Молодой послушник, 17 лет. Тонкий, трепетный. Называет себя Алинардом из Готаферры.

(1242 год. Зима. Монастырь Св. Бенедикта. Альпы, 120 миль к северо-западу от Милана.)

Сцена 1. Спальня Аввы Мария.

Тройной стук в дверь. Не дождавшись ответа в спальню вбегают Грацио и Плено. Полог у кровати отодвигается. Авва Марий садится, зажигает свечу и смотрит на вбежавших.

Авва Марий

Ммм…! Какого черта в три часа ночи… (Пауза. Смотрит на вбежавших). Если я опустился до сквернословия понапрасну, я вам не завидую!

Грацио и Плено

(хором наперебой)

Это мы, отче! Мы это… Блаженные то есть умалишенные, то-есть трахнутые на всю голову, как ты изволил в свое время…

Авва Марий

Я уже понял. Что случилось?

Грацио и Плено

(еще хуже перебивая друг друга)

Доминик – все. Доминик Текум. Нет его больше. И головы нет. Пропала голова! Отрезали голову умнейшему из умнейших. А ведь он, то есть она, то есть он ею с самим Франциском Ассизским диспутировал. И как удачно! Почти доказал, что нестяжательство само по себе может порождать грех гордыни, так что сам Франциск…

Авва Марий

Не надо хора! Не надо полемики. Мы не в церкви. И не на диспуте. Нестяжательство может порождать грех гордыни. Но не должно. У Доминика с головой лучше чем у вас в любом случае. Можете объяснить в чем дело?

Грацио и Плено

(наперебой, но уже по очереди)

У него с головой хуже чем у нас, монсиньор. У него ее теперь нет. И вам как настоятелю нашей святой обители это должно быть интересно… Ой… То-есть полезно знать… Ой… В общем, мы проснулись от страшного грохота. Прямо над нами. Поднялись. Дверь в его келью открыта, а в ней… Тело Доминика без головы. Мы его сначала не узнали, а потом посмотрели – он это. Огромный такой. Сильный…

Авва Марий

Вы трезвы?

Грацио и Плено

В такое-то время? Трезвы, монсиньор.

Авва Марий

Самое время для тяжелого похмелья. Доминик мертв? (Поднимается с постели, на нем длинная ночная рубаха). Где? У себя? В северном корпусе?!!

Грацио и Плено

Да-да. В северном корпусе.

* * *

Авва накидывает плащ прямо на ночную рубаху засовывает ноги в мягкие овечьи сапожки и все трое идут в северный корпус. По дороге Авва озабоченно оглядывается. Сначала вокруг только ночь, силуэты гор и лунный свет. Но в десятке шагов до корпуса Авва останавливается и начинает внимательно глядеть себе под ноги. Служки, естественно встают и впериваются в ту же точку.

Авва Марий

(обращаясь к Грацио)

Сбегай-ка ты за Бенедиктом Туинским. И попроси его взять два факела и большой холщовый мешок.

Грацио

Слушаю, монсиньор!

(убегает)

Авва Марий

(внимательно смотрит под ноги, проходя несколько метров)

Эти следы ваши? Деревянные башмаки, должно быть – Грацио?

Плено

Так точно, монсиньор

Авва Марий

А обмотанные тряпками сапоги твои? Ну-ка наступи тут!

Плено

(нервно отводя руками длинные волосы назад и аккуратно наступая на снег)

Мои, монсиньор.

Авва Марий

Да. Твои. Других следов нет. А что ты так нервничаешь?

Плено

Я не нервничаю. Я умираю от страха. Там труп, монсиньор! Без головы.

Появляются Бенедикт с факелами и мешком через руку и Грацио

Авва Марий

Бенедикт! Итальяшки говорят, что Доминику отрезали голову. Если это правда, то убийца остался в корпусе. Снег с вечера не идет и никаких других следов нет. План такой. Выгоняем всех спящих святых уродов из северного корпуса на улицу. Проводим обыск в кельях. Дальше – по ситуации.

Бенедикт Туинский

(кивает головой Авве; обращается к Грацио и Плено)

Вам стоять тут и молчать. Понятно?

Грацио и Плено

(кивают)

Понятно, монсиньоры. Мы – очень понятливые.

Авва и Бенедикт в хорошем темпе проходят по кельям, бьют в двери и ногой и кричат «все на улицу, быстро! вон и без разговоров!». Заходят в келью Мулиера и выгоняют его, не понимающего по-латыни, пинками. Заспанный народ закутывается в плащи и выползает на улицу.

Бенедикт Туинский

(выходя из корпуса)

В трапезную, пожалуйте, братья. В трапезную! Убирайтесь к такой-то матери отсюда!

Народ рассасывается. Авва и Бенедикт начинают обыск.

Авва Марий

Начнем с Доминика?

Авва и Бенедикт заходят в его келью. Келья освещается (факелами). В ней узкая кровать, столик для переписывания книг и табуретка. Рядом с дверью на гвозде висит огромный плащ с капюшоном. На задней стене – камин. Посреди кельи на полу лежит тело без головы.

Авва Марий

Господи, помилуй! Давай поднимем тело. Положим на постель.

Тело без головы с трудом поднимается и перекладывается. Авва осматривает тело, Бенедикт – келью.

Авва Марий

Бенедикт, крови нет. Если верить Галену, это означает, что голову отрезали уже у мертвого Доминика.

Бенедикт Туинский

Да. Или слили кровь в какой-то сосуд. Что маловероятно, так как ни капли ее не пролилось. Послушай, Авва! Я не могу найти голову. В этой келье ее нет.

Авва Марий

В каминной тяге смотрел?

Бенедикт Туинский

Камин в этой келье забит еще игуменом Иннокентием.

Авва Марий

Да-да. Он считал, что горный климат должен смирять плоть. Особенно зимой. И оставил по одному камину на этаже.

Бенедикт Туинский

Для блатных. Все верно. Дрова экономятся. Плоть смиряется.

Авва Марий

Голову отрезали большим ножом. Или мечом. Но ее не рубили. На шее два странных следа. Как будто от укуса змеи. Это странно. Я читал у Авиценны, что змея два раза подряд укусить не может… Ей нужны сутки, чтобы накопить яд. Интересно, кому все это было надо?