Дориан Хо созвал в столицу иерархов ордена и дворян на коронацию. Церемония была скромной. Ему надо было спешить заполучить корону, пока не появятся другие самозванцы, пока страна не расколется на несколько враждующих лагерей. Кто-то из дворян, приглашенных на церемонию, не приехал, опасаясь, что вся эта затея исключительно для того, чтобы собрать всех, кто может еще претендовать на корону, в одном месте да и перебить.

— Дориан Хо? Кто это? — спрашивали некоторые дворяне, когда гонец привозил им приглашение на коронацию. — Я не согласен, чтобы он был королем. Кто он такой, чтобы нами править?

Такие выходки стали для них роковой ошибкой.

Армия Дориана Хо была самой мощной, самой боеспособной. Большая часть дворянства все же приехала, скорее для того, чтобы к Дориану Хо присмотреться. Ведь слава о нем уже достигла самых отдаленных уголочков королевства, но в нем еще не видели сильного претендента, скорее, его воспринимали как временную фигуру на троне, которая пока устроит всех, а потом ее можно будет и убрать. А если уж не трогать, то вертеть им, как захочется.

Но это мнение тоже было ошибочным.

Вскоре армия Дориана Хо заметно увеличилась за счет повстанцев. Они ведь не ассоциировали его с инквизицией, с кострами и со всем тем, с чем они и боролись, — нет! Дориан Хо, прежде всего, был тем человеком, кто остановил кочевников и мертвецов, кто в трудный момент, когда королевство стояло на пороге анархии и безвластия, когда каждый был за себя и против всех, смог остановить этот беспредел. Ведь если бы не он, в стране начался бы голод, за ним — разруха и много других бед: смерть выкашивала бы некогда процветающие провинции, а по дорогам бродили бы дикие звери и разбойники, бежавшие из той или другой враждующей армии, — но люди увидели, что только Дориан Хо сможет всего этого не допустить.

Он избавился от синего балахона и теперь восседал на своем черном коне в серебристых доспехах, преподнесенных ему оружейниками одного из городов, в который вошла его армия. Он полгода носился по стране, подавляя чахлые очаги сопротивления, они даже не успевали толком разгореться. Рассказы о нем передавались из уст в уста, обрастая все новыми подробностями. Кто-то уверял, что видел, как Дориан Хо одной рукой уложил десять человек, другой клялся, что он накормил свою армию одним куском хлеба, а третий рассказывал, будто Дориану Хо надо было переправиться через реку, а ни лодок, ни плотов у него не было, и тогда он просто пошел вперед, а вода держала его так же, как и земля. Со временем рассказы эти все меньше и меньше будут походить на действительность, а самого Дориана Хо лет этак через сто тоже начнут с нимбом над головой изображать.

— Я бы так не смог, — иногда повторял Стивр, узнавая о том, что происходит в королевстве.

— Да, теперь я это вижу. Ты мягче его, — говорил Крег. — Одно дело — с чужаками воевать, там-то все понятно, другое — в своих проблемах разбираться. Но мне-то лучше было бы, чтобы ты на троне сидел.

— Боишься, что он перейдет границу?

— Не думаю. У вас и своих земель много. Они гораздо плодороднее наших. Зачем вам наши скалы?

— Но ведь, когда он власть по всему королевству установит, ему такая большая армия будет не нужна, ее придется либо распускать, либо нового врага искать. А ведь он такую сильную и закаленную армию вряд ли когда соберет! Ее и казна долго не прокормит, а у вас есть золото, которым можно солдатам за службу заплатить.

— Есть еще северные варвары, кочевники. Много земель! — Крег замолчал, подумал, а потом признался: — Я отдал сынишке фигурку Дориана Хо.

— Он ее уже сломал?

— Не знаю, не спрашивал.

Стивр слышал, будто иерархи ордена предложили Дориану Хо объявить прежнего короля святым, ведь он принял сражение с посланниками ада. Те вроде бы обещали ему вечную жизнь взамен души, а он на это не пошел. Откуда они это взяли?

Вроде бы новый король одобрил эту инициативу, хотя его предшественник популярностью в стране не пользовался. Но ведь Дориан Хо его не свергал, он стал просто его наследником, а потому не увидел крамолы в том, чтобы заложить храм в честь усопшего монарха. Короля на стенах этого храма изобразят сражающимся с демонами. Над головой у него будет нимб, а если фантазия художника разыграется, то он пририсует ему еще и крылья, белые, как у лебедя. Потомки решат, что такой же чистой была его душа, но на самом-то деле она была совсем черной.

Стивр, представив эту картину, засмеялся. Он знал, какие лица должны быть у демонов, чтобы одно из них увидеть, достаточно в зеркало взглянуть.

Ночью он часто видел один и тот же сон.

Он смотрит на свои руки, испачканные королевской кровью. Воды, чтобы смыть ее, нигде нет, потому что вся планета пересохла, осталась только слюна. Превозмогая отвращение, он плюет на ладони, растирает кровь, но она никак не исчезает, а въедается в кожу еще сильнее, оставаясь на ней навсегда. И Стивр знает, что теперь любой, кто посмотрел бы на них, сразу бы понял, что это именно он убил короля.

Просыпаясь, он первым делом смотрел на свои руки, пытаясь в темноте разглядеть — не проступила ли на них кровь. Конечно, ее нет. Он давно ее смыл.

— Где короля хоронить будем? — спросил Крег, когда Стивр с остатками своего отряда вернулся из королевских покоев.

— Не знаю, — ответил тот, отмахиваясь. Стивр тогда зашатался, стал заваливаться и грохнулся на пол, потому что никто его поймать не успел. В результате он потерял сознание.

— Ты прям как маленький, — сказал ему тролль, когда Стивр очнулся, — за тобой глаз да глаз нужен, а то расшибешься! Так, где короля хоронить будем?

Хоронить его в землях троллей было нельзя по многим причинам. Могила его станет доказательством того, что именно тролли участвовали в убийстве, а это обязательно рано или поздно приведет к новой войне. Нельзя было его и просто закопать, без всякого надгробия, или сжечь, а пепел развеять, потому что все равно об этом могли узнать, и на то место, где развеяли пепел, или на безымянную могилу стали бы приходить паломники.

Они возведут курган или пирамиду. Они будут тянуть грязные руки к камням и отполируют их до блеска. Немощные будут ждать исцеления, показывая свои парализованные сухие конечности, и читать молитвы. Каждый из этих паломников мог бы немного обогатить казну Крега, но ведь скоро найдутся и те, кто начнет призывать отобрать у троллей тело короля, перезахоронить его в другом месте. Молодые рыцари — те, кто не имеет за душой ни гроша, — станут кричать, что эти земли надо у троллей отбить. Они соберутся в плохо вооруженные отряды, ведь денег на экипировку у них не будет, но они все равно отправятся в поход, который, скорее всего, окажется неудачным. Они не пройдут дальше гор, но следом за ними двинутся другие, кому тоже терять, кроме своей жизни, нечего. И эти волны будут накатываться на земли троллей без конца и края, как морской прибой на скалы, постепенно подтачивая их. И кто там знает, что случится потом — рухнут скалы или море пересохнет и отступит?