За столом перед компьютером сидел какой-то неизвестный Бойду старик, который поднял руки вверх, как только увидел вооруженных людей у распахнувшихся ворот. Аксакал улыбался, и от этой улыбки на душе Шотландца сделалось тоскливо. Неужели он просчитался? Тогда его клан проиграл – простую битву с недоумком ар-Рахманом.

– Лиса! – взревел Бойд, но ломщица уже была здесь.

Девушка откинула капюшон, открыв бритую голову с едва прорезавшимися, но очень заметными, благодаря цвету, рыжими волосками.

– Пошел вон! – гаркнула она сидевшему перед компьютером старику.

Тот, не переставая ухмыляться и держа руки поднятыми вверх, резво поднял тощую задницу со стула и встал сбоку от стола.

– Уберите его отсюда, – приказал Бойд и подошел к терминалу. – Что здесь? Что ты ломала?

– Сейчас.

Сказать, что он был недоволен – это ничего не сказать. Бойд был в бешенстве, его обвели вокруг пальца, как какого-то мальчишку. И Лиса в этом участвовала. Она подключалась к сетевому кабелю, тянущемуся к этому старью, что сейчас гудело на столе перед ней. Она выудила из цифрового барахла, служившего Ибрагиму сетью, информацию о том, что именно он спер ту солярку и именно он торговал ею. Лиса была уверена, что топливо находится здесь в этом ангаре. Но он, черт его побери, был пуст!

Бойд, разговаривая с бойцами, мельком наблюдал за работой ломщицы. Девушка что-то колдовала с «дровами» Ибрагима, а свой «раллер» подключать не спешила. Крупные и немного раскосые глаза Лисы внимательно следили за происходящим на экране, губы что-то шептали.

А ведь она тоже из этих, вспомнил Бойд, из «британцев». И на него она обижена – Бойд замечал недружелюбные взгляды Лисы, которые она регулярно бросала на избранниц своего босса. Дура – он забывал имена большинства из них через пару минут после того, как эти безмозглые куклы сообщали их своими мяукающими голосами. А Лиса для него была чем-то бо́льшим. Она была своя.

Он быстро привык не замечать в ней женщину. Бойд никогда не возражал, чтобы девчонка присоединилась к его оргиям, теперь ставших нечастыми – слишком много был дел, – но ей было мало части Шотландца, он был нужен ей весь. Бойд этого не хотел. Да и не мог позволить.

Он осторожно опустил ладонь на голову ломщицы. Короткие огненно-рыжие волоски, успевшие пробить дорогу сквозь кожу после последнего бритья, которое было много часов назад, приятно кололи кожу.

– Что там, девочка моя? – склонившись к самому уху Лисы, спросил Шотландец.

Что это с ним – он решил вернуть былое? Или пытается умилостивить собственную машинистку? Черт возьми, он не знал ответа на вопрос.

Лиса промолчала, только посмотрела Бойду в глаза – просто посмотрела, без всякого выражения – и незаметно кивнула на пол в центре ангара.

Бойд все понял. Он тоже не стал отвечать, даже не кивнул в ответ – старик все так же стоял, держа руки на виду, хотя и немного опустил их – скорее всего затекли, – и мог сообщить своим. Шотландец не знал, как он мог бы это сделать, но рисковать не стоило.

– Продолжай работать, – сказал он Лисе и отошел на пару шагов к бойцам.

Ломщица, не меняя серьезности на лице, вернулась к экрану, сосредоточенно стуча по грязным клавишам. Молодец, она все понимает. Нет, Бойд зря сомневается в Лисе – она самый надежный человек в его клане.

Он показал бойцам то место, что нашла Лиса. Осторожно, чтобы седой пленник не заметил их активности, как будто просто бродя по ангару, бойцы заняли позиции.

– Сейчас открою, – громко сообщила Лиса.

Затворы щелкнули одновременно с замком, запиравшим вход в подземелья Ибрагима. Большие и на этот раз титапластовые двери подняли двое бойцов, а остальные начали стрелять еще до того, как смогли рассмотреть, что там происходит.

Бойд заорал во весь голос, чтобы прекратили пальбу, но его услышали, когда у части бойцов закончились патроны в магазинах и шквал огня немного утих. Они все остались в живых по чистой случайности – в подвале, прямо на линии огня, стояла огромная цистерна с соляркой. Только чудом можно объяснить, что ни одна пуля из примерно трехсот выпущенных не попала в огнеопасный товар, который Ибрагим прятал в подполье.

Но арабов, засевших вокруг цистерн, полегло немало. Они даже не успели поднять оружие.

…Бойд сидел в своем особняке, потягивая двадцатипятилетний скотч, и размышлял, как жить дальше. Теперь он стал полновластным хозяином Скотланд-Ярда. Мелкие торговцы «синдином» и ломаными гаджетами, что мнили себя хозяевами крутых кланов, не в счет – Бойд не собирался отвлекать на них свое внимание.

Хашим Сули поздравил клан Бойда с победой над зарвавшимся Ибрагимом. Очень сдержанно поздравил – видимо, Ибрагим все-таки сумел снова наладить отношения с лидером преступного мира Муслима и платил ему дань. Но Бойд понимал, к чему вела активность ар-Рахмана – Сули не просто получал процент, он продвигал своего человека на территорию соперника, стремясь захватить как можно больше. Теперь доходы резко упали, кризис. Приходилось брать не размахом, а количеством сделок.

Любой кризис для сильных всегда был возможностью подняться. Кризис – это время действовать, пускай вхолостую, может быть, в ущерб. Но тот, кто останавливался во время кризиса, исчезал, будто его и не было.

Шотландец пребывал в замешательстве. Он – властелин одной из самых больших территорий Эдинбурга. Он добился того, к чему стремился всю свою жизнь – он прошел путь от простого уличного хулигана, сшибавшего бабки с нерадивых черенков, до предводителя настоящего клана, в который входили несколько крупных банд, подконтрольных лично ему, Бойду, и никому более.

Он владел куском Анклава, и вместе с тем у него не было ничего. Ничего, кроме проблем: никакого бизнеса в Скотланд-Ярде не осталось – нечего было есть в первую очередь, негде жить – во вторую. Территория заполнилась толпами отчаявшихся оборванцев, многие из которых были готовы перегрызть горло просто за кусок синтетики, которую через день раздавали безы. И перегрызали – после каждой раздачи бесплатного пайка на улицах, что вели к блокпосту, с которого производилась раздача, без труда можно было найти несколько трупов. Это были менее сильные, нерешительные и неудачники – Эдинбург избавлялся от балласта самостоятельно.

«А те, кто убивает ради шмата безвкусной синтетической дряни, стало быть, санитары леса. То есть Анклава», – подумал Бойд, отхлебывая из стакана жгучий напиток. Алкоголь не поднимал настроения. Опьянение всего лишь делало проблему менее острой, размывало уродливые черты современности, маячившие за темным окном.

Какие перспективы у его территории? Торговать соляркой, «синдином», оружием, пока у людей не закончатся деньги? В таком случае конец клана наступит очень скоро – деньги закончатся быстро. Да и те, что удастся получить: что с ними делать? Разве что обклеить стены вместо обоев, поскольку – это и пятилетнему пацану понятно – через полгода вожделенная сегодня для многих пачка евродинов превратится в ничего не стоящую бумагу. Инфляция набирала обороты, и пока радужные перспективы даже не проглядывали.