Господи… Неужели…

…ни к кому из ваших…

Господи…

Мне показалось, что позади стало светлее – зажглись фары «мерина»? Выбираются на дорогу вслед за мной?

…поздно…

Я стиснул зубы и вжал педаль газа, разгоняясь.

* * *

Фары пришлось выключить, и мне казалось, что вокруг не земля, а море.

Черные волны, едва заметные на фоне такого же темного неба. «Козленка» швыряло вверх-вниз, по бокам скребли кусты, по днищу стучала земля и царапали камни, и все-таки я двигался вперед.

Крупные пригорки объезжал, как и особенно густые заросли кустов. Дороги не было, я вполз на пустырь с противоположной стороны, без всякой дороги. Но «козленок» должен здесь проползти.

Только бы с ними не было второй суки!

Но если там нет второй суки – сколько же та одна должна держать слуг?.. Ими же всеми надо управлять, регулярно копаться в их головах… Если она одна может держать столько человек – какой же силы она должна быть, когда не в восьмидесяти шагах, а стоит рядом и сосредоточивается только на тебе одном…

Я тряхнул головой, выгоняя предательскую мыслишку. Вперед. Вперед!

Я боролся с рулем, его вырывало из рук. Качало, сиденье то и дело подкидывало меня вверх, и крыша кузова норовила врезать по макушке. А я пытался уловить, нет ли холодного касания в висках.

Только бы здесь не было еще одной твари…

Я выеду к дому сбоку, с противоположной от дороги стороны. Они не ждут. Если суки нет, то меня не заметят. Если Старик еще там, я вытащу его.

Вытащу…

Я ударил по тормозам. «Козленок», вползший было на очередной пригорок, скатился назад и замер в ложбинке.

Дом еще далеко впереди, но…

Сглотнув, я открыл дверцу и вылез из машины. Холодный ветер обдал меня, рванул плащ. Я сунул руку в карман, вцепился в рукоять револьвера и, пригнувшись, залез на пригорок.

Дом Старика, в котором всегда горел свет только на первом этаже, – да и то почти скрытый холмиками и кустами, – сейчас светился, как новогодняя елка.

Сначала мне показалось, что его со всех сторон подсветили белыми прожекторами. Потом я понял, что это фары. Много галогенных фар.

Прищурившись, я глядел на дом, пока в отраженном от него свете не различил и машины. Две, три… еще одна за домом, ее саму не видно, только пятно света от фар на стене дома. Четыре. И еще одна – как минимум одна! – у съезда на пустырь.

Обложили, сволочи. Обложили…

Ярость обожгла меня, челюсти стиснулись так, что зубам стало больно. Но это ничего. Уж лучше ярость, чем страх. Жаль только, что у меня сейчас только Курносый – оружие последнего шанса. Незаметный и легкий, но всего пять патронов и ствол короткий до ужаса. Чтобы попасть наверняка, надо стрелять почти в упор.

И даже запасных обойм нет…

Нет, есть одна в кармане. Только слишком легкая. И пальцы говорили, что из пяти гильз всего над одной есть свинцовый горбик пули. В револьвере патроны с обычными пулями, а эта даже подпиленная. Но всего одна…

Я вытащил ее из кармана. Револьвер в правую руку, обойму в левую. Пусть будет сразу в пальцах, когда потребуется перезарядить. Пяти патронов явно не хватит, даже если я буду точен…

А шести хватит?

К черту! Если повезет, доберусь до оружия одного из них.

А если не повезет?..

К черту!!!

Оскалившись, сквозь зубы глотая холодный воздух, я сбежал с пригорка, обошел следующий сбоку, осторожно высунулся под веткой куста, понять, куда лучше дальше…

И выпрямился, забыв про маскировку.

Да она уже и не нужна, эта маскировка, будь оно все проклято…

Фары меня обманули. Дом освещен со всех сторон, вот я и решил, что все еще только начинается. Что в дом им сразу войти не удалось, атака превратилась в осаду, и поэтому машины со всех сторон – освещать, чтобы никто не ускользнул в темноте.

Но теперь я видел то, что раньше скрывал куст: перед крыльцом дома стояли двое в пурпурных плащах. Руки в карманах, сами полубоком к дому, даже не глядя туда…

Открылась дверь, и вышли еще двое. Издали они все казались близнецами: в одинаковых плащах, черные пиджаки, белые воротнички, пурпурные галстуки с золотыми заколками, одинаковые короткие прически.

Сбились в кучку, о чем-то заговорили, а на втором этаже начали вспыхивать окна. Одно за другим. Кто-то шел по комнатам, осматривая дом.

Я смотрел, как верхний этаж дома наполняется светом, и от отчаяния мне хотелось орать.

Старик ни за что бы им не сдался. Ни за что не дался бы им живым…

Я кусал губы, чтобы не завыть. Глаза защипало, мир подернулся искажающей вуалью, фары машин расплылись многоногими лучиками-пауками. Я сморгнул слезы.

Старик… Когда они окружили дом, он должен был позвонить Виктору, Гошу… Мне.

Я здесь, Гош уже не приедет. А Виктор с Шатуном?

…ко всем вашим не лезь, поздно…

Неужели все?..

И Виктор, и Шатун?!