— Ой ли? — вопросительно подняла я свою бровь, глядя на растерянного Ивана, — Разве согласилась я?

— Прочь поди, — припечатал князь, и тут же после его слов двое княжьих ближников подхватили несчастного Ивана под руки и поволокли куда-то в сторону.

— Так что? — вновь посмотрел на меня пресветлый, — Согласна женой моей стать?

Я сначала решила, что он пошутил, но потом, всмотревшись в его лицо, даже опешила. Он был серьёзен.

— Да ты видно умом тронулся, княже, — удивленно произнесла я, качая головой.

Парень кивнул, а потом вновь впился в меня серьёзным взглядом.

— Да, тронулся, — подтвердил он, приближаясь и беря мою руку в свою, — Чего же ты медлишь, не отвечаешь? Что ещё тебе нужно? Княжной тебя сделаю, в шелках ходить будешь, да в бархате. Всё что захочешь, всё что ни попросишь, только согласись моею стать.

Я смотрела на него и видела, как от напряжения у него на лбу проступили венки. Он нетерпеливо ждал ответ, а я же отвечать не торопилась. Где-то вдалеке кричал Иван всё с теми же просьбами, что бы пресветлый от меня отступился.

— Значит, ты утверждаешь, — аккуратно подбирая слова, начала я, — Что готов на всё ради меня?

— Да, — ни секунды не раздумывая, тут же ответил он.

— Не спеши, княжич, не спеши, — медленно вынула я свою ладонь из его руки, — Подумай хорошенько, прежде чем кидаться столь громкими словами, ведь их многие слышат.

— Я на всё готов, — всё также уверенно поговорил молодой князь, — Любой дар к твоим ногам брошу.

Я покачала головой и уныло посмотрела на него.

— Мне не нужны твои подарки, пресветлый, — спокойно проговорила я, — Но есть кое-что, что ты мог бы для меня сделать.

Я приблизилась ближе и тихо, почти на ухо, зашептала.

По мере того, как я закончила говорить, лицо князька заметно побледнело.

— Если сделаешь то, о чём попросила, то я стану твоей. Вот тебе моё слово.

Парень отшатнулся, шокировано глядя на меня, а через минуту его и его свиты уже не было на поляне.

Глава 42

Настроение было испорчено, а интерес к празднику окончательно потерян.

Где-то вдалеке Иван Колобов продолжал что-то кричать в адрес проклятого княжича, матеря того всеми последними словами, попутно активно прикладываясь к бражке. Однако ко мне он более не подходил. Уж не знаю, что княжьи дружки тому наговорили, но после этого Иван попыток приблизиться ко мне не предпринимал. То же мне, горе-женишок. Припугнули его княжьи ближники, и тот сразу в кусты.

Я окинула взглядом темную поляну, пробежалась по лицам парней, которые теперь держались в стороне и смотрели на меня с опаской. Если до этого у меня ещё теплилась надежда найти среди них того, кто станет для меня опорой и поддержкой хоть и не в счастливом браке полном любви и нежности, то по крайней мере надежным спутником в спокойной размеренной жизни, ну вот как у Матрёна с Макаром.

Видно и в этой жизни мне суждено стать брошенкой. Ведь иллюзий относительно своего будущего я не питала. А княжич… Что ж, по поводу молодого князька мне было предельно ясно, что такой, как он, способен только на громкие фразы, а коснись чего посущественнее, так сразу дал заднюю. А какой у него был вид, когда он так самоотверженно утверждал, что на всё готов. Хм, видно перевелись на Руси герои. Хотя как раз таки геройствовать его никто и не просил. Видимо просто побоялся запачкаться. Но положа руку на сердце, я понимала, что просьба моя была совсем уж из ряда вон. Не станет он её выполнять, только не он, и только не в этом дремучем полном предрассудков и страхов времени.

А если сделает? Вдруг решится? Мне что же, придется стать его забавой? Хотя вроде бы он честно замуж звал. Нет, не сделает. Исключено.

Закончив терзаться бессмысленными рассуждениями, я ещё раз окинула взглядом всех присутствующих. Парни меня откровенно сторонились, девушки тоже шушукались поодаль. Даже мои подруги, и те стояли в сторонке и о чём-то тихо спорили. Иван продолжал накачиваться бражкой, горе-женишок. Данила же стоял хмурый, не поднимая на меня взгляда. На его плече буквально висла Любаша, то и дело кидая на меня злобные взгляды.

Трусы и слабаки. Не одного настоящего мужчины. Так стоит ли растрачивать себя на таких?

Ещё раз бросив на кузнеца раздражённый взгляд, я развернулась и скрылась под тенью деревьев, идя куда глаза глядят.

Ночной воздух дарил приятную прохладу, аромат трав и цветов постепенно успокаивал нервы, даря странное спокойствие. Закрыв глаза, я поддалась внезапно пришедшему наитию, и просто пошла вперед, не думая более ни о чём. Я знала того, кому было фиолетово и на всех деревенских вместе взятых, и на княжича со всеми его дружками и угрозами, и даже на все нечистые силы планеты Земля. Он был вне законов и вне времени. Само его существование было выше понимания и логики. Однако он являлся самым опасным существом, которого мне доводилось встретить в этой реальности. И имя ему…

— Ветер, — тихо выдохнула я, почувствовав на своих плечах его сильные руки.

— Что ты здесь делаешь, льдинка? — услышала я легкую улыбку в словах.

— Ищу…, - у меня чуть было не сорвалось «тебя», но я вовремя замешкалась, а затем добавила, — Папоротник.

— Папоротник? — удивленно переспросил он, прижимая меня сильнее к своей груди и утыкаясь носом в мой затылок.

И мне вдруг стало так хорошо и уютно в его объятиях, так привычно, так комфортно и спокойно.

— Пойдём, — тихо проговорил он и, аккуратно развернув к себе лицом, он повел меня за руку куда-то в заросли леса.

Шли мы не долго, или во всяком случаем мне так показалось. Однако, шум праздника не слышался вовсе, а это означало, что расстояние было нами пройдено не малое.

— Простым смертным не дано увидеть цветы папоротника, — лукаво улыбнулся он мне, — А всем остальным они без надобности.

Он снова притянул меня в свои объятия и развернул лицом к маленькой полянке в самой гуще порослей лесного орешника. Размер её был примерно метров пять на пять, и всё пространство было просто усеяно этим растением. Заросли папоротника были настолько густыми, что казалось, будто перед нами вовсе не поляна с растениями, а какой-то небольшой зеленый пруд. Листья были темно-зелёными, густыми и сочными, а ещё довольно высокими, примерно сантиметров по двадцать пять — тридцать.

— Закрой глаза, — тихо прошептал он мне на ухо и