— Один из отрядов, сопровождавший эту самую икону, был перехвачен группой СС,— подхватила рассказ Рита.— Этой группе были приданы два сотрудника «Аненэрбе», в том числе, Курт Шерхорн… Он сообщил мне, что Гиммлер недаром отдал приказ перехватить икону одной из лучших спецгрупп СС. Если бы она попала в руки команды «Остланд», занимавшейся сбором ценностей, возможно, груз бы затерялся.

Итак, рейхсфюрер секретным приказом направил на поиски иконы подразделение, которое работало по программе «Аненэрбе» в районе некоего «большого водоема под Ленинградом». Это была группа под командованием Карла Целлера.

Собравшиеся за столом переглянулись.

— Странно,— заметил Александр Валентинович.— Перед тем, как приехать сюда, я говорил с Кареном. Он показал мне протокол задержания в районе Баря-тино группой 3-го отдела контрразведки «Смерш» отряда СС под командованием Карла Целлера, видимо, сопровождавшего особо ценный груз. В описи этого груза значится, помимо прочего, «икона, предположительно, с изображением Богородицы»… Этот протокол полностью противоречит тому, что рассказал Рите Курт Шерхорн, но косвенно подтверждает информацию германских источников тех лет. В них про экспедицию Целлера последний раз упоминается в конце декабря 1941 года. И на протоколе «Смерша» стоит дата 28 декабря…

— Кто-то нам врет…— предположил Антон.

— Не думаю, что Шерхорн обманывал,— возразила Рита.— Ему не хотелось уносить в могилу свои секреты.

— Может, вы и правы,— кивнул Александр Валентинович.— Погоний подозревает, что существовали две экспедиции и два Целлера…

— Это уже слишком!— воскликнул Антон.

— Не скажи. Ответь мне на вопрос: где сейчас находится Донская Икона? Не знаешь? Так вот: к твоему сведению, она хранится в Государственной Третьяковской галерее, и искать ее по калужским лесам не имеет смысла.

— Ничего не понимаю…

— А я, кажется, понимаю. Экспедиция лже-Целлера не должна была угодить в руки контрразведки, но наши неожиданно прорвались на участке Мосальск — Барятино. Взяли аэродром. Группе СС просто некуда было деваться. Что же касается настоящего Карла Целлера, он служил лишь приманкой для всех, как для своих, так и для нашей контрразведки. У нас о его миссии хорошо знали. Скорее всего, нам специально «сливали» эту информацию через Ойгена Отта, единственного, кстати, выжившего из «Черной Капеллы». Я видел его, уже после войны.

— Как интересно!— воскликнула Рита.

— Было дело,— улыбнулся Александр Валентинович, довольный произведенным эффектом.— Помню, когда я посетил его в «имении» под Берлином, он мне рассказывал о некоем циркуляре Гиммлера, по-моему, от августа 1941 года, в котором главный эсэсовец предписывал детально изучить изотерическое наследие «восточных варваров». Но значения этому я тогда не придал. Передо мной в те годы стояли более земные задачи.

И еще вспоминаю, Погоний как-то рассказывал, что в начале осени 41-го на стол начальнику внешней разведки НКВД Павлу Фитину лег доклад нашего агента в Берлине по кличке «Корсиканец». В нем говорилось, что руководство рейха всерьез заинтересовано в конфискации на наших оккупированных территориях как можно большего числа религиозных реликвий — икон, мощей святых. К этой работе должны были привлекаться зондеркоманды СС, эксперты из института «Аненэрбе» и (внимание!) специальные группы, направляемые из «центра» для выполнения особо важных заданий.

— Александр Валентинович,— поинтересовался Ральф,— не очень верится, что у немцев был такой интерес к иконам в момент, когда надо было думать о теплых штанах для солдат…

— Нацисты были чрезвычайно педантичны, любую мелочь принимали во внимание,— заметила Рита.— Кроме того, нельзя забывать, что в СС создавали собственную религию, которая должна была заменить христианскую веру. Многие в рейхе всерьез верили в такую возможность.

— А в СССР иконы в домах и учреждениях заменили бюстами Ленина,— напомнил Алексвандр Валентинович.

— Интересная аналогия,— согласилась Рита.— При этом, как люди недостаточно образованные, многие нацисты, так сказать, на всякий случай, внимательно относились к легендам о чудодейственных реликвиях.

— Легенды — легендами, а факты — вещь упрямая,— заметил Александр Валентинович.— Кутузов в 1812 году попросил Высочайшего позволения доставить под Бородино «Одигитрию» — Смоленскую икону Божьей Матери — наши выстояли. Куликовскую битву выиграли, а в XVI веке хана Гирея от Москвы прогнали с Донской Иконой. Крестный ход под Москвой совершали с Казанской Иконой, и не важно, пешком или на самолете, но в 1941 году Москву не отдали. Больше того, в тот год лютые морозы ударили аж в начале октября. Кстати, тела Ленина — символа новой религии, как ты правильно намекал — в это время в Москве как раз не было. Его еще 3 июля отправили в Тюмень в сопровождении хранителя Збарского. Вот тебе, Антошка, и легенды…

— Прости, дядя Саша, но нельзя забывать, сколько народу при этом положили, чтобы Москву отстоять. Какое в этом великое чудо?

— А я согласна с Александром,— прервала их спор Рита.— И считаю, что, по крайней мере, Гиммлер имел справку о чудесах, которые приписывались некоторым иконам в России. Он серьезно относился к таким вещам.

— Но как же икона, из-за которой чуть не погиб мой дядя?— спросил Ральф.— Ведь получается, Шерхорн видел ее в этом самом ящике, именно ее он искал после войны.

— Увы,— Рита развела руками.— Это была копия. Именно она и должна была, в случае чего, угодить в руки советской разведки, а попал подлинник.

— Да,— проговорил Александр Валентинович.— Как говорится, «дело закрыто». И как же все просто объясняется — чудотворные иконы!

Антон и Рита стояли, обнявшись, на краю деревни. Они гуляли уже больше двух часов и никак не могли наговориться. Все тайны, загадки, сокровища, исторические факты уступили место другим темам. Они рассказывали друг другу о себе, делились чувствами, целовались, радовались каждой секунде и готовы были полюбить целый мир. Мир не оставался в долгу, укутывая их спокойным и теплым весенним вечером.

— Рита,— очнулся наконец от сказочных видений Антон,— Шерхорн знал, что он и его люди были лишь приманкой?

— Вовремя же ты о нем вспомнил… Нет, не знал. Точнее, не верил. Наоборот, когда я спросила, в курсе ли он, что Донская Икона Божьей Матери сейчас хранится в Москве, в Третьяковской галерее, он только улыбнулся и сказал: «Es ist nicht alles Gold, was glanzt».

— Что это значит?— переспросил Антон

— «Не все то золото, что блестит».

В небольшой церквушке неподалеку от Спас-Деменска, что приютилась между двумя поросшими смешанным лесом холмами, шла вечерняя служба. На клиросе, не всегда в унисон, но задушевно пел местный хор, состоящий из долговязого юноши и двух женщин неопределенного возраста и типичной русской провинциальной наружности. Весь приход старался изо всех сил — сегодня днем сюда прибыл автобус с паломниками, путешествующими по калужским храмам и обителям. Паломники приехали из Москвы, от самых ворот Зачатьевского монастыря. И вот теперь, не в пример остальным тихим дням, старинная церковь была заполнена почти до отказа — паломники молились, покупали свечи, писали записочки. Отец Василий от души читал проповедь, и его проникновенный, бархатистый и, в то же время мощный голос заставлял приезжих изумляться: «Это же надо, а? Такого не стыдно и в Храм Христа Спасителя пригласить на пасхальную Всенощную».