Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Андропов уделял немалое внимание работе постоянных комиссий, создаваемых при Политбюро. Достаточно часто заседали такие комиссии по Китаю, Польше, Афганистану. До избрания Генсеком Андропов лично руководил работой двух первых комиссий. В августе 1983 года, когда Юрий Владимирович еще сам вел заседания Политбюро, по его предложению была создана еще одна комиссия – по Ближнему Востоку. Андропов сразу же посоветовал Устинову, Громыко, другим членам этой комиссии: продолжая оказывать эффективную военную помощь Сирии, другим дружественным арабским режимам, «не допустить нашего непосредственного ввязывания» в застарелый конфликт в этом регионе…
Личное большое внимание Андропов уделял отношениям СССР с Китаем. После трагических событий на затерянном острове Даманский Советский Союз резко увеличил количество своих войск в Забайкалье и в Сибири, разместил несколько соединений, при согласии Улан-Батора, в Монголии. Две величайшие азиатские державы, имеющие самую длинную совместную границу в мире, обладающие ядерным оружием, настороженно и подозрительно вглядывались друг в друга. Москва не в состоянии была отделаться от комплекса: Соединенные Штаты могли больше всего выиграть от противоборства в Азии двух гигантов.
Андропов сам лично несколько раз инструктировал высокопоставленных лиц, участвующих в вялотекущих советско-китайских переговорах, проходящих то в Москве, то в Пекине. Генеральный секретарь понимал, что страна не в состоянии вынести бремя фантастической по объему ракетно-ядерной, а затем и космической гонки с США, бесконечной войны в Афганистане, брожения в социалистических странах Восточной Европы, где располагались основные сухопутные военные силы СССР, плюс к этому – военное противостояние с миллиардным Китаем… Андропов на заседании комиссии Политбюро по Китаю предлагал изыскивать возможности и пути нормализации отношений с великим соседом…
За короткий срок своего правления Андропову не удалось вернуть страну даже к брежневскому куцему «детанту». Классовое мышление диктовало: борьба за паритет, ни в чем не уступать, при возможности добиваться преимущества.
Когда советская делегация собралась в октябре 1983 года ехать на подготовительную встречу в Хельсинки по мерам укрепления доверия, безопасности и разоружения в Европе, Политбюро, с благословения Андропова, дало директиву поддержать идею о взаимном неприменении силы, но «не соглашаться на раскрытие военной деятельности государств». Как когда-то нас смертельно пугала идея «открытого неба», предложенная Д. Эйзенхауэром, так потом долгие годы, вроде бы и соглашаясь на осуществление определенных мер доверия, мы не хотели идти на эффективный взаимный контроль».
Нет слов, суждения и оценки покойного ныне Д. Волкогонова довольно-таки водянисты, простоваты и даже скучны. Так, но он все же выразил ту точку зрения, которая разделялась в ту недавнюю пору (а это середина девяностых годов, пик временных успехов «реформаторов») значительным числом наших граждан, увлеченных соблазнами либеральных «преобразований». Так было, но теперь уже безнадежно ушло, и навсегда.
И, наконец, последняя из итоговых оценок деятельности Юрия Владимировича. Речь идет о довольно экзотической фигуре, вдруг и на короткий миг появившейся на советско-российской политической сиене. Речь идет о Болдине Валерии Ивановиче, неприметном московском журналисте, который стал сперва помощником Секретаря ЦК по сельскому хозяйству Горбачева. Отсюда стремительно взлетел в самый кремлевский верх, став в 1990—1991 годах формально членом Президентского совета, а по сути «серым кардиналом» при Горбачеве. Получилось почти по пословице: каков «кардинал», таков и его «серый» коллега. Оба слетели с политической авансцены в приснопамятном августе 1991 года, и навсегда. Оба в бессрочной отставке написали воспоминания. Небольшой отрывочек из мемуаров Болдина представляет определенный интерес в сюжете «операция Горбачев» в исполнении Андропова.
«Когда хоронили Брежнева, не плакал никто, кроме родственников. И ко времени прощания уже не было вопроса, кто придет на смену Брежневу. Наш не избалованный информацией народ давно понял, что усопших заменяют те, как правило, кто возглавляет комиссию по похоронам. А там сказано все четко – Андропов.
Впрочем, эта ясность была лишь у тех, кто не очень знал кухню «возведения на трон». Перед окончательным решением о преемнике была короткая, но яростная схватка претендентов. Ближайшая правая рука Брежнева – член Политбюро, секретарь ЦК КПСС Черненко с командой своих приближенных и тех, кто боялся крутых перемен, заявили о себе. Готовился сговор приближенных по выдвижению на первую роль К.У. Черненко. Однако против бывшего шефа КГБ Ю.В. Андропова, являвшегося в то время фактически вторым лицом в партии, идти было, как полагали, трудно и небезопасно. О сговоре стало известно Андропову раньше, чем все разошлись по квартирам. Поэтому сторонники Черненко, смирившись, отступили, а Константин Устинович получил в благодарность должность второго секретаря – того, кто ведет Секретариат ЦК.
Пленум ЦК единодушно поддержал избрание Ю.В. Андропова Генсеком. Был он, как я уже говорил, вторым человеком в партии, после смерти М.А. Суслова вел Секретариат ЦК. До этого много лет работал председателем КГБ СССР. Как личность незаурядная, имел обширные связи в кругах интеллигенции, военных. Широко был известен в компартиях стран социалистического содружества, одно время работал послом в Венгрии, а позже курировал отдел, занимавшийся связями с партиями этих государств. Имел хорошие контакты и с рядом международников, послов, дипломатических работников, первых лиц в ЦК компартий республик, крайкомах и обкомах КПСС. Назначение его Генсеком не вызвало особой неожиданности. Более того, многие увидели в этом возможность навести порядок в стране, подтянуть дисциплину, развернуть борьбу с преступностью. Но было немало испугавшихся. После Пленума ЦК, избравшего Андропова Генсеком, М.С. Горбачев ходил веселый и торжественный, как будто избрали его. А вечером, когда я зашел к нему с документами, не удержался и сказал:
– Ведь мы с Юрием Владимировичем старые друзья, семьями дружим. У нас было много доверительных разговоров, и наши позиции совпадают.
Из воспоминаний Горбачева хотелось бы привести лишь одно – о разговоре с ним во время приезда Юрия Владимировича на отдых на Кавказ. За «рюмкой чая» они говорили о том, что снедало печалью многих, – о положении в Политбюро, состоянии здоровья его членов, и прежде всего Брежнева. Было это в середине 70-х годов.
– Нельзя Политбюро ЦК формировать только из людей преклонного возраста, – сказал тогда Горбачев Андропову. – У хорошего леса всегда должен быть подлесок.
– Потом, – вспоминал Горбачев, – когда избрали меня в Политбюро ЦК, Андропов, поздравляя, сказал:
– Ну что, «подлесок», давай действуй».
Как именно действовал этот взращенный Андроповым «подлесок» и к каким страшным последствиям для страны и народа шестилетнее правление привело, этого уже объяснять никому не нужно. Но напомнить об этом исключительно важном эпизоде в многообразной деятельности Юрия Владимировича мы считаем небесполезным.
* * *
О нашей собственной оценке деятельности Андропова уже не раз говорилось ранее на всем протяжении данного рассказа, повторяться нет никакого смысла. Но вот о чем попытаемся высказать мнение в итоге всего. Сейчас в моде сравнивать нынешних деятелей современной России, ее руководителей прежде всего с именами известных деятелей нашего исторического прошлого. Попробуем это проделать и мы.