После кофе они разошлись: Кларк с Фоксом отправились в Лит, а Ребус повел Брилло на сортирную прогулку в Медоус, после чего вернул его в квартиру на Арден-стрит.

– Работы по восстановлению движения уже ведутся, – пообещал он собаке и снова ушел.

Возле полицейского участка в Лите топтался один-единственный журналист – молоденький, замерзший. Он спросил Ребуса, когда Хазарда привезут назад.

– Скоро, – ответил Ребус, исполнившись жалости к бедолаге.

Молодой человек достал телефон, готовясь поднять коллег по тревоге. Ребус понял, что парень задавал тот же вопрос Шивон и Фоксу, но те отмолчались.

Значит, не повезло, возразил Ребус сам себе, направляясь в участок; все равно что наружное наблюдение в прежние времена: задница затекла, отлить негде… На этот раз дежурный его узнал и махнул рукой, разрешая проходить.

Сазерленд уже ждал наверху лестницы, справа и слева от него стояли Кларк и Фокс. Одетый, по обыкновению, безукоризненно, старший инспектор был бледен и напряжен. Наставив палец на Ребуса, он велел:

– Вон отсюда.

– Да я подумал – я бы мог…

Но Сазерленд, бывший уже на полпути к кабинету следственной группы, обернулся к Шивон Кларк:

– Если через тридцать секунд он будет еще здесь, ты вылетишь из группы.

Шивон вытянула руку – не то извиняясь, не то отгораживаясь.

– Убеди его, что я еще пригожусь, – попросил Ребус.

– Только в самом крайнем случае, – ответила Кларк.

– Я посижу в машине. – Ребус в упор смотрел на нее. – И не забывай слать мне сообщения, если не хочешь, чтобы я устроил сцену перед прессой.

Шивон вздохнула, но Ребус ей не особо поверил.

В кабинете Рид и Эмили Краутер заканчивали докладывать Сазерленду. Остальные детективы только подтягивались. От лаборатории пользы оказалось немного, но образцы почвы дали девяностопроцентное совпадение; по словам профессора Гамильтон, для суда этого вполне достаточно.

– Отпечатков на брезенте не нашли? – спросил Фокс.

– Только те, что оставил фермер, – сказал Рид. – И немного краски с машины того же цвета и года выпуска, что и наш “поло”. Ничего более определенного лаборатория сказать не смогла.

– И на наручниках нет отпечатков Хазарда?

– Он подстраховался. Надел перчатки, когда они перегоняли машину. Похоже, всегда был сообразительный.

– И на Блума напал тоже в перчатках?

– Если он напал на Блума, – счел нужным уточнить Сазерленд.

– У вас есть сомнения, сэр? – спросила Шивон.

– Сейчас у нас только слово Карлтона против слова Хазарда. Даже если наручники когда-то принадлежали Хазарду, на суде ему достаточно сказать, что он их потерял. Может, его приятель-земледелец их у него выклянчил или украл. – Сазерленд посмотрел на Кларк: – Вспомни, кто от тебя сбежал. И на чьей земле стояла машина, пока участок не выставили на продажу, что, собственно, и повлекло за собой необходимость перегнать машину в другое место.

– Все указывает скорее на Карлтона, чем на Хазарда, – согласился Рид.

– За исключением того, что не Карлтон ударился в бега после преступления и не Карлтон полностью сменил имя и документы, да и весь образ жизни, – возразила Шивон. – И с жертвой он знаком не был.

– Знал Хазард Блума или нет, нам тоже неизвестно.

– Хазард во время съемок болтался по съемочной площадке, что связывает его с Джеки Нессом. А Блум работал на Несса и к тому же снимался у него в массовке.

– Мы ходим по кругу. – Сазерленд даже не пытался скрыть раздражения. – А нам скоро придется отпустить Хазарда.

– Или предъявить ему обвинение, – заметила Кларк.

– Без единого доказательства? Его адвокат от такого обвинения камня на камне не оставит.

– Слова фермера тоже вполне можно учитывать, – вмешалась Эмили Краутер, на что Сазерленд заметил:

– Сомневаюсь, что его адвокат с тобой согласится.

– И у нас нет ничего из прошлой жизни Хазарда? Ни старых приятелей, ни контактов, ни клиентов?

Рид протянул Шивон стопку документов:

– Сама поищи. Похоже, он завязал с торговлей дурью. Нашел себя в связях с общественностью…

– И все это – сразу после исчезновения Блума, – пробормотала Шивон.

– Мы обыскали его квартиру, проверили электронную почту. Нашли бывших подружек, людей, с которыми он делил нору, когда жил в Глазго. Полицейских записей – никаких. Ни штрафов за превышение скорости, ни парковочных билетов.

– Человек, который старательно держится подальше от неприятностей, – сказала Краутер.

Сазерленд посмотрел на экран своего телефона:

– И он, кстати, как раз едет. Его адвокат уже здесь, ждет внизу. – Он повернулся к Риду: – Попробуй, пожалуйста, разбудить наших спящих красавиц.

Едва он договорил, как в дверях возникли Лейтон и Йейтс с Гэмблом на хвосте. Все трое, переводя дух, начали извиняться.

– Даже не присаживайтесь, – распорядился Сазерленд. – Джордж и Фил, вы в лабораторию. Убедитесь, что там провели все анализы, известные мужчинам, женщинам и зверям полевым. Машина, брезент, наручники. У лаборатории есть ДНК Гленна Хазарда. Если он уронит каплю пота, волос с головы, каплю слюны, когда закашляется, – я хочу, чтобы все это исследовали. Ясно? Остальные пусть прочешут все, что у нас накопилось на Хазарда. В его биографии много белых пятен, мы могли упустить что-то существенное. Малькольм и Тесс – пройдитесь в последний раз по старому делу, вдруг нужное прячется где-то там. Кэллам, – он взглянул на Рида, – ты со мной, в допросную. – Сазерленд обвел взглядом собравшихся. – Я хочу, чтобы когда введут Хазарда, мы все выстроились в коридоре. Взгляд отсутствующий, как у солдат во Вьетнаме, но при этом фанатичный. Пусть осознает, что ему от нас не уйти. – Сазерленд хлопнул в ладоши: – Нам нужен результат, так засучим рукава. Думаете, вам уже известно, что значит “трудное выдалось дежурство”? Сегодня понятие “тяжкий труд” приобретет совершенно иной смысл. Ну, за работу…

56

Увидев, что фургон прибыл, Ребус вылез из “сааба” – поглядеть на цирк. Взбудораженные журналисты готовы были коршунами налететь на свою жертву. Черного хода в полицейском участке не имелось, как и проулка, где фургон мог бы высадить свой груз. Пока Гленна Хазарда вели по тротуару к дверям участка, его окружили журналисты и фотографы. Хазард выглядел совершенно ошеломленным – сама невинность. Адвокат уже ждал его на ступеньках, готовый к бою. Ребусу это розовое, выбритое до блеска лицо было незнакомо, но он хорошо знал сам типаж – костюмчик, как на витринном манекене, и с ног до головы опрыскан дезодорантом привилегий. Хазарда уже ввели в участок, и столпотворение начало утихать. Репортеры проверяли камеры и телефоны, отправляли материалы в отделы новостей и в интернет-издания. К Ребусу, стараясь улыбаться не слишком профессионально, подошла Лора Смит.