Запахло сожженными тормозными колодками.

– Может, «фиат» и переживает не лучшие времена, – заметил Пендергаст, – но машины там делать не разучились.

Агент ФБР нажал на газ, и автомобиль вернулся на дорогу.

Они проехали пихтовый лес, и машину вновь стало крутить на витках серпантина, еще хуже, чем прежде. Д'Агоста почувствовал, как подступает к горлу тошнота. Очень, очень далеко внизу проплывала долина Казентино, усыпанная пятнами полей и домишек.

Пендергаст вел в мрачном молчании. Д'Агоста перезарядил пистолет – сейчас стоило посматривать по сторонам, потому что «фиат» несся по городку Чуизи. Фэбээровец почти лег на руль. Пешеходы, увидев его, спешили укрыться в дверях магазинов. Агент срезал зеркальце у припаркованного фургона, и деталь, дребезжа и подпрыгивая, покатилась по улице. Сразу на выезде второй знак сообщал: «Santuario della Verna – 6 km».

Дорога неуклонно шла в гору, крутые повороты сменяли один другой. И вдруг, когда машина вырвалась из чащи на луг, впереди возник монастырь Ла-Верна – все такой же недосягаемый, на высоте тысячи футов. Это нагромождение серого камня почти свисало над пропастью. Старый и поеденный временем Ла-Верна, казалось, врос в тело скалы. По спине д'Агосты пробежали мурашки. В воскресной школе их учили: Ла-Верна, пожалуй, святейший христианский монастырь во всем мире, выстроенный в 1224 году самим святым Франциском.

«Фиат» вновь нырнул в лес, и монастырь пропал из виду.

– Шансы есть? – спросил д'Агоста.

– Смотря как скоро наш знакомец найдет отца Зеноби. Монастырь большой. Вот если бы у них был телефон!

Накренившись, машина миновала очередной разворот, и д'Агоста расслышал звон колокола, едва пробивавшийся сквозь шум мотора.

– У монахов, наверное, сейчас молитва, – сказал он, взглянув на часы.

– Да. И очень некстати. – Колеса заскользили по древнему замшелому булыжнику. Езда на машинах здесь явно не была предусмотрена.

Дорога обегала монастырь сзади. И там у арочного входа лежал на боку «дукати». Широкое заднее колесо мотоцикла лениво вращалось.

Пендергаст свернул на стоянку и выпрыгнул из машины еще до того, как она встала. Выхватив пистолет, фэбээровец побежал к каменному мосту. Д'Агоста – за ним. Затем они помчались направо – к капелле, из раскрытых дверей которой доносилось пение. Сильные голоса звучали в унисон, поднимаясь и опадая на прохладном бризе. Напарники уже были у входа, когда стройный хор резко смешался.

Они вбежали как раз вовремя – затянутый в красное киллер стоял над священником, уперев ему в голову ствол пистолета. Священник поднял руки то ли в изумлении, то ли продолжая молиться. В замкнутом пространстве выстрел прозвучал оглушительно громко – пение монахов смолкло, но эхо долго гуляло под сводами капеллы. Д'Агоста закричал от бессилия, гнева и ужаса. А стрелок – совсем как палач – уже поднял оружие и аккуратно прицелился для контрольного выстрела.

В предрассветных сумерках Лаура Хейворд и капитан Грэйбл наблюдали за палаточным городком, стоя на каменистой возвышенности за арсеналом. Лагерь еще не проснулся. В самом центре образовался круг пустоты, где была разбита большая зеленая палатка Уэйна Бака.

Дурное предчувствие только усилилось, когда Хейворд увидела, насколько разросся лагерь. Неудачная местность: глубокие, густо заросшие болотистые впадины, травянистые пригорки, из которых местами – довольно часто – выглядывала темно-серая скальная порода – мешали составить четкий план поселения. Сквозь заросли виднелась машина, которая заберет Бака, – она стояла на Пятой авеню, у самого дома Катфорта.

Лауре Хейворд совсем не нравилось новое задание. Дело Катфорта еще не закрыто, и по уму ей полагается заниматься именно им. А торчать здесь – еще хуже, чем дежурить на посту дорожной полиции.

Вчера звонил д'Агоста. Вспоминая их недолгий разговор, Хейворд взглянула на Грэйбла. Лучше бы с ней был д'Агоста – на него можно положиться, а Грэйбл...

– Обойдем лагерь с запада, – сказал он, расправив плечи и одернув галстук.

Несмотря на утреннюю прохладу, он вспотел так, что рубашка липла к груди.

– Согласна, – кивнула Хейворд. – Главное – скорость. Нас не должны поймать.

– Позвольте вам напомнить, капитан, – Грэйбл подтянул ремень, – пока некоторые зарабатывали звания, зубря теорию за партой, я учился на практике у самой жизни. Так что свое дело я знаю.

Грэйбл отвернулся в сторону палаточного городка, а Хейворд взглянула на часы. Какого черта он тянет? Вот-вот взойдет солнце, и лагерь проснется.

– Значит, стартуем чуть позже? Я правильно поняла?

Она постаралась успокоиться. В конце концов, Рокер дал ясно понять: операцией руководит Грэйбл, так что надо подчиняться. С напарником или ведущим следует ладить, да и план хорош – сработает... Если, черт возьми, не ждать, пока Бак проснется, а пойти, взять его и погрузить в машину.

«Все получится, – сказала себе Хейворд. – Лишь бы Грэйбл пошевеливался. Хочешь кого-то арестовать – арестовывай, не давая ему опомниться».

Она вновь посмотрела на Грэйбла.

– Ладно. – Капитан заметил ее взгляд. – Пошли.

Срезав путь через низкие заросли деревьев и кустистого подроста, они держались как можно ближе к краю тропинки, обегавшей лагерь с запада, и наконец вышли на вытоптанную поселенцами тропу, ведущую прямиком в лагерь. В нос ударил запах нечистот и немытых тел.

На подходе к границе лагеря Грэйбл ускорил шаг, однако, оказавшись среди бумажных навесов и провисших палаток внешнего круга, остановился. Кто-то уже готовил завтрак на походных печках или просто бродил окрест. Капитан отрывисто кивнул ведомой, и они двинулись дальше. Люди оборачивались, Хейворд дружелюбно кивала в ответ. Ближе к центру палатки жались теснее друг к другу, образуя узкие аллеи. По одному из таких коридоров Хейворд и Грэйбл вышли наконец к палатке Бака. Нижние края клапана крест-накрест крепились растяжкой к боковым колышкам.

«Пока все хорошо», – подумала Хейворд.

Подойдя ближе, Грэйбл громко произнес:

– Бак? Это капитан Грэйбл, полиция Нью-Йорка.

– Эй! – Из ниоткуда вдруг появился парень атлетического телосложения. – Вы что здесь делаете?

– Не твое дело, – резко ответил Грэйбл.

«Черт, – подумала Хейворд. – Надо не так».

– Все в порядке. Мы просто хотим поговорить с преподобным.

– Да ну? И о чем же?

– Прочь с дороги! – скомандовал Грэйбл.

– Что такое? – донесся из палатки приглушенный голос. – Кто там?

– Капитан Грэйбл, полиция Нью-Йорка. – Грэйбл уже нагнулся развязать шнур, крепивший клапан к колышку, но из палатки вдруг высунулась рука и схватила капитана за запястье.