Стрелковая цепь залегла на поле

В ходе Лодзинской операции, 22 ноября 1914 г. состоялось примечательное столкновения частей 1-й сибирской дивизии и 49-й германской резервной дивизии к северо-западу от Рзгова. Бой шел вокруг трех рядом расположенных холмов. На одном из них находилась батарея, захваченная русской пехотой днем ранее. Германский 228-й полк с утра атакой отбил батарею, но два других полка отстали, и 228-й полк оказался под огнем русских с фронта и с соседних холмов. Чтобы оказаться вне зоны перекрестного огня русских пулеметов, 228-й полк быстро продвинулся вперед под укрытие ската находившегося перед ним холма, но тут мог попасть под огонь своей артиллерии, а также быть отрезанным, и снова отошел на позицию батареи. Здесь подразделения полка залегли. Но в это время на его флангах по русским позициям открыли огонь пулеметы соседних 225 и 231-го пехотных полков.

1915 год. Пехота учится сближаться с противником под плотным его огнем

«Град пуль, осыпавший 228-й полк, — говорится в германском описании боя, — стал реже. Люди снова начали поднимать головы. Наступающий день приносил им новую жизнь. Теперь вдруг поднялся лейтенант Кулоу, единственный нераненый офицер 228-го полка. Подняв вверх винтовку с примкнутым штыком, он крикнул своим людям: «Вперед, товарищи, за мной! Встать, бегом, марш!»… Бойцы вскочили на ноги — их было всего человек сто — и, как ураган, вторично ринулись на обороняемый холм». Хотя заметного успеха на этом участке не добилась ни одна сторона, характерно значение, которое имело в этом бою противоборство пулеметчиков.

Встречные сражения связаны с неясностью обстановки и часто сопровождаются отсутствием данных о противнике. Считалось, что своими средствами «пехота, по своим свойствам, может разведывать противника и местность на расстоянии примерно до полуперехода от своих передовых частей». Но организацией ближней тактической разведки в русской пехоте часто пренебрегали. «И с первых дней получаем заслуженное возмездие, — писал генерал-майор А.А. Незнамов, — полк.

Комаров в Восточной Пруссии доверился сообщению сверху о наличии разведки у него на фланге, попал с полком неожиданно под огонь и сам смертельно ранен; а к-р Пултусского полка, доверившийся, что разведка выполняется распоряжением штаба дивизии, даже попал в плен с батальоном. Оба названных командира — не из запаса или отставки, оба офицеры генерального штаба». 8 декабря в ходе наступления 124-й пехотный Воронежский полк двигался вперед походным порядком, имея артиллерийскую батарею 31-й артбригады в середине колонны, без головного и фланговых дозоров, поскольку передвижение шло по территории, контролируемой русскими. Венгерским частям удалось просочиться сквозь редкую линию Русского фронта и нанести удар по воронежцам с фланга. Полк в замешательстве стал откатываться, причем артиллеристы бросили свои батареи, не успев их развернуть. Только через некоторое время офицерам удалось организовать людей и с помощью батальона 123-го полка, высланного из дивизионного резерва, батарею удалось отбить, а противника отбросить. Более того, лихой атакой воронежцы под командованием капитана Ангилеева захватили и вражескую батарею. Здесь офицеры смогли быстро взять в руки свои подразделения.

Порой незнание и отсутствие связи приводили к панике. Б.М. Шапошников, служивший в начале войны в штабе 14-й кавалерийской дивизии, вспоминал эпизод, произошедший 13 августа 1914 г. у Радома с батальоном 72-го пехотного Тульского полка, расположившегося к востоку от города: «…Губернатор покинул город, аза ним двинулась на подводах и полиция, оказавшись впереди колонны батальона. Когда полицейские с наступлением темноты въехали в лес, они встретили идущие по сторонам дороги к Радому с востока конные разъезды. Приняв их за немцев, полицейские открыли стрельбу и с криком «Немцы!» бросились бежать на восток. Их выстрелы и крики передались и батальону, который подвергся панике и также обратился в бегство в сторону Ивангорода». Однако вскоре тульцы проявили уже совсем иные качества. Утром 17 августа командование 14-й кавалерийской дивизии, которой был придан 72-й пехотный полк, направило его вместе с одной батареей «на Солец и далее на Садковице, причем в авангарде шел батальон, убежавший из Радома (ему приказали кровью смыть свой позор)… Три батальона тульцев вели решительную атаку от деревни Павловице на Павловска-Волю, которую с левого фланга начала охватывать 1-я бригада 14-й дивизии. Несмотря на сильный ружейный, пулеметный и артиллерийский огонь противника, наступающие быстро продвигались вперед. К 3 часам дня, взяв до 30 пленных, тульцы и 1-я бригада отбросили австрийскую пехоту, упорно оборонявшуюся за рекою Камена».

Во время боя на р. Золотая Липа 14 августа 1914 г. полки 60-й пехотной дивизии втянулись в лес урочища Зульнкова. Столкнувшись в лесу с позициями противника, при неясной обстановке 238-й и 239-й полки дивизии стали отходить (следует учесть, что 60-я дивизия была второочередной, с еще плохо обученным личным составом). Часть отходящих батальонов удалось остановить и опять направить вперед. Однако, когда стало темнеть, началось общее отступление правого фланга дивизии к деревне Нестюки, где находился начальник дивизии со штабом. Возле деревни послышались выстрелы, и когда отходящие части показались из леса, по ним открыли огонь со стороны находившегося здесь дивизионного резерва и пехотного прикрытия артиллерийской батареи. Одновременно из леса выскочило несколько казаков из Оренбургской сотни (тоже, кстати, второочередной), которые двигались карьером с криками «Австрийцы!». Началась беспорядочная стрельба друг в друга со всех сторон и общий отход. Начальнику дивизии и штабу стоило большого труда привести части в порядок и расположить их фронтом на запад впереди Нестюки. Стоит отметить, что днем ранее 60-я дивизия также вела бой в этом лесу и тоже неудачно — стрелковые цепи теряли направление, разрывались, выходили в затылок друг другу. Неясность обстановки усугубилась стрельбой по русским подразделениям из некоторых хат д. Нестюки. Позже при обыске было извлечено из подвалов несколько вооруженных револьверами местных жителей, которые тут же на месте были расстреляны. Так что нервное состояние солдат было понятно, и надо отдать должное офицерам, сумевшим быстро взять в руки части и вернуть их в бой.

Штыковой бой между русскими и германскими разведчиками в лесу в районе Шмардена. 1916 г. Рисунок А.Л. Пржецлавского отражает обоюдную ожесточенность боя

О том, какое впечатление производил на необстрелянные еще войска далее ружейно-пулеметный огонь противника, особенно при бое в стесненных условиях, докладывал командир 9-го гренадерского Сибирского полка полковник Токарев, описывая бой в лесу у Томашева 13 августа 1914 г.: «Впервые нарвавшись на пулеметный огонь, необстреляннные части тем более были потрясены им, что собственные пулеметы левой группы, за выбытием в короткий срок офицерского состава и значительной убылью нижних чинов, недолго служили моральной поддержкой и были покинуты немногими уцелевшими людьми. Командиру III батальона подполк. Антоновичу стоило многих хлопот сформировать новую пулеметную команду (из запасных ротных пулеметчиков) и добиться от нее возобновления боевой работы. Следует добавить, что стрельба противником велась в значительной мере разрывными пулями (очевидно, все же обычными, но дававшими в лесу многочисленные рикошеты. — С. Ф.), применение которых было настолько неожиданно, что первоначально каждый разрыв пули в лесу принимался за близкий выстрел, каковое обстоятельство, естественно, вызывало тревогу и смущение не только среди одних нижних чинов. Стрельба разрывными пулями создала иллюзию стрельбы с тыла. Если присоединить сюда стрельбу одиночных людей, отбившихся от своих рот и застрявших в разных местах леса, стрельбу через голову передних по невидимым целям, в разных направлениях, то станет ясной несколько хаотическая обстановка, в которой протекал бой». Тем не менее офицерам удалось удержать части. В течение дня некоторые роты ходили в штыковые атаки до трех раз, в результате австрийцы были выбиты из леса.