— Полет? — эхом повторила я, а по телу разлилась нега воспоминаний.

— А ты еще не поняла? Полет только начало. Затем дракон приводит свою женщину в укромное место.

— Я не драконица, — зачем-то напомнила я.

— Поверь, это нам не помешает.

И Андерс толкнул меня на теплый камень, неожиданно показавшийся теплым и очень удобным.

Брачные татуировки проступили одновременно. Мы лежали в каменной чаше, наполненной водой и огненными камнями, и лениво изучали знаки на коже. Символ к символу, завиток к завитку, знак к знаку. Но куда ощутимее и приятнее было пробуждение особой эмоциональной связи. Я начинала чувствовать Андерса, его эмоции, его настроение.

Прекрати. Ты меня смущаешь.

— Когда ты смущаешься, становишься еще желаннее.

— Хм... А мне казалось, ты оценил решительность, с который я вошла в твою башню и потребовала массаж.

Еще как оценил. Сейчас, когда я сидела на коленях Андерса, это было понятнее некуда.

— В мою жизнь ты ворвалась еще стремительнее.

— Скажи спасибо драконьей традиции.

— Я не верю в традиции, не верю в судьбу. Свое будущее мы творим сами.

Если бы это сказал кто-то другой, я бы не поверила. Но Андерс не раз доказывал, что способен противостоять любому противнику, мог ставить любую цель и добиваться. В этом мы были очень похожи. Поэтому я лишь приподняла голову, поймала его губы своими и тихо выдохнула:

— Звучит вдохновляюще.

Ниара и Ловуд оказались не единственными, чьи родовые способности “перепутались” еще при рождении. Когда Ловуд объявил, что именно сестра унаследовала семейный дар и в дальнейшем продолжит семейное дело, представительство Сандерс атаковали встревоженные матери, мечущие громы и молнии. Драконицы переживали, что их дочерям подадут дурной пример и забьют голову несбыточными мечтами. На нервничающих и озабоченных я натравила ир-ру Леону. Свекровь с огромнейшим энтузиазмом и свойственной ей бестактностью объясняла посетительницам, что никто на чужих дочерей не зарится, из семьи не уведет, и вообще невозможно дракона научить летать, если он привык лишь ползать.

И только шум немного улегся, как в Лондаре появились слухи о скором основании магической школы для девочек.

"Г нездовье избранных леди" открыло свои двери в роще Огрула уже через месяц. Планы маскировки школы под женский клуб по интересам провалились еще на взлете. Ара Исура была непреклонна, и о "Гнездовье" сразу заговорили как об элитном учебном заведении для особо одаренных дракониц. Как увидела заметку в "Лондарском вестнике", так от ужаса крылья и полетели. До родового особняка Суратаров добралась в одиночку, а потом пила вино и вникала, как именно Великая Ба собирается расширить мою идею. Попытка начать с малого рухнула на старте, а я месяц жила с ощущением балансирования на краю пропасти. Мало построить здание и найти учителей, ни одна школа не может состояться без учениц, но в день открытия двадцать дракониц прошли отбор и стали ученицами "Гнездовья избранных леди".

Рикард перестал быть Сандерсом за какие-то несколько дней. Его связь с родом угасла, зато он начал стремительно обзаводиться новыми. Боги первые узнают о появлении новых подопечных, вот и Рик теперь чувствовал, когда, где и при каких обстоятельствах бескрылый дракон полетел. Появление крыльев у тех, кто и не чаял подняться в небо, драконы Тарлонда провозгласили чудом, а Рикард Стремительный стал самым популярным драконом по обе стороны гор. Ему молились, в его честь воздвигали храмы, ему давали взятки, причем не только золотом и волшебными камнями...

— Рик, очнись! — В сердцах хлопнула по зеркальной поверхности, в которой отражалась золотая спальня бывшего мужа.

Золоченая кровать под тяжелым, расшитым золотым нитью балдахином, огромная сияющая люстра из бального зала, в котором как-то давали прием в честь Рика. Не удивилась бы, узнай, что в его туалете припрятан золотой унитаз. Запросы у новоявленного бога тоже были "золотые", а заметки о любовницах не сходили с первых полос драконьих вестников. Но сейчас ради разнообразия в кровати никого, кроме законного владельца, не наблюдалось.

Хлопнула по раме еще раз, и лежащее на золотом покрывале тело шевельнулось и простонало:

— Лиза, имей совесть. Я уснул только час назад. У главы клана синих драконов наследник полетел. Хорошо отметили.

Да, двукрылые сейчас появлялись и в Диких землях. Тем подобное счастье было без надобности, но от божественных даров не отвертишься. Куда с большим энтузиазмом дикие драконы восприняли возвращение магии.

— Где ты сейчас? В какой части Диких земель?

— На самом западе.

— А нужен мне в столице. У нас тут две девочки в Вольном городе взлетели. Родители готовят семейное торжество. Ждут почетного гостя.

— Не могу-у-у... — простонал бог поневоле. — Не могу я столько пить.

Бедняга. Прихода Рикарда Стремительного теперь ждали похлеще, чем Санта-Клауса. Но если у того был сезонный график работы, то у Рика круглогодичный и круглосуточный.

Усевшись на кровати в позе лотоса, Рик запустил пальцы в заметно отросшие волосы и выдохнул:

— Я так больше не могу, Лиз. Я же слышу их постоянно. Их радость, восторг, страх. А когда они прутся в эти проклятые храмы и обращаются напрямую, такое чувство, что в башке включается динамик. Вчера часа четыре мне описывали радости первого полета, а еще два ныли на тему, как же жить дальше. А мне, Лиз. Как мне жить дальше? Я родился нормальным драконом!

Нормальным? Тут я бы поспорила, но не в моих правилах добивать лежачих.

— А если тебе встретиться с Хрустальной?

— Видеть не могу эту стерву! — зло припечатал Рик. — Соратника она себе заиметь решила. А вот хрен ей! Пусть с Древним теперь... соратничает! В Лондаре буду завтра, как отосплюсь. Всё!

Зеркало погасло. Я же не спешила от него отходить. Рик меня беспокоил, причем настолько сильно, что я решилась на другой вызов.

Жизнь Огрула изменилась мало. Орочий шатер так вообще казался точной копией того, что до сих пор стоял на одинокой горе в сердце Лондара.

— Рад видел в добром здравии, Лиза Сандерс. — Орк улыбнулся и выпустил колечко дыма.

Я же отметила новые детали в его облике: серьги в ушах, позолоченные клыки и золотые бусины на неизменных шнурках.

— Надеюсь, ваш душевный покой такой же безмятежный, как и степной ветер.

— Наша жизнь — череда изменений. Одни видят новые возможности, другие — пепелище.

— Получается, произошедшее с Риком необратимо? Но это же нечестно! Вы у него даже не спросили! А если он не справится? Зачем Тарлонду еще один озлобленный и разочарованный в жизни бог?

— Рик выглядит разочарованным?