Прошел срок дежурства. Варан спал его, Глеба, часы, а сталкер все перелистывал Митькин файл.

Чем его зацепила рядовая фотография? Глеб, поймав себя на том, что постоянно к ней возвращается, распахнул на экран изображение некрасивой полной женщины.

Подписано «Порывай И.М., 28 лет, Харьков», здесь же адрес и какая-то аудиозапись, не иначе Митькин филер разговорил дамочку. Настоящая Порывай ничем не походила на Ингу, но кого-то напоминала Рамзесу, мучительно напоминала, до ломоты в затылке. Где-то он видел эти недобрые глаза и нос, выглядывающий из пухлых щек как солдат из окопа. Где?!

Наступила глубокая ночь, и от усталости и отчаянья у сталкера опускались руки. Он положил смарт на землю и закурил, пряча в кулаке сигаретный огонек. Постарался успокоиться и сосредоточиться.

«Давай мыслить последовательно, — приказал он себе. — Мог я видеть ее на большой земле?»

«Нет, — услужливо подсказала память. — Разве что мельком. Своих баб ты помнишь всех, до последней шалавы».

«В Зоне?»

«Какие еще варианты?»

— Когда?

Глеб сказал это вслух и слишком громко. Инга вздрогнула, просыпаясь.

— Что? — всполошилась она. — Ты сам с собой что ли?.. У тебя все в порядке?

— Нет, — признался Рамзес и показал ей снимок. — Знаешь ее?

Стриж изучала фото, морща в недоумении лоб.

— Не знаю, — сказала она вроде бы искренне. — Никогда не видела, точно.

Инга сухо переглотнула и достала флягу. Потрясла — вода плеснула на самом донышке. Девушка сделала глоток и облизала пересохшие губы.

— Кто это?

Глеб задумался. Ответить «ты»? Глупо!

Он начал просматривать снимки с камеры смарта, надеясь, если не найти ответ, то хотя бы набрести на ассоциацию. Снимков оказалось много, гораздо больше, чем делал Глеб. Сталкер в изумлении прокручивал мутные изображения — ходоки отдыхают у костра, рядом пологие холмы и странно изогнутые деревья… Око! Второй раз в жизни Глеб видел размазанное на черном фоне яркое пятно, свою мечту и свою беду.

Значит, Фокс! И снимки хранятся на его накопителе вместе с маршрутом. Сталкер проклял свою безграмотность. Держать в руках бесценный кладезь информации и даже не задуматься об этом! Вот, например, часовенка с расколотым куполом на фоне того же сияющего Ока…

Глеб лихорадочно пролистывал снимки, забыв на время обо всех Порываях, мнимых и настоящих, пока не наткнулся на еще одно фото. Памятное фото, какие делают с большой любовью и дарят навсегда.

Женщина и девочка обнимают с двух сторон молодого Фокса. В те времена еще Константина Фоксина, потому что не видно в мужчине хищной поджарости, и в глазах блестит не вызов, а ленивое добродушие.

Глеб проскочил снимок, обмер и вернулся назад. Почувствовал как мурашки побежали вдоль позвоночника.

Он вспомнил! И окончательно запутался…

Глеб рванулся к Варану, и Стриж, решив что тревога, вскинула карабин. Сталкер тряхнул спящего за шиворот так, что швы затрещали. Варана словно из катапульты выстрелили. Он вскочил и схватился за пустую кобуру.

— Что за?.. — хотел спросить, но Глеб перебил.

— Ты их знаешь?

Рамзес протянул Варану смарт с парадной фотографией.

— Костян… — в голосе Варана прорезалось раздраженное недоумение. — И его жена с дитем, кажется.

— А это тогда кто?!

Глеб развернул бумажник Фокса, сунул Варану в нос фото в пластиковом кармашке. В свете экрана Рамзес увидел, как забегали глазки ходока.

— Не знаю! — соврал Варан. — Не знаю кто это.

Глеб не вспомнил Инну Порывай сразу, потому что видел ее только на детском снимке в портмоне совершенно постороннего человека, Константина Фоксина, сталкера-бандита с позывным Фокс.

Лязгнуло железо. Стриж поставила карабин на предохранитель, и наступила тишина. Растерянный Глеб запустил пятерню в волосы, будто непрямой массаж извилин способствовал дедукции. Команда благоразумно помалкивала — Инга в недоумении, Варан в терзаниях, раскусил ли Рамзес его вранье.

В чернильной ночи, когда невозможно различить, где заканчивается болотный туман и начинаются тучи, лишь экранчик Глебова смарта освещал стоянку, вырывал из тьмы бледные лица.

Видимо, на огонек и вышел из болота Скипидар. Прозрачный, как положено неупокойнику, он плыл в темноте заплетающимся шагом и словно хотел что-то сказать. Пятно в том месте, где у живого Скипидара были усы и рот, шевелилось и меняло плотность от абсолютной прозрачности до мутной белизны.

Рамзес закаменел.

«…ты будешь мертв! — жесткие слова Цента вспомнились совсем некстати. — Даже выходя к ночным кострам, пугая честных бродяг разговорами, ты будешь мертв…»

— Глеб! — встревожено окликнула Инга. — Что случилось?!

Она смотрела сквозь прозрачный силуэт участкового, но видела только побледневшего сталкера.

— Ничего, — вытолкнул из перехваченного горла Рамзес. — Собирайтесь, мы выходим.

1

Дорога от Норы до Стройбата считалась у ходоков чем-то вроде бульвара. Просторная, безопасная, по ней не ходили, а гуляли. Тропа петляла между редкими соснами, выныривала на простор, на бывшие колхозные поля, огибала развалины элеватора, где при случае можно было отсидеться, и снова уходила в лес.

После Норы Князь отвернул с трассы и пошел вдоль, прячась в зарослях от случайных встреч. Выброс закончился, ходоки пришли в себя, а значит вероятность напороться на ненужных свидетелей возрастала с каждым часом. И хотя по целине Князь шел с непривычки медленно, осторожность была не лишней: едва рассвело, навстречу попалась группа сталкеров.

Князь их заметил издалека, пугливых и бедно снаряженных, из тех, кто не вступает в кланы и не ввязывается в разборки, а по-мужицки упорно пашет Зону. Ходоки протопали гуськом к Норе, а спустя час скорым маршем обратно.

«Теперь начнется…», — понял Князь

— Не заметили, кажись, — прошелестел над плечом струхнувший Беня.

От его былого гонора не осталось следа. Запал от ночной бойни прошел, гранату он бросил, когда пальцы затекли. Беня механически, как пришибленный, шагал Князю вслед и смотрел заискивающе.

Проводив убегающих ходоков взглядом, Князь объявил привал. Ему требовался отдых и сон.

— Князь, линять надо, — робко возразил Беня, увидев, что Артур разворачивает спальник. — Повяжут…

Князь цыкнул, и шестерка заткнулся. Линять? Вторые сутки на ногах! Арутр давно отвык от таких нагрузок и засыпал на ходу.

— Князь, ты ведь кончить меня хотел, — снова обозначился Беня, не дав окунуться в спасительный сон. — Только зря. Все знают, что я с тобой хожу.