– Ну не знаю, не знаю… – задумчиво протянул Картаус. – Можно ли тебе знать такую тайну?..

– Можно, – заверил собеседника торговец, – я ни за что не скажу все, что узнаю, Шарагану.

– Ладно, – сдался Картаус, – с виду человек ты надежный, не разболтаешь кому попало. На Руси сейчас пятьдесят полков.

– Мне кажется, он достаточно крепок, чтобы узнать правду, – включился в игру Петрушка, – скажи ему про все сто полков.

– Действительно, сто, – Картаус сердито сверкнул глазами на Петрушку, – я не всех посчитал.

– И двести богатырей, – добавил Петрушка.

– И сорок семь богатырей, – с нажимом добавил Картаус.

Их собеседник даже не заметил этой перепалки, он увлеченно черкал чем-то на куске кожи.

– Сто полков и сорок семь богатырей, – повторил он, старательно ставя черточки, – а вы про это откуда знаете?

– Из надежного источника, – Картаус сделал загадочное лицо, – только лазутчикам не говори. Они тут так и шныряют.

– Никогда! – заверил его степняк. – Мы, торговцы фруктом, болтать не любим.

Лазутчик сунул в сумку кусок кожи и заторопился уйти.

– Дяденька торговец, – с самым невинным видом поинтересовался Петрушка, – а почему у вас в сумке шапка из собаки?

– Это… Бобик, – неуверенно ответил «торговец фруктом» собак мой… я его любил очень. Вот, ношу как память.

– Как трогательно, – Картаус смахнул несуществующую слезу, – и легонько пнул мальчика в бок, – нам пора идти. Но помни, никому.

– Ничего никому не скажу, – пообещал степняк, – особенно Шарагану.

– И ты еще запрещаешь мне смеяться над степняками… – укоризненно произнес Петрушка, глядя вслед удаляющемуся торговцу.

– Взывай к богам, чтобы тебе не встретиться с таким «смешным» степняком, когда он ворвется в твое селение.

В тоне Картауса не было даже тени шутливости.

– Это очень опасный человек, просто он сейчас не на своем месте. Не умеют пока лазутчиков набирать в новом степном войске, опыта у них нету. Но они быстро научатся, помяни мое слово. У нас мало времени осталось, надо в Киев быстрей добраться, беда к ним идет большая, да и мне уже надоело по странам бегать. Куда ни приеду, так сразу набег.

– Жди меня, моя принцесса, – Петрушка радостно посмотрел на дорогу, – твой герой идет к тебе.

Даниил обходил лагерь, предпочитая самому видеть ситуацию во всей красе. Дела в последнее время шли блестяще. Войска из других княжеств постоянно прибывали. Уже подошли рязанские и полоцкие полки; по дороге, всего в дневном переходе, шел полк туровцев. Переяславские полки тащились чуть дальше. Не прислало воинов только Смоленское княжество, но Даниил понимал, что войска там просто не было. Полторы сотни варягов и несколько сотен наспех собранных стражников – это была единственная сила, которая поддерживала порядок во всем княжестве. Советники убеждали Даниила наказать пришлых варягов, но галицкий князь придерживался прямо противоположного взгляда. Начнись в Смоленском княжестве бунт или смута, оттуда не только войск не дождешься, туда придется слать войско для подавления мятежей. Так что варяги пришлись очень к месту и ко времени. Вполне возможно даже, после того как все закончится, оставить варягам княжество. Даниилу регулярно шли жалобы на заморских гостей, но лазутчики и тайный двор этих жалоб не подтверждали. Галицкий князь был слишком опытен, он прекрасно понимал, что кляузы о том, что варяги едят детей и насильничают всех, кого находят, пишут те, кого отодвинули от трона.

Даниилу очень нравилось иметь глаза повсюду, он не переставал восхищаться тайным двором, созданным покойным князем Владимиром и боярином Полканом. Сеть осведомителей и лазутчиков опутала все княжества и окрестные государства. Дырой в этой безупречной сети зияло только Черниговское княжество, где Святогор вывел подчистую всех лазутчиков. На варягов клеветали зря, по линиям тайного двора доносили, что новый князь мудр и заботится о нуждах своих подданных, суд также вершился достаточно справедливый. Даниил равнодушно относился ко всем династиям, кроме собственной. Закончился род смоленских князей, ну и что; теперь будет другой род. Сегодня они варяги, а через сто лет потомки так перемешаются, что и не различишь. Русские женщины – великая сила Руси, способная принять в род практически любого чужака. Род самого галицкого князя тоже состоял в родстве и с шляхтичами Белого королевства, и с знатью более дальних земель.

Собравшееся воинство необходимо было услать на войну. От долгого ожидания ржавеют не только мечи в ножнах, но и сами люди. Даниил ожидал ответа из Чернигова. Князь Милослав казался отличной кандидатурой. Естественно, его мятеж Святогор подавит, но, во-первых, это отвлечет врага, а во-вторых, как хорошо будет смотреться, если войско Мстислава будет брать свой же город штурмом! Скоморохи по всей Руси сейчас занимались очернением молодого царя, но кроме скоморошьих выдумок нужно было добавить что-то более весомое.

Также было очень интересно, что ответят берендеи, хотя тут сомневаться не приходилось: кому захочется продолжать войну в тяжелых условиях против превосходящего врага, да еще и на чужой земле… Даже если сам царь берендеев будет за это, его войско выскажется за мир. Интересно берендеи решают все важные вопросы; что-то в этом было, конечно, но сам Даниил никогда ничего подобного не применил бы. Для действительно удачных действий нужен тот, кто сможет действовать решительно и порой скрытно. Даже своим нельзя объяснять сути задумки, никогда не знаешь, где попадется лишнее ухо. Так что Колыван, со своим слепым повиновением, был куда мудрее, чем казалось со стороны. Колыван верил во всем, не оспаривая приказы, но кому верить, он выбирал исключительно сам. Если глупцам кажется, что люди, подобные этому однорукому богатырю, лишь слепые орудия, то они глубоко заблуждаются.

Сильной стороной галицкого владыки было хорошее понимание того, кто и что из себя представляет; правильное использование людей дает неизменно хороший результат. Не всегда сразу, но в перспективе – всегда. У настоящего правителя должны быть люди для разных дел: то, что нельзя поручить Колывану, Лютополк выполнит с удовольствием.

Возле загона с лошадьми толпились ратники, с большим интересом рассматривая пойманных черниговских коней. Собрать удалось их около трех тысяч, было подозрение, что не меньшее количество проскользнуло между пальцами. Какую-то часть киевские купцы и бояре перекупили, несмотря на запрет, тайно. Если прикинуть, у черниговцев на четыре конных полка должно было насчитываться не менее ста сотен боевых коней. В тот момент, когда стало окончательно понятно, что бой проигран, сильная группа черниговцев сумела прорваться из окруженного лагеря, уводя с собой лошадей, остальные защищали их отход и практически все полегли. Но даже за вычетом этой досадной потери должно было разбежаться по окрестным лесам и полям тысяч шесть коней, а вот собрать и выкупить удалось только половину. Но даже таким количеством лошадей можно оснастить целый полк; серьезная сила, вызывающая жгучую зависть и внимание. Вот с этими самыми лошадьми и возникала проблема. Самым простым решением было отдать черниговских скакунов своим ратникам. К сожалению, этот вариант был плох тем, что из отличной тяжелой пехоты получался бы плохой конный полк. Нет, этим трофеем явно было возможно распорядиться лучше. Киевская дружина положила глаз на коней, воевода и представители киевского общества ходили за князем как привязанные, пытаясь получить скакунов. Будь на месте Даниила кто-то более глупый, он бы, возможно, и отдал бы. Дело было вовсе не в жадности, проблема заключалась в личности нового киевского воеводы. Михаил Поток выделялся тем, что у него были амбиции. Ранее он находился в тени самого Ильи Муромца, но сейчас, выйдя на первые роли в киевском войске, богатырь начал разворачиваться. Уже сейчас он в крепких руках держал киевскую дружину, также часть киевских богатств текла помимо казны галицкого князя прямо в карман воеводе Тридевятого царства, и ладно бы Михаил их присваивал – хуже было то, что тратил он эти средства весьма умело, усиливая дружину. В пристутствии Даниила Михаил прикидывался простачком, что тоже говорило о его уме. Воевода старательно учился у Даниила, и ничего сделать с этим было нельзя. Не станешь же специально ошибаться, так и войну проиграть недолго – Святогор еще не сдался. Еще более опасным Потока делало его происхождение. Еруслан и Иван, два других богатыря, были родом из простых семей, а вот их старший товарищ – из боярского рода, да еще и входящего в высокое общество. Это очень сильно облегчало ему жизнь при решении вопросов по усилению дружины. Богатеи Киева видели в нем своего защитника, выразителя их интересов. Умный и амбициозный богатырь во главе сильного войска обязательно станет проблемой в будущем, но с поддержкой Киева и его богатств он станет очень серьезной проблемой. Усиливать его дружину сейчас нельзя, но куда-то же надо деть такое количество боевых коней…