Я губы поджала, неизвестно от кого скрывая саркастическую усмешку, сунула телефон в сумку и вернулась к чашке с остывшим чаем.

А вот под конец рабочего дня меня ждал сюрприз. В виде Станислава Витальевича, поджидавшего меня в коридоре неподалёку от своего кабинета. Я почему-то, как только его увидела, так и подумала, что он по мою душу. Шаг сбавила, к тому же, проскользнуть мимо него к дверям учительской возможным не представлялось. Оглянулась за своё плечо, никого не увидела, и внутренне затосковала. Правда, Стас меня не стал пытать ни взглядом, ни лишним словом. Увидел меня, остановился, и несколько долгих секунд разглядывал. Затем спросил:

— Закончила?

Я кивнула. Почему-то подумала, что он попросит его подвезти, или напомнит про сорвавшийся ужин, а то и про вчерашнюю выходку Антона. Но Станислав Витальевич продолжал разглядывать меня, потом сказал:

— У меня есть к тебе разговор. По работе.

Я тут же поддакнула, быстренько изобразив заинтересованность и деловое рвение. А Стас предложил:

— Пройдём ко мне в кабинет.

Он проводил меня до дверей своего кабинета, как под конвоем, по крайней мере, его мрачное присутствие за моей спиной, я расценила именно так. А Стас ещё и дверь передо мной распахнул, и я поневоле упёрлась взглядом в пустующий стол его секретаря.

— Присядь, — сказал он, как только мы переступили порог его кабинета, и указал рукой на свой стол. Я спорить не стала, прошла и села, правда, взглядом следила за Стасом. Он казался собранным и строгим в тёмном костюме-тройке. И пару минут старательно уворачивался от моего взгляда.

— У меня есть для тебя новости, Лера. Не знаю, какими они тебе покажутся, приятными или не очень, но… — Он, наконец, посмотрел на меня. — Я много думал в последние дни, а тут такая возможность представилась…

Я головой качнула.

— Стас, я ничего не понимаю.

— Да, прости. — И вместо ответа подал мне лист бумаги. Я кинула на него взгляд и поняла, что это моё заявление на увольнение, написанное несколько недель назад. Признаюсь, у меня глаза на лоб полезли, когда я поняла, что на самом деле происходит. Кажется, меня увольняют. А Стас ещё и сказал: — Я нашёл тебе замену. Опытный педагог, из Питера. У Филатова училась, представляешь? И тут такая удача, недавно она перебралась со всей семьёй в Москву, ищет работу… Думаю, ты поймёшь меня правильно, если я скажу, что упустить такую кандидатуру было бы глупо.

Я хмыкнула. Не скажу, что была расстроена или оглушена новостью, но явно была обескуражена.

— Ты меня увольняешь? — До конца ещё не верила.

Стас не спускал глаз с моего лица. И оправдываться не собирался.

— Лера, ты сама написала заявление.

— Да, и ты сказал, что выбросил его.

— Как видишь, не выбросил.

— Решил подождать подходящего случая, чтобы от меня избавиться?

Он развёл руками. И промолчал. А я на спинку стула откинулась, на Стаса не смотрела, разглядывала своё заявление. Старалась разобраться в том, что чувствую. В итоге решила уточнить:

— Этим заявлением ты хочешь мне что-то сказать?

— А что тут можно сказать? Точнее, добавить? Лера, меня, как директора школы, не устраивает эта карусель. Та самая, которую ты называешь своей личной жизнью. Я всё понимаю: замужество, проблемы, бурные примирения, но, прости, ты стала уделять этому всё своё внимание, на работу его просто перестало хватать. А мы детей учим, Лера, ты помнишь? К тому же, твой муж совершенно не считается с важностью нашей профессии, он заявляется в школу, как к себе домой, в любое время, подаёт дурной пример детям…

— Какой дурной пример? — прицепилась я к его словам.

Стас пару секунд собирался с мыслями.

— Лера, он хозяин «Чёртового колеса», — сказал он наконец. — По-моему, это сам по себе достаточный повод, чтобы держать его подальше от детей. Или ты так уже не считаешь? — Я молчала, и Станислав Витальевич с очевидной горечью кивнул. — Вот и я об этом. Извини, но я не могу и дальше всё это терпеть. Бесконечные разговоры по телефону, его появления здесь, ваши разборки у всех на виду. Весь коллектив только о вас и говорит. Какие цветы он тебе подарил, на кой машине он приехал в этот раз, и сколько стоят твои платья.

Я машинально провела ладонью по подолу, разглаживая приятное наощупь джерси на коленях. Продолжала поджимать губы, демонстрируя своё недовольство, и совершенно не собираясь его скрывать. Почему я должна это делать? Меня увольняют, причём по надуманному поводу. И кто увольняет? Бывший любовник, который ещё совсем недавно, готов был драться за меня с моим мужем.

— И ты нашёл мне замену, тихую и неконфликтную.

— Причём здесь это? Она отличный педагог, с опытом и стажем, да и муж у неё… вполне адекватный человек, как мне сказали.

За Антона стало обидно, и я нахмурилась.

— А мой муж неадекватный, по-твоему?

Стас вдруг наклонился ко мне через стол и, понизив голос, проговорил, по всей видимости, пытаясь донести до меня истину:

— Лера, он мне угрожал в присутствии сотрудника полиции.

И хотя от этого заявления мне стало сильно не по себе, особенно после упоминания сотрудника полиции, я заставила себя смело на Стаса взглянуть, и даже сделала попытку посмеяться над его опасениями.

— Стас, Антон шутил.

— Шутил?

— Конечно. — Я произнесла это со всей уверенностью, которой, правда, было не так много, как я пыталась показать. — Ты же сам говоришь, сотрудник полиции всё слышал. Антон же не идиот, чтобы осложнять себе жизнь, тем более так глупо.

— Я не знаю, идиот он или нет, но его намёки мне не понравились. А если вспомнить, что случилось с моей машиной… — Я не посмела при нём зажмуриться, но сделала это мысленно и в явном приступе паники. — Кстати, ты в курсе, что мне отремонтировали машину бесплатно? Точнее, кто-то раньше меня счёт оплатил. Тебе это ни о чём не говорит?

— Ну… Может, у них акция была?

— Да, именно акция, — с заметным сарказмом произнёс Станислав Витальевич, буравя меня взглядом. После чего решительно взмахнул рукой. — Всё, больше я об этом говорить не хочу. Он в этой школе больше не появится, и надобность говорить о нём, отпадёт сама собой. Пойми, я должен это сделать, это моя обязанность, заботиться о репутации школы.

— А я репутацию подмочила? — негромко спросила я, хотя вопрос был чисто риторическим. Стас и отвечать на него не собирался, но наблюдая, как я беру ручку, чтобы подписать заявление по собственному желанию, всё же решил смягчить происходящее, и вновь попытался мне объяснить своё решение.

— Ты же всё равно уйдёшь. Я видел вас вчера, ты с ним помирилась. — В его голосе прозвучало неприкрытое обвинение в мой адрес, а мне оправдываться было нечем, да уже и не зачем. Поэтому я лишь неопределённо дёрнула плечами. — Сколько бы он позволил тебе работать? Через неделю бы ты пришла, и, извиняясь, попросила снова начать искать замену. Я ведь прав?