Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я оборвал фразу. Глаза мои выпучились помимо моей воли.
— Как кто? — с интересом спросил песчаный бес.
— Как одна штука из общего курса физики. Ну конечно же! Если мне жарко, а я хочу, чтобы мне стало холодно, кого же еще позвать на помощь, как не демона Максвелла*[26]?
— Я с ним знаком, — прожужжал песчаный бес. — Мы обитаем в соседних царствах и очень похожи друг на дружку — мы не добрые и не злые, это просто люди нас так называют.
— Ты бы не мог его позвать сюда? Вот уж кто специалист по кондиционированию воздуха! Если кто и может меня спасти, так это он!
— Попробую, — отозвался песчаный бес, завертелся, завихрился и исчез.
Я не сводил глаз с того места, где только что видел смерч. Вот это называется «сбегать домой»?
Потом я вспомнил, о чем попросил его, и стал в страхе дожидаться его возвращения. Демон Максвелла — хитроумная штуковина, придуманная Джеймсом Кларком Максвеллом в попытке опровергнуть законы термодинамики, выведенные Ньютоном. Будучи родом из страны, созданной воображением ученых, этот «демон» не мог быть ни добрым, ни злым, он представлял собой безликую силу. Поэтому и приказывать ему никто не мог. Да, так что это еще вопрос, поможет ли он мне. Вообще неизвестно, явится ли он. Демон приходил, когда хотел, а не хотел, так и не приходил.
Может быть, я не слишком хорошо прояснил положение дел? Ладно, почему бы не уточнить?
Став воплощеньем энтропии,
Мумифицируюсь вот-вот,
Если свободная стихия
Ко мне на помощь не придет!
Тут словно бы кто-то выстрелил из винтовки, и вот он явился, демон — кружок невыносимо пронзительного света, а за ним — песчаный бес. Демон что-то напевал, и в его гудении слышались вот такие слова:
— Что мы тут имеем? Еще один смертный знает обо мне здесь, во вселенной волшебства?
— Меня зовут Савл, — сообщил я, изобразив самую обаятельную улыбку, на какую только был способен.
Но мне не послышалось? Он сказал «еще один» смертный?
— Еще один смертный? — вымолвил я.
— Да. У меня есть друг, который знает мое имя, хотя он узнал его в другом мире, где по-иному сплетаются кривые пространства и времени.
Я сдержался и не стал выпытывать, что это за друг. Сначала нужно было решить дела поважнее. Самое главное — как выжить.
— Но ты... вряд ли подашь руку помощи еще одному всезнайке?
— Почему не подать? — благодушно проговорил Демон. — А вдруг это забавно? Знай же, смертный, что существование бессмертных порой весьма скучно. И если ты предложишь мне развлечение — какое-либо необычайное происшествие, я, так и быть, окажу тебе услугу. Какую же диверсию ты способен мне предложить?
— Как, например, насчет того, чтобы спасти мне жизнь?
— Ну, это... — разочарованно протянул демон. — Я уже и раньше спасал всяких смертных. А вот ты скажи лучше: что такого новенького будет в том, как я спасу тебя, а?
Я начинал понимать, что имею дело с воплощением физических принципов — воплощением безликим, как компьютер, и потому нуждающемся в четких, обстоятельных инструкциях, которым такое воплощение последует буквально. Однако в отличие от компьютера демон мечтал развлечься.
Надо было вести себя крайне осторожно и внимательно.
— Я специалист по парадоксам, — сказал я демону. — Может быть, тебе будет интересно понаблюдать за мной.
— Парадоксы? — заинтересованно переспросил демон. — И какие же?
— Ну, для начала скажу, что я противоречу сам себе каждые пять минут с тех пор, как угодил в этот мир. Причем не то чтобы мне самому этого хотелось.
— Не сомневаюсь, — буркнул демон басом, — но как именно ты сам себе противоречишь?
— Понимаешь... я решил ни с кем и ни с чем не связывать себя: ни с женщиной, ни с идеей, ни даже с самим собой, если получается, — но особенно с Добром и Злом.
— Восхитительно! — воскликнул демон, — я как же тебе удается продержаться долее тридцати секунд в этом мире, где любое деяние проистекает либо из Добра, либо из Зла, оно либо от Бога, либо от Сатаны.
— Из-за чистого везения, я думаю. Так было до тех пор, пока я не понял, что тут творится. Но после того, как меня пытались перетянуть на свою сторону посланники обеих сторон, я заупрямился и решил действовать сам по себе. Не хочу быть ничьим инструментом. Ну, вот так и выходит, что всякий раз, стоит мне только сделать что-то худо-бедно доброе, я стараюсь следом сотворить что-нибудь мало-мальски плохое.
— Это всего-навсего расстановка полюсов, а не континуум, — поправил меня демон тоном лектора. — Но что верно, то верно, — ты живешь в противоречии. Противоречивы не только твои мысли и слова, но и поступки. Но осмеливаешься ли ты на большее?
Я обозлился. Опять на меня пытаются давить, посягают на мою личность, пытаются перетянуть на свою дорожку.
— Я — это я. И я не есть чье-то продолжение, как в естественном, так и в сверхъестественном смысле. Я должен оставаться самим собой. Если я примусь совершать широкие жесты, благородные подвиги, я так прочно свяжу свою жизнь с Добром, что стану его проявлением. И что еще хуже — если я стану, борясь с Добром, совершать по-настоящему злые поступки, то есть посягать на чьи-то права, разрушать чью-то целостность, то тут уж совсем беда. Нет, я способен только на крохи добра и зла, и больше всего меня волнует одно: как остаться самим собой.
— Восхитительно изложено, — прогудел демон. — Ты очень верно уловил самую суть парадокса!
Что, серьезно?
— Я не могу позволить, чтобы такой великий ум тратился попусту и разбрасывался на мелочи, — заключил демон. — Чего ты хочешь от меня?
— Навесика какого-нибудь! — возопил я и тут же, чтобы не показаться слишком навязчивым, добавил: — Как видишь, трудности у меня такие, что только ты можешь помочь. Спаси меня.
— Спасти? — прогудел демон, обдумывая ситуацию. Духи-аборигены застонали и постепенно исчезли, убрались кто в камни, кто в песок.
— Ну, землячок! — прошипел песчаный бес. — Разделяй и властвуй, а?
— В каком-то смысле, в каком-то смысле, — прогудел демон и, обратившись ко мне, спросил: — Зачем ты просишь меня о помощи? Вот тот, кто мог бы тебе помочь!
— Он только поджарит меня, — проворчал я. — А особи моего вида плоховато чувствуют себя при температуре выше девяноста градусов по Фаренгейту.