Впрочем, о кислороде он в первый момент не подумал. Переключив связь на роботов, он попытался остановить их, но машины не реагировали на его сигналы. Испуганный и разозленный инженер бросился вперед и встал у робота на пути. Еще не было случая, чтобы машина не остановилась перед человеком. Но на этот раз взбесившийся механизм сбил его с ног, и он чудом избежал смерти под гусеницами.

Тогда Лебединский понял, что дело плохо. Он вернулся в купол и доложил начальнику Станции о странном бунте.

— Сколько у вас кислорода? — сразу спросил Смольный. Лебединский посмотрел на поясной пульт скафандра. Тусклый глазок индикатора показал, что воздуха в баллонах осталось совсем мало — от силы часа на два. «Пора зарядить их», — решил Лебединский и тут же вспомнил про белые хлопья вокруг вездехода. «Придется ждать в куполе», — подумал он. В куполе всегда был месячный запас кислорода. Для очистки совести он взглянул на манометр и похолодел — стрелка стояла на нуле.

— Иннокентий Борисович, тут что-то не в порядке, — сказал он. — Я выйду проверить.

Он захлопнул забрало шлема и через шлюз вышел из купола.

Кислородный запас Базы хранился в больших баллонах, стоявших в ряд под противометеоритным навесом вдоль наружной стены. Такое размещение было удобно для смены опустевших баллонов. Но сейчас Лебединский с ужасом увидел, что ни одного баллона не было на месте. Оплавленный отрезок кислородной магистрали и знакомые белые хлопья под ногами свидетельствовали о том, что роботы похозяйничали и здесь.

Он мгновенно прикинул в уме объем купола. Часов на шесть воздуха под куполом хватит. Часа на два — в баллонах. Итого — восемь. До Станции — пятьсот километров. Десять часов пути для вездехода. В лучшем случае — девять. Значит, вездеход не успеет. «Рубин» долетел бы сюда за пятнадцать минут, но он сейчас у Земли, на орбитальной станции — на нем меняют двигатели.

Через десять минут после рапорта Лебединского быстроходный вездеход «Кузнечик-3» вышел со Станции и на максимальной скорости направился к Базе. Его вели Шредер и Бек-Назаров. Еще через пятнадцать минут лучший водитель на Луне Степан Чередниченко повел вдогонку свою машину.

По радио полетели запросы — на Землю, на американскую станцию Литл Америка, приютившуюся на северных берегах Моря Кризисов. Через час о событиях на Луне стало известно в Организации Объединенных Наций. Американский лунолет «Потомак», только что стартовавший с промежуточной орбиты, изменил курс и устремился к Луне с предельным ускорением. Была объявлена готовность номер один на десятках станций слежения и космической радиосвязи, на искусственных спутниках, в вычислительных центрах. Три с половиной тысячи человек, поднятые по тревоге, приготовились к борьбе за жизнь космонавта.

Станция была построена на южных склонах кратера Торричелли. Этот полуразрушенный кратер на окраине Моря Спокойствия оказался идеальным местом для возведения первого опорного пункта, откуда человечество начало осваивать Луну. Он был достаточно удален от экватора, что уменьшало нестерпимый нагрев в долгие полуденные часы. Лежавшие севернее тысячекилометровые равнины двух смежных морей — Спокойствия и Ясности, — на которых не было сколько-нибудь серьезных препятствий для вездеходов, открывали широкий простор для быстрых и плодотворных исследований. С юга вплотную к Станции подступал гигантский горный район с пятикилометровыми пропастями, с кратерами-исполинами Теофил и Кирилл, представлявший такой клубок увлекательных загадок, распутывать который не хватило бы и сотни лет Но самое главное, в этом месте была вода — десятки тысяч кубометров льда, лежавшего сразу под поверхностью Луны.

Находка воды была необычайной удачей. Отпадала необходимость дорогостоящей транспортировки воды и кислорода с Земли. Атомный реактор Станции вырабатывал достаточно энергии, чтобы с помощью электролиза получить практически неограниченное количество драгоценного кислорода. С водородом было хуже — его постоянно не хватало. Электрореактивные двигатели «Рубина» пожирали неимоверное количество водорода. Все же с грехом пополам Станция обеспечивала себя достаточным количеством горючего для лунолета, отказавшись от доставки его с Земли. Это позволило намного увеличить темпы научных исследований.

При всех своих достоинствах место, выбранное для Станции, имело один серьезный недостаток. Коварный лунит, шлакоподобный материал, из которого состояли почти все более или менее ровные участки Луны, не выдерживал веса космических кораблей. Для посадки «Рубина» была построена небольшая площадка рядом со Станцией, но тяжелые транспортные ракеты-автоматы приходилось принимать на экваториальной. Базе, где в небольшом кратере, лежавшем на прочнейшем базальтовом массиве почти в самом центре видимого с Земли диска Луны, самой природой был оборудован превосходный космодром. Дальше грузы доставлялись сухопутным транспортом.

Станцию и Базу разделяло пятьсот километров. Именно это расстояние предстояло преодолеть вездеходам, устремившимся на выручку к Лебединскому. Электронные машины составили точный график движения и выбрали единственный возможный вариант. Через семь часов после отправления вездеходов Лебединский должен выйти им навстречу. В этот момент передовой вездеход будет в ста пятидесяти километрах от Базы. За два часа (именно на такое время хватит кислорода в баллонах у инженера) вездеход пройдет еще сто километров. Остальные пятьдесят километров Лебединский должен преодолеть сам. Пешком это невозможно. Но в его распоряжении оставался разведочный робот-скалолаз, способный передвигаться по ровному месту со скоростью до двадцати километров в час. Правда, никто не знал, станет ли робот слушаться команды или тоже примкнет к бунтовщикам.

Ответ на этот вопрос смог бы дать создатель роботов — Петр Иванович Федосеев, но никто на всей планете не знал, где его искать, — на Земле было воскресенье, а в подмосковных лесах достаточно укромных уголков для таких страстных любителей рыбной ловли, каким был Федосеев.

Специалисты из Института Луны предложили создать мощную радиозавесу с помощью нацеленных на Базу радаров станций слежения за космическими кораблями. Созданные радарами помехи, считали они, прервут всякую радиосвязь между роботами и главным кристалломозгом и помешают скалолазу взбунтоваться. Однако подсчеты показали, что перекрыть всю полосу частот, используемых роботами, наличной техникой не удастся. Как на грех, не было известно, какие именно частоты отведены для скалолаза, и выяснить это в оставшиеся часы не представлялось возможным. Тем не менее вычислительные центры выдали программы для всех мощных радиолокаторов и радиотелескопов, и десятки антенн повернули решетчатые уши к крошечной точке на окраине Центрального залива.

Никогда еще линии связи Земля-Луна не работали с такой нагрузкой. Вице-президент Международного Совета по Луне профессор Клейн то и дело осведомлялся о продвижении вездеходов, о самочувствии Лебединского, уточнял с начальником Станции профессором Смольным детали операции. Именно он предложил восстановить связь Станции с Базой через околоземную систему спутников. И уже через тридцать минут после того, как рухнула радиорелейная мачта, спиленная обезумевшими машинами, связь Станции с Базой восстановилась. Но теперь радиоволны, сорвавшиеся с антенн Станции, проделывали гигантский путь от Луны до связного спутника, висящего на расстоянии тридцати шести тысяч километров от поверхности Земли. Оттуда они попадали на Землю, пробегали несколько сот километров до гигантских антенн Центра дальней космической радиосвязи и вновь устремлялись к Луне, к тонкому прутику антенны, торчащему над куполом Базы. Эта связь была односторонней — сигналы слабенькой радиостанции Базы не долетали до Земли. Но каждые сорок минут над Базой появлялся один из трех экваториальных связных спутников Луны, и тогда Лебединского слышали на Станции.