Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мне надо предупредить своих.
– Своих? – растерянно переспросила Лолин. – Мне кажется… мне кажется, их уже нашли.
– Что?! Откуда ты знаешь?
– Потому он и был в такой ярости… – пролепетала маленькая медсестра. – Он думал, ты с ними, и…
– Нет… – С губ Хлои, еще красных от моих поцелуев, слетел стон. Проходя мимо, она посмотрела на меня с тоской, означавшей конец всего.
– Хлоя, это ловушка. – Я попытался поймать ее руку, но она увернулась. Я знал: Хлою не остановить.
Она в последний раз окинула взглядом комнату. Тот уголок мира, где застыли время и пространство. Сделала шаг ко мне, шепнула на ухо горькое “спасибо”, а затем подарила сладчайший поцелуй и исчезла за дверью. У меня на губах остался вкус расставания.
Я понял, что произошедшее – это какое-то кривое, искаженное и в то же время прекрасное прощание навсегда. Понял, что все, что случилось в последние часы, было молчаливым “не забывай меня”. Я столько всего понял в тот момент, что не мог с этим смириться.
– Хлоя, подожди!
Я по-прежнему был в смешном халате и побежал обратно в комнату. Я не дам ей уйти. Снова уйти – нет. Я не дам ей исчезнуть из моей жизни. Натягивая на себя первую попавшуюся одежду, я думал про открытый дневник рядом с медальоном, планы на будущее и смешные надежды. Все это осталось на кровати. “Дурак”, – сказал я сам себе, прежде чем в последний раз окинуть взглядом то, чем могла быть моя жизнь с ней в этой комнате.
Я вышел, застегивая пуговицы, и увидел бедняжку Лолин, рыдающую возле дивана. Я не знал, куда, собственно, бежать. Обулся на ходу:
– Оставайся здесь и никуда не уходи!
– Гомер!
– Лолин, не сейчас!
Но, обернувшись, я увидел, что моя маленькая несгибаемая подруга обеими руками закрывает живот. Слова были излишни, я понял все…
Я со вздохом закрыл дверь, оставленную Хлоей нараспашку. Любовь всей моей жизни с каждой секундой убегала все дальше. А единственная подруга, родная душа, которая всегда оказывалась рядом, когда было нужно, оставалась одна и была смертельно напугана.
Разбитый, но исполненный решимости, я вернулся к Лолин и положил руку ей на живот. Мы обнялись, и наша боль слилась.
– Иди за ней.
– Я не оставлю тебя одну.
– Со мной все будет хорошо. Правда. Я позвоню Алисии, чтобы она пришла составить мне компанию. А ты иди.
– Поздно. Я не знаю, куда она пошла.
Мы снова обнялись. В моей голове беспрестанно крутилось: я больше не увижу ее, больше не увижу, больше не увижу…
– Нет, подожди… – Лолин отстранила меня. – Ростовщик!
– Эммет?
– Вот почему они нашли партизан! Ростовщик заманил их в ловушку. Солдаты обсуждали, я слышала. Генерал подкупил его. Если он выдаст партизан, золото останется у него.
– Сукин сын…
– Но ничего не вышло. Потому что человек, за которым он охотится, был не там, а здесь. Ты должен найти ее.
Я вернулся в комнату капитана и взял его пистолет, хранившийся на антресолях. Убедившись, что пистолет заряжен, я сунул его в карман.
– Не выходи из дома, слышишь? Звони кому хочешь, но сама оставайся здесь. Я сделаю все, чтобы этот ребенок рос с отцом.
– И с дядей. – Лолин крепко обняла меня.
Я не хотел оставлять ее одну, но другого выхода не было.
24. Вопрос доверия
Вскоре дверной колокольчик в лавке Эммета звякнул, и я ступил на порог. Я вспотел, устал и разозлился. Удивительно, но пока я шел между стеллажей, старика нигде не заметил. Наконец из-за прилавка донесся какой-то шум. Я неловко достал пистолет и решительно прицелился:
– Я знаю, что вы там. Бросайте оружие, руки вверх!
Реакции не последовало. Но я был уверен, что слышу знакомое сопение.
– Повторять не буду. Выходите не спеша – или я изрешечу прилавок.
Угрозы не помогли, и я стал отходить в сторону, стараясь не скрипеть половицами. Угол обзора расширялся, но старика по-прежнему не было видно. Устав от тактических хитростей, я резко прыгнул туда, откуда доносились звуки, надеясь застать Эммета врасплох, но врасплох застали меня: старик ничком лежал на полу в луже крови.
– Черт! – Я убрал пистолет и склонился к Эммету.
Пыхтение мне не почудилось. Старик дышал. Я перевернул его на спину и подложил под голову пару толстых книг вместо подушки. Он был в сознании. В глазах выразилось некоторое облегчение.
– Пришел купить что-нибудь? – с трудом усмехнулся ростовщик.
– Куда вы послали солдат? Где эта квартира?
– Отдай монету.
– Это бессмысленно. – Я посмотрел на его рану, не понимая, как он может еще о чем-то просить.
– Тогда отдай.
– У меня ее нет. – Я распахнул ворот рубахи, чтобы старик убедился сам.
– Ты должен всегда держать ее при себе. Не упускать из виду. Не… – Он закашлялся и скривился от боли.
– Я вернул ее законной хозяйке.
– Законной хозяйке? – Старик поперхнулся смехом, хватая ртом воздух. – Ты что, не читал дневник?
– Читал.
– Тогда ты знаешь, кто его законная хозяйка.
– Откуда у вас дневник?
– Ниоткуда. Это мои записи. Я много лет потратил на поиски. Десятилетия. Собирал истории, легенды и сказки. Всю жизнь искал сокровище и даже не знаю, существует ли оно. – По телу старика пробежали судороги, он глубоко вздохнул. – У меня была такая монета. Очень давно. В детстве. Дедушка давал поиграть с ней после обеда. И вдруг его не стало. Убили. Прямо на улице.
– А монета исчезла, – договорил я.
– Это были они.
– Почему вы отдали мне дневник?
– Посмотри вокруг, парень… Ты здесь кого-нибудь видишь? Люди вроде нас умирают в одиночестве.
– Я не такой, как вы. Где квартира? Куда пошли солдаты?
– Уже неважно, – прошептал старик.
– Важно. – Я с силой встряхнул его, пытаясь вернуть к жизни. – Солдаты пошли за ней. А монета у нее. У нее на шее.
Взгляд у старика изменился.
– Они всё забрали… Обманули обманщика.
– Нет, не всё. Вы еще можете отомстить. Помогите мне.
– Это ты помоги мне… – Он с трудом указал на мой пистолет.
– Что? Нет. Я не могу.
– Дурак, я уже мертв. – Старик лежал на полу, истекая кровью, не в силах пошевелиться, слепой, одинокий. – Прошу тебя…
Я достал пистолет и прицелился.
– Улица Падилья, 285. Второй этаж.
Я узнал, что хотел. И теперь должен был выстрелить в человека? Я никогда ни в кого не стрелял. Хотя сейчас пришел в лавку ростовщика с твердым намерением влепить ему пулю в лоб, если он ничего не скажет.
– Сокровище существует, – сказал я, словно желая
