— Для госпожи Ниу у меня особое предназначение, — продолжил Анраку как ни в чем не бывало.

— Значит, ее вы берете, а меня — нет? — взвилась Хару и схватила Анраку еще крепче. — Так же нельзя!

— Потащим ее — можем не успеть, — заметил Кумасиро. Прогремел новый взрыв. Дзюнкецу-ин взвизгнула, все остальные пригнулись. Поблизости что-то загромыхало, как если бы осыпалась груда камней: видимо, в одном из ближайших туннелей случился обвал.

— Бежим, пока не поздно! — упрашивала Дзюнкецу-ин. — А госпожу Ниу можно оставить здесь вместе с Хару.

Сердце у Рэйко подпрыгнуло, едва она представила себе такую возможность; подруга спала, безучастная ко всему. На губах Анраку заиграла странная усмешка.

— Только что мне открылось последнее предназначение госпожи Ниу, — произнес он, неотрывно глядя на Хару. — Ты действительно хочешь, чтобы я тебя простил?

— Да! — выдохнула Хару, подняв на него полные надежды глаза. — Больше всего на свете!

— Хочешь доказать свою верность мне?

— Да, да! — закивала Хару, жалкая в своей истовости.

— И ты сделаешь все ради того, чтобы вернуться ко мне?

— Все, что угодно! — воскликнула Хару, пока Рэйко силилась понять, к чему клонят Анраку.

Первосвященник осклабился.

— Тогда убей госпожу Ниу!

У Рэйко внутри все оборвалось. Она машинально отметила, как побелели Мива и Дзюнкецу-ин, явно не ожидавшие такого приказа. Кумасиро набычился, словно жалея о том, что не ему поручили расправиться с жертвой, или сомневаясь в способностях Хару на этот счет. Хару отстранилась от первосвященника и, сидя на пятках, медленно выпрямилась. Даже издали было заметно ее сильнейшее волнение.

Но вот Хару кивнула и еле слышно произнесла:

— Если вы так хотите, Анраку-сан…

Она поднялась и пошла к Мидори. Видя, что судьба подруги оказалась в руках убийцы, озабоченной лишь тем, как угодить Анраку, Рэйко почувствовала подступающий к горлу крик «Хару, стой!».

Анраку снова взошел на возвышение.

— Дай ей меч, — приказал он Кумасиро.

На глазах у Рэйко тот вынул из ножен катану и протянул девушке. Хару неуклюже схватилась за эфес обеими руками. Высоко занеся меч, она встала в двух шагах от Мидори, затем глубоко вздохнула и стала опускать лезвие поперек ее шеи, глядя искоса на Анраку. Он кивнул и ободряюще улыбнулся ей. Кумасиро и доктор Мива не сводили глаз с клинка. Дзюнкецу-ин отвернулась, зажав рот ладонью. От кошмарного ожидания на Рэйко напал столбняк, парализовав и разум, и тело. Она смотрела и не могла шевельнуться. Если бы не шумные вздохи Хару и не лязг из туннелей, могло бы показаться, что время остановило ход. Веки Мидори дрогнули. Смертоносное лезвие зависло прямо над ее горлом. Хару поежилась. Ее пальцы машинально стиснули рукоять.

Осознание неотвратимой беды вывело Рэйко из ступора.

— Стой! — закричала она и, толкнув дверь, ворвалась в комнату.

Ступайте же безбоязненно,

Не жалейте ни рук, ни жизней,

Одним умом сосредоточьтесь

На цели совершенного просветления.

Сутра Черного Лотоса

Судя по всему, сектанты не ожидали такого развития событий. Хару отдернула меч. За секундную паузу Рэйко увидела в чужих глазах свое отражение — отражение испуганной, отчаявшейся женщины, размахивающей кинжалом. Тишину расколол возглас Дзюнкецу-ин:

— Да это же госпожа Рэйко, жена сёсакан-самы!

Кумасиро с помощниками тотчас двинулся на Рэйко.

— Не подходи! — храбрясь, закричала она. — Госпожа Ниу пойдет со мной. И ты тоже! — бросила она Хару, которая смотрела на нее раскрыв рот.

«Умно, нечего сказать», — пронеслось у Рэйко в голове.

— Взять ее! — спокойно приказал Анраку.

Миг — и сектанты ее обступили. Рэйко кидалась то на одного, то на другого, бессмысленно метаясь по кругу. Она то уворачивалась, то бросалась вперед, кромсая тянущиеся к ней руки. Раненые злобно чертыхались. Но вот Кумасиро сгреб ее поперек талии, схватил за правое запястье и крутанул его. Рэйко вскрикнула отболи и выронила кинжал. Ручищи Кумасиро стянули ее как стальные канаты и повернули лицом к Анраку.

— Не очень-то вежливо вторгаться в чужие владения, госпожа Рэйко, — произнес тот с усмешкой.

— Отпустите нас, а то хуже будет, — выдавила она, отчаянно скрывая страх. — Мой муж и его отряд уже пробрались в подземелье. Они будут здесь с минуты на минуту.

Анраку хладнокровно выслушал ее ложь и обратился к Хару:

— Так, говоришь, никто не видел, как ты спускалась?

Та сжалась в комок, уловив обвинение и угрозу в его тоне.

— Это правда. Клянусь!

— Тогда как, интересно, госпожа Рэйко нашла нас?

— Не знаю…

— Кто, как не ты, показал ей дорогу? — ввернула Дзюнкецу-ин. — Хотела устроить нам западню!

— Я не нарочно, — оправдывалась Хару. — Я и не думала, что она полезет за мной. Честно!

Рэйко дергалась и извивалась, пытаясь высвободиться из тисков Кумасиро. Да, ей удалось отсрочить погибель Мидори, но теперь они обе во власти Черного Лотоса.

— Сёсакан-сама будет разыскивать свою женушку, — сказал Кумасиро. — Нужно поскорее убираться, пока он не спустился сюда. Что прикажете делать с ней? — Он встряхнул Рэйко.

Анраку поднял ладонь, призывая к терпению.

— Похоже, ты снова подвела меня, Хару, — сказал он. — Значит, прежнего задания для тебя мало. Положи госпожу Сано рядом с первой пленницей. — Это повеление предназначалось Кумасиро.

Как Рэйко ни сопротивлялась, дюжий священник пронес ее через комнату и уложил, как было приказано — головой к Хару. Остальные сектанты выстроились у стены позади девушки.

— Новое уличение в отступничестве смывается более суровым испытанием, — сказал Анраку Хару. — Чтобы заслужить право остаться со мной, тебе придется убить их обеих.

Рэйко, чье сердце едва не выскакивало из груди, поняла, что сейчас умрет вместе с Мидори — от руки той, которую все это время пыталась спасти.

Анраку спокойно приказал Хару:

— Можешь начать с госпожи Сано.

Словно в оцепенении Рэйко видела, как Хару старательно избегает ее взгляда. Хару подняла меч, Кумасиро подтолкнул пленницу вперед, и острие коснулось ее горла. От укола холодной стали у Рэйко перехватило дыхание. Она испытала сильный приступ тошноты и невыразимое отчаяние. В этот миг все ее помыслы были о сыне. Ее разум заполнили образы Масахиро, живые и яркие, как никогда: его смех, ощущение его тельца в объятиях… Еще ей вспомнились счастливые дни дома, с мужем и сыном. Тоска по родным всколыхнула всю ее душу. Любовь к Сано и Масахиро укрепила ее волю к жизни, а желание увидеть их снова и спасти Мидори вернула храбрость и выдержку.