Энди просительно глянул на своего начальника. — Извини, Гарри, но мне все равно что-то не очень хочется туда идти…

Гарри ободряюще заулыбался. — Но почему?..

Энди произнес сконфуженно:— Мне что-то не хочется… Понимаешь, когда эти женщины — ну, я говорю о матушке и о тетушке Элизабет из Сиэтла — так вот, когда они начинают меня воспитывать… Извини, Гарри, — Энди поднял глаза на шерифа, — извини, может быть, у тебя найдется еще какая-нибудь работа для меня?..

За время совместной службы с Брендоном Трумен уже привык к такого рода просьбам — во всяком случае, просьба найти еще какую-нибудь работу не была первой со стороны Энди, а Гарри ничуть этому не удивился. Улыбнувшись в ответ, он лишь заметил:— Знаешь, ты самый нетипичный полицейский, какого мне только приходилось встречать за свою жизнь… Нормальный коп сразу же после окончания рабочего дня идет домой, а ты болтаешься в участке, подлавливаешь меня и сам напрашиваешься…

Энди умоляюще протянул:— Гарри, ну пожа-а-луйста… Найди для меня что-нибудь, только бы мне домой не возвращаться… Гарри, будь другом, войди в мое положение.

Трумен наморщил лоб, прикидывая, какую бы еще работу задать своему заместителю. — Хорошо, — сказал шериф после некоторого раздумья. — Хорошо. Тогда будь добр, выполни не одно, а целых два поручения — Энди с готовностью воскликнул:— Какие? Говори, Гарри, я сделаю все, что ты только мне прикажешь…

Шериф, глядя на своего заместителя, с благодарностью подумал: «Какой он все-таки хороший парень, этот Энди Брендон… Если бы все были такими, как он, с преступностью в нашей стране было бы давно покончено. Надо дать ему какое-нибудь легкое и необременительное задание — учитывая склад его психики… — Ну, во-первых, — начал шериф, — во-первых, Энди, тебе следовало бы наведаться на местную водокачку — во время тушения пожара лесопилки там, в спешке, испортили какой-то вентиль, посмотри, как его сделали…

Энди, словно обрадовавшийся этому предложению, с готовностью согласился. — Конечно, наведаюсь, Гарри, можешь не беспокоиться, сделаю все, что ты сказал… Что еще?..

Внезапно в голову Трумена пришла одна мысль. Он подумал: «Этот Энди, конечно, очень хороший парень, но слишком уж сентиментальный… Он не может без слез смотреть на чужие страдания. Для обыкновенного человека это качество, конечно же, очень похвальное, но для полицейского, тем более для заместителя шерифа… В общем, Брендона надо потихоньку перевоспитывать, чтобы стал, наконец, настоящим мужчиной…»

Трумен осторожно предложил:— Послушай…

Энди с готовностью посмотрел на начальника. — Да…

Дружески приобняв Энди, Трумен продолхшл:— Ты знаешь, эта несчастная девочка, Ронни Пуласки…

На глаза Брендона навернулись слезы. — Ох, и ни говори… Мне так ее жалко, просто передать тебе не могу… Ее бедные родители… Они такие забитые, такие… — Брендон на секунду запнулся, — такие… бедные… — Брендон едва не плакал, — они так любят свою дочь… Мне их тоже очень жалко…

Покачав головой в ответ на этот небольшой монолог, Трумен предложил:— Вот и хорошо. Ты, Энди, наверняка не отказался бы помочь этим людям и их несчастной дочери?.. Брендон с готовностью согласился:— Ну конечно!.. О чем может быть речь… Я сделаю все, что ты мне скажешь… — Тогда, Энди, сразу как освободишься после посещения водокачки, сходи, пожалуйста, в госпиталь и смени дежурного полицейского… Там, кажется, сейчас сидит Фрэнк Залпа. Его смена уже заканчивается, так что, — Трумен, закатав манжетку, посмотрел на часы, — так что, приятель, если ты посидишь в госпитале где-то два часа, то к половине второго будешь дома… Наверняка твоя матушка и тетушка Элизабет уже будут спать… — он ободряюще улыбнулся. -Только не плачь, Энди, все будет хорошо.

Неожиданно для Гарри, Брендон согласился с его предложением подежурить у кровати потерпевшей с большой охотой — даже с большей, чем можно было бы предположить, зная чрезвычайную слезливость и чувствительность заместителя шерифа. — Отлично, — воскликнул Энди, — помочь ближнему — это мой долг. Тем более, — он тяжело вздохнул, что эта бедная девочка так много страдала…

Шериф заулыбался — ему очень нравилась исполнительность Брендона. — Ну вот, и прекрасно, — сказал он, — значит, мы с тобой договорились…

Приблизительно в то самое время, когда Дэйл Купер беседовал с Розенфельдом о сумасшедших Твин Пикса, а шериф Трумен давал своему заместителю инструкции относительно его дальнейшего распорядка, в город съехал очень потрепанный «дюранго». Водитель, стараясь не привлекать к себе внимания, избрал для маршрута по Твин Пиксу тихие улицы. Впрочем, для этого были свои причины: за рулем «дюранго» сидел Уиндом Эрл — тот самый бывший агент Федерального Бюро Расследований, отправленный на пенсию, а потом — помещенный в психиатрическую лечебницу закрытого типа, о котором Дэйлу говорил паталогоанатом. Покружив по улицам, «дюранго» наконец остановился около ничем не примечательной гостиницы на окраине города.

В свое время Уиндом Эрл считался в Вашингтонском Департаменте ФБР самым опытным агентом — ему доверялись наиболее сложные и запутанные дела. Зная высочайший профессионализм Уиндома, начальство поручало ему расследование самых безнадежных преступлений, и не было случая, чтобы Эрл чего-нибудь не раскрыл. Эрл пользовался в Департаменте непререкаемым авторитетом; все новички, только что вышедшие из стен Академии ФБР или пришедшие на службу из других мест, как правило, проходили стажировку под его началом.

Дэйл Купер был любимейшим и способнейшим учеником Уиндома — в своих рапортах он неизменно называл Купера в числе наиболее одаренных к сыскной работе, наиболее перспективных и талантливых. Уиндом был настолько высокого мнения о своем стажере, что даже после окончания практики последним, вопреки установленным правилам, взял его себе в напарники.

Последние четыре месяца перед своей вынужденной отставкой Эрл занимался наркобизнесом, и немалого достиг на этой стезе: ему удалось раскрыть подпольную сеть распространения наркотиков в штате Вашингтон, следы которой терялись где-то за канадской границей. Уиндома несколько смутил необычный наркотик, с которым ему пришлось столкнуться: впрочем, это даже не был наркотик в привычном понимании слова, это, скорее, была какая-то синтетического происхождения добавка, которая, примешанная в определенных пропорциях и к героину, и к кокаину, давала довольно странный эффект: усиливала воздействие последних на психику наркоманов в несколько десятков раз… Впрочем, эта добавка и сама по себе, в чистом виде вызывала у подопытных странные грезы, видения и галлюцинации — Уиндом, хотя и не разбирался в наркологии, считал, что она высвобождает подсознание. Обо всех результатах своей предварительной работы Эрл написал в рапорте начальству, не забыв при этом присовокупить и результаты лабораторных исследований. После того, как рапорт прошел по инстанциям, случилось совершенно, с точки здравого смысла, необъяснимое: Уиндом в течение трех дней без каких-либо объяснений был отправлен на пенсию, а позже, когда все-таки попытался выяснить причину, помещен в психиатрическую больницу, откуда ему, правда, в самый последний момент, удалось бежать, переодевшись санитаром.