Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— О Боже… я проболталась! Она предупреждала, что ты разозлишься.
— Она — кто?
— Регина, — упавшим голосом призналась Луиза. — Во время свадебного завтрака она рассказала мне и еще нескольким дамам о том, что произошло в опере. Наверное, боялась, что лорд Уитмор все-таки проболтается, поэтому и решила сообщить обо всем сама и тем самым предупредить сплетни, чтобы никто не посмел думать о тебе дурно. Да, собственно, никто и не собирался — все это так романтично! Ну, то, как виконт — то есть ты — встал на защиту ее чести, когда лорд Уитмор увидел, как вы держитесь за руки. — Луиза жалобно посмотрела на брата. — Наверное, мне не нужно было этого говорить…
— Нет, нет, я даже рад, что узнал это. — Хотя рассказ сестры добавил соли в еще свежую рану… Регина, его умница-жена, сообразила, что ее словам о защите девичьей чести моментально поверят… особенно если она сделает это раньше, чем ее кузен.
Смогла бы его мать сделать то же самое, чтобы защитить реноме его приемного отца? Да никогда в жизни! А его собственное — тем более. А вот Регина грудью встала на его защиту, рискуя своей репутацией. Маркус закрыл глаза и сморщился, как от зубной боли.
— Маркус!
— М-м-м? — Господи, что он наделал?!
— Почему ты так ненавидишь Саймона?
— Потому что он не любит тебя так, как ты думаешь, — тщательно взвешивая каждое слово, ответил Маркус.
Луиза нахмурилась, размышляя над его словами.
— Наверное, ты считаешь, что это все потому, что я незаконная дочь, да?
Его сердце на мгновение перестало биться.
— Ложь! Кто тебе это сказал? Он, да?! Этот мерзавец сказал тебе?..
— Никто мне ничего не говорил. Я… я сама подумала… — Ее глаза заволокло слезами. — Ведь это правда?
— Чушь! Ты самая что ни на есть законная дочь пятого виконта Дрейкера!
Луиза смахнула слезы.
— Знаешь, я ведь не дурочка. Дядя Джордж… то есть принц… он ведь почти все время жил тут, и никто как будто этому не удивлялся. Но это ведь не совсем обычно, не так ли? Потому я и решила, что я тоже незаконная… как и ты.
— Нет, ты… — Маркус прикусил язык. — Так ты знаешь, что я?..
Она криво улыбнулась, и сердце Маркуса дрогнуло.
— Много лет назад я подслушала ту ужасную ссору между тобой и принцем, после которой они с мамой уехали.
Маркус нахмурился:
— Я не знал.
— Ну… не все, конечно. Я потом спросила свою гувернантку. И она предупредила, что никто не должен прослышать о том, что ты сын принца. И чтобы я, Боже упаси, не говорила об этом с тобой, потому что это ранит твою гордость. Сказала, что это тайна. И… и когда я спросила, неужели я тоже дочь его высочества, она ответила: «Конечно, нет!» И я ей поверила.
— Она сказала правду.
— Маркус, — на удивление серьезно для такой молоденькой девушки продолжала Луиза, — оказавшись в свете, я успела услышать немало сплетен о принце и его многочисленных любовницах. И хотя я плохо помню то время, когда он бывал здесь…
— Он не бывал здесь в тот год, когда ты появилась на свет, и этого мне довольно. И отцу тоже было достаточно.
Луиза закусила губу.
— Но я ведь могла быть его дочерью, верно? Мама ведь то и дело ездила в Лондон. Чтобы оказаться моим отцом, принцу не обязательно было приезжать в Каслмейн.
— Чтобы оказаться… Проклятие, откуда ты вообще знаешь о таких вещах?!
Благодарение Богу, она хотя бы покраснела!
— Спросила леди Айверсли. Не могла поверить, что гувернантка сказала мне правду… она утверждала, что дети, мол, появляются на свет, если мужчина и женщина спят в одной постели. А я часто залезала к тебе в постель, когда была еще совсем маленькая, и мне часто снились кошмары, и никаких детей у меня не родилось, вот я и решила, что она меня обманывает.
— Господи! — застонал Маркус. — Знал бы я, что она говорит с тобой о таких вещах, тут же указал бы ей на дверь!
— Неужели ты думаешь, — грустно спросила Луиза, — что от незнания есть какая-то польза?
— В общем-то нет, но…
— В том-то и дело, Маркус. Ты уверен, что, ограждая меня от жизни, защищаешь меня… а на самом деле ты меня убиваешь. Причем медленно. Ты сделал меня пленницей в родном доме… — Из груди Луизы вырвалось рыдание. — Клянусь, я умру, если мне придется остаться тут — одной, без Регины.
Ее слова «Клянусь, я умру…», да еще последовавший за ними поток слов заставили все в душе Маркуса перевернуться. Уж слишком сильно это совпадало с тем, что сказала ему Регина.
И тут он в первый раз понял, что они обе имели в виду. Он вдруг почувствовал, что тоже умрет, если ему придется остаться тут одному… без Регины.
Маркус с трудом проглотил вставший в горле комок.
— Ладно, ангелочек. Я отвезу тебя в Лондон. Мы что-нибудь придумаем. Я обещаю.
Маркус рассчитывал, что после этого она бросится ему на шею, а потом помчится укладывать вещи, оставив его ломать себе голову над тем, как заставить жену вернуться, не поступившись слишком уж сильно собственной гордостью.
Но, как оказалось, он ошибался.
— Ты говоришь это, только чтобы избавиться от меня, — заявила она. — Потому что не хочешь отвечать на мой вопрос.
Маркус заморгал:
— Какой еще вопрос?
— Могу ли я быть дочерью его высочества?
Маркус уже открыл было рот, чтобы рявкнуть «Нет!», но вовремя передумал. «Неужели ты думаешь, что от незнания есть какая-то польза?» — вспомнил он слова Луизы.
Тяжело вздохнув, он взял сестру за руку:
— Если честно, я не знаю. Но не думаю, что это так. — Маркус заколебался, но, вспомнив, как и Регина, и чета Айверсли в один голос убеждали его рассказать Луизе правду, продолжал: — Но мне кажется, что сам принц в это верит.
Ее пальчики в его руке задрожали.
— Ты именно поэтому думал, что Саймон мне все рассказал, да? Потому что он друг принца?
Он вздрогнул. — Да.
— И поэтому испугался, что Саймон отвезет меня в Карл-тон-Хаус? Помнишь, в ту ночь, когда вас с Региной поймали вместе?
А он уже совсем забыл об этом…
— Да, поэтому.
Теперь у нее задрожали и губы.
— Ты уверен, что принц с Саймоном что-то замышляют? И поэтому ты ненавидишь Саймона?
— Я… хм…
— И Регине тоже об этом известно, не так ли? Она ведь так настойчиво требовала, чтобы мы с Саймоном подождали два года! Тогда-то я решила, что она просто поддерживает тебя, но в тот вечер, когда… она была так зла на Саймона за то… — Луиза застонала. — За то, что он сказал, что любит меня. — Глаза ее снова наполнились слезами. — А на самом деле нет, верно? Он не любит меня, да?