Лопух сам слышал, как ДД однажды сказал его отцу: «Твой сын слишком уж честолюбив». Это было обидно. С тех пор он чего только не предпринимал, стараясь заслужить одобрение патриарха. По мере того как заботы Общества Сопричастных Попечителей требовали от него все большего участия и сил, Лопух все чаще обращался к старому кролику за советом. В частности, он постоянно расспрашивал ДД о грядущей «большой беде», но Дедушка Длинноух никогда не пускался в подробности, каждый раз отделываясь туманными уверениями: мол, в предстоящих событиях ему, Лопуху, предстоит сыграть важную роль.

У Лопуха складывалось впечатление, будто ДД намеренно скрывает от него какую-то важную, может быть даже важнейшую, сторону жизни. И чем успешнее проходили организованные им собрания, тем сильнее было тоскливое чувство: да, он выбрал в жизни не ту дорогу — она уводила его прочь от высшего знания. Подслушанные им обрывки разговора между ДД и Филином лишний раз подтвердили его догадки. Старый кролик не изменил своего мнения о нем. Ну и подслушанное прозвище — Большая Задница — отнюдь не улучшило его состояния духа.

Но теперь многое изменилось. Терять ему было нечего — он и так потерял все. Зато теперь Лопух знал, какой поступок снискал бы ему уважение ДД, будь он жив. Он исполнит задуманное и тем самым продемонстрирует свое уважение ко всему тому, о чем мечтал и во что верил старый кролик — и о чем до сих пор сам Лопух только болтал.

Филин потратил почти половину ночи, пытаясь отговорить Лопуха от его безумной затеи, пока у него не закружилась голова. В конце концов Лопух первым прервал разговор, сказав, что ему нужно немного поспать, и Филин, выложившийся до конца, неохотно согласился.

— Позволь мне в последний раз попытаться подвести некоторый итог, — сказал кролик, прежде чем попрощаться. — Может быть, тебе нелегко понять это, оттого что ты хищник, но мы, Сопричастные Попечители, не верим, что в природе могут существовать живые существа, неспособные прислушаться к голосу здравого смысла. Взять хотя бы тебя… Ты обычно насмехался над нами и нашими идеями, а теперь потратил полночи, пытаясь отговорить меня.

Тут Филин вспомнил, как он проголодался. Несомненно, Лопух использовал свой старый прием и взял его измором, ибо, пока они разговаривали, кролик время от времени принимался глодать какую-то траву.

— Но ты не можешь не признать, что Рака была права. В норках нет ничего светлого и доброго, к чему бы мы могли апеллировать! — в очередной раз воскликнул он. — Они просто не станут тебя слушать.

Лопух пристально посмотрел Филину прямо в глаза. Этот принципиальный спор только усиливал их взаимные приязнь и уважение, хотя и не устранял разделяющей их пропасти.

— Добро есть в душе у каждого живого существа, хотя внешне они могут казаться неисправимыми и порочными, — проговорил он торжественным голосом. — Все, за что мы выступаем, вытекает из этого основополагающего принципа, и мой долг состоит в том, чтобы попытаться воплотить его в жизнь. Уверяю тебя, мой друг, любые страдания индивидуума — ничто по сравнению с тем добром, которое может за сим воспоследовать.

— Единственное, что может за этим воспоследовать, это твоя скорая и страшная смерть, — с горечью заметил на это Филин. Он безмерно устал от этой проповеди. Правда, в речи Лопуха изредка проскальзывали интонации и выражения его мудрого прадеда, но пропадали среди противоречий и путаницы. — Знаешь что? — сказал он негромко. — По-моему, ты спятил.

— А мне, — отозвался кролик таким мрачным голосом, какого Филин никогда у него не слышал, — мне, напротив, кажется, что я был безумен всю свою жизнь и только теперь излечился. Не сочти за оскорбление, но я вижу вещи так ясно, как никогда не будешь видеть их ты…

— Все разумные существа заботятся в первую очередь о том, как остаться в живых, — отрезал Филин.

— Лучше жить норкой, чем подохнуть кроликом, так, что ли? — с грустью отозвался Лопух. — Когда-нибудь, Филли, ты узнаешь, жизнь гораздо сложнее, чем представляется вам, хищникам. Как бы вы ни старались, тот, кто нападает, неизбежно проигрывает. Выигрывает тот, кто способен страдать и терпеть.

— Сделай милость, не включай меня в эту категорию. Страдание и терпение — это философия жертвы, — сказал на прощание Филин, широко распахнув крылья.

Он взлетел, не прибавив больше ни слова, и тут же спикировал вниз, заметив пробирающуюся среди травы

полевку. Его смертельный бросок был, как обычно, точен и быстр. Проглатывая добычу целиком, он вспомнил, как точно таким же образом проглотил спикера организации «Полевки Против Насилия». Тогда он и Лопух были заодно, но теперь их дорожки разошлись, w Филин чувствовал себя разочарованным и рассерженным. Он не хотел бы давать волю этим чувствам. В конце концов, Большая Задница был прав, когда говорил, что это его собственная жизнь и он волен распоряжаться ею по своему усмотрению.

Вместе с тем он не мог не восхищаться позицией кролика. Как это прекрасно — обладать ясным видением цели, которая делает тебя выше банальности и суеты каждодневного существования! Да, Лопух сильно изменился: он приобрел достоинство и благородство, которым Филин — он только сейчас понял это — завидовал, тем более что достоинство в его понимании никогда не ассоциировалось с такими суетливыми и бестолковыми существами, как кролики.

Впрочем, он никогда не считал Большую Задницу нормальным кроликом.

В конце концов Психо решил оставить свои попытки заинтересовать Мегу информацией об Обществе Сопричастных Попечителей Леса и об их делах. Когда бы он ни заводил об этом речь, Вождь довольно грубо обрывал его.

— Все они просто компания хреноголовых импотентов! — сердито говорил Мега.

Единственным, кого заинтересовали его сведения, была Мата. Отдел норкетинга с головой ушел в свою статистику, а Макси, на дух не переносивший Психо, в последнее время и не скрывал своей враждебности.

Несмотря на это, Психо продолжал собирать информацию, Допрашивая неприметную полевую мышь, он узнал о большом собрании в роще на холме. Осо-

бенно его порадовал замысел «деревяшек» насчет петиции. Наконец-то, подумал Психо, он напал на золотую жилу.

Вне себя от радости он поспешил к Меге, но, как и следовало ожидать, вместо благодарности наткнулся на его раздраженное бурчание насчет «компании импотентов».

— Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты не тратил мое время и не лез ко мне со своими Хренопричастными Попечителями? — рявкнул он. — Твое дело информировать меня о том, что говорят и думают норки, а не те придурки, на которых мы охотимся! Кампанией по истреблению кроликов руководит Макси, а он не потерпит, чтобы ты мешал ему. Я в последний раз повторяю: не лезь ко мне с этой чепухой. Ты понял?..

Психо спокойно уселся у выхода из норы. Грозные тирады Вождя он пропустил мимо ушей. Когда Мега выговорился, он начал осуществлять свой план мщения.

— Как скажешь, Мега, — как можно небрежнее бросил он. — Но, поскольку я все равно здесь, может, тебе будет любопытно узнать, что Попечители собираются сами навестить нас.