– Его слово – против их слов?

– Не совсем.

– Думаешь, на этот раз они не смогут выкрутиться?

– Поверь, Шив, – Стил на чем-нибудь да погорит.

Кларк пристально смотрела на Ребуса:

– Ты знаешь что-то, чего не знаю я?

– Ну, во-первых, я могу перечислить песни со второй стороны всех пластинок, которые “Роллинг Стоунз” записывали в шестидесятые.

– И на деньги готов поспорить? – заинтересовался Фокс.

Ребус начал перечислять, считая по пальцам:

– “Я хочу быть любимым”, “Окаменевший”, “Мало-помалу”…

– Не ведись на его игры, – сказала Шивон Фоксу. – Просто он так уходит от ответа.

– Она слишком хорошо меня знает, – вздохнул Ребус и спросил: – Хазард вообще сказал хоть что-нибудь, что поможет нам восстановить ход событий?

– Стюарта Блума он не знал, никогда его не встречал, наркотики не продавал, не уезжал из города, документы и имя поменял вовсе не потому что совершил преступление и пустился в бега. И понятия не имеет, зачем Эндрю Карлтон состряпал такую историю. Объяснить это можно только тем, что фермеры по всей стране сейчас в тяжелейшем экономическом положении, вот у них крыша и едет.

– Говоришь, как адвокат.

– Примерно так адвокат и говорил. Хазард просто сидел рядом точно истукан гранитный.

– Вот только он не из гранита, а значит, мы можем до него добраться.

– Как?

– Джон, – вмешался Фокс, – желает провести время наедине с подозреваемым.

– Вот уж этому не бывать! – отрезала Кларк и снова закрыла глаза.

– Необязательно наедине, – рассудительно сказал Ребус. – Пусть кто-нибудь из вас присутствует, чтобы усыпить его бдительность.

– У адвокатов Хазарда тогда праздник начнется. Джон, это же не рассказ про мисс Марпл. Тебе на пушечный выстрел нельзя приближаться к расследованию.

– Я в последнее время наломал много дров, Шивон. И хочу хотя бы попытаться искупить вину.

– Мало ли чего ты хочешь[27].

Ребус пристально посмотрел сначала на нее, потом на Фокса.

– Вторая сторона Honky Tonk Woman, – объявил он. – Что, так и не хотите спорить на деньги?

54

Незадолго до полуночи Ребус принял решение, извинился и сказал, что ему надо отъехать на час. Брилло встрепенулся было, но Ребус покачал головой и в одиночку спустился к машине. Дорога через пустой, освещенный оранжевыми фонарями и витринами магазинов город не заняла много времени. Немногочисленные пьяные жались у дверей излюбленных баров, делясь друг с другом сигаретами и анекдотами. На миг Ребусу захотелось оказаться среди них, но он сунул в рот новую пластинку жвачки и поехал дальше.

Дверь подъезда была заперта, и Ребус нажал звонок домофона. В это время ночи его могли запросто принять за хулигана-шутника, так что он позвонил еще раз. С третьей попытки домофон затрещал и ожил.

– Смотри, куда нажимаешь, – сказал Чарльз Мейкл.

– Это Джон Ребус. Я ненадолго.

– Сейчас, посреди ночи?

– Я подумал – лучше, если Билли будет спать.

После секундной паузы домофон зажужжал – Мейкл открыл дверь. Ребус поднимался не торопясь, но до лестничной площадки Мейкла все равно добрался, еле дыша.

– Вы что, собрались копыта у меня отбросить? – Мейкл ждал его на пороге.

– Мне бы водички, и все, – пропыхтел Ребус.

– Воду получите, если обещаете говорить потише.

Ребус кивнул и пошел следом за Мейклом на кухню. Вряд ли он разбудил хозяина: Мейкл все еще был одет и как будто настороже. Он отвернулся от раковины, и Ребус принял налитый до половины стакан, однако пить не стал, а поставил стакан на разделочный стол.

– Когда я был здесь в последний раз, – начал Ребус, – именно сюда вы уперлись кулаками. Помню, мне это показалось немного странным. Ладони у вас были развернуты так, будто вы что-то прикрываете. – Ребус кивнул на разделочный стол: – Я смотрю, вы от нее избавились.

– От чего?

– От подставки для ножей, там одного не хватало.

– С чего вдруг?

Ребус пропустил вопрос мимо ушей и наконец отпил из стакана.

– Знаете, о чем это мне сказало? Что вы все знали. Ну конечно, знали – куда еще Эллис мог привести Билли после произошедшего? На ее одежду попала кровь, Эллис хотел, чтобы сестра переоделась. – Он помолчал. – А это значит, что вы – соучастник.

– Ничего вы не докажете.

– Как знать.

– В смысле?

– Предположим, я бы поговорил с самой Билли…

По взгляду хозяина Ребус заключил, что будь подставка на месте, из нее скоро исчез бы еще один нож.

Ребус вскинул руку:

– Но надо ли мне с ней говорить? Билли девочка очень умная и остро чувствующая. Она не сможет переступить через случившееся. Прошлое будет преследовать ее, как тень, а это значит, что вы всегда будете ходить по краю, думая, как и когда она сломается. То же самое ждет и ее брата. Не только Эллис – вся ваша семья осуждена отбывать пожизненный срок. – Ребус немного повысил голос: – Верно, Билли?

Билли возникла в дверном проеме из темноты прихожей – бледная, хрупкая, в ночной рубашке до пят.

– Не волнуйся, милая, – сказал ей отец. – Я сдержал обещание тогда и сдержу впредь. – Чарльз Мейкл повернулся к Ребусу, и его голос зазвучал угрожающе: – Вон отсюда. Еще раз явитесь – я вам шею сверну.

– Не сомневаюсь. – Ребус посмотрел на Билли: – Папа у тебя что надо. Но одно дело говорить или даже думать о чем-то, а вот носить в себе всю жизнь – это… – он протиснулся мимо девочки, направляясь к двери, – такой холод, Билли. Наверное, Эллис и папа в один прекрасный день это поймут.

Ребус вышел и постоял на лестничной площадке. Если в квартире и переговаривались, он ничего не слышал. Спускаясь по лестнице, Ребус начал напевать, но мелодию опознал только к нижней ступеньке.

Дин Тейлор, “Призрак в моем доме”. Давненько он ее не вспоминал…

55

В половине седьмого утра на улице стояла темень, но те, кто работал в выходные, уже начинали стекаться в город. Автобусы с запотевшими окнами заполнены на четверть; немногочисленные прохожие ищут магазины, которые открываются пораньше или вовсе работают круглосуточно. Шивон сварила кофе; Ребус спросил, найдется ли поблизости открытый газетный киоск. Фокс возразил: в газетах нет ничего, чего не было бы в интернете.

– Ты когда-нибудь пытался читать в телефоне репортажи о скачках? – парировал Ребус.