«Подрастающее сословие хаффитов, если не позаботимся», – подумала Лиша.

– Они на меня глазеют, – сказала Уонда.

– Ага, – кивнула Лиша. – Почувствуй разок, каково это. Для этих детей ты как Меченый.

– Не смейся над Избавителем.

– Мы все Избавители, – напомнила Лиша. – Его слова. Твоя задача – воодушевить этих детей, как он вдохновил тебя. Миру нужны все Избавители, какие найдутся.

– Почему бы тогда не пометить лесорубов и шарумов? – спросила Уонда. – Почему только отверженных?

– Мы все еще экспериментируем, – ответила та. – Нам нужна небольшая группа. С ней мы управимся и проверим процесс, прежде чем заняться мужиками ростом со златодрево.

Звеньев было три. Стела собрала первое. Ее дядя Кит, старше ее всего на пару лет, – еще одно. С военной точки зрения никто из них не выглядел перспективным.

Первой дюжине, включая Каллена Лесоруба – сына Брианны, подруги Лиши, – предполагалось выдать особые копья, которые Лиша пометила лично. У них были короткие древки и длинные меченые наконечники, призванные увеличить приток магии от подземников к бойцам.

Второму звену собирались раздать с виду такое же оружие, но с частицами хора, заключенными в меченое серебро.

Наконец, звено Стелы, самое престижное из трех, должны были пометить воронцом и учить шарусаку под руководством Уонды.

Испытанию предстояло растянуться на месяцы, но если гипотезы Лиши верны, то в Лощине могла появиться армия Избавителей, ожидающая очередного прихода демоновых князей.

Ее меченые дети.

– Ну вот, готово.

Когда Лиша нанесла на кожу Стелы последнюю метку, уже стемнело. Остальные ждали с Уондой во дворе, зачарованные мечеными оружием и кожей. Все знали, что вскоре выйдут в ночь – туда, откуда не вернулись многие бывалые воины.

В воздухе нарастало возбуждение. Да, они могли погибнуть, но был и шанс отомстить – показать Лощине, что их нужно принять в расчет. Никто не стоял спокойно: одни переминались с ноги на ногу, другие расхаживали по двору, ожидая, когда же выйдет Стела. Дождавшись, они наконец возьмутся за дело.

Лиша отпустила ее, следя за девушкой сквозь меченые очки. Двор полнился магией, которая только частично воспринималась невооруженным глазом. Некоторые метки были призваны гореть и освещать двор, но другие распирало от энергии, невидимой без меточного зрения.

Она увидела, что магия потянулась к щиколоткам Стелы, как перед этим заструилась к другим новобранцам. Притягиваемая сцепленными воронцовыми метками, струйка протанцевала по ногам, обвила торс, продолжилась в руки и голову, как будто сердце качало магию вместо крови. Всего лишь стоя во дворе, меченые дети должны были ощутить легкий трепет. Сначала как от крепкого бодрящего чая, затем – как от прилива адреналина. Но вскоре их чувства обострятся, ошеломляя легчайшими запахами и слышными за милю шорохами. Это будет трудно выносить, пока не ускорятся и мысли.

Потом они почувствуют себя непобедимыми.

– Вот это – красийское оружие для ловли алагай. – Уонда подняла длинную металлическую трубку, оплетенную стальной проволокой, которая на конце превращалась в петлю. Уонда набросила ее на коновязь, с подкруткой дернула и мигом затянула. – Пусть каждый возьмет себе такую. В Лесу травниц я расставила ловушки для подземников. Этими штуковинами мы вытащим демонов, чтобы поупражняться.

– Что, так сразу? – спросил Кит. – Без тренировок во дворе, с ходу в открытую ночь?

Остальные согласно зашумели.

Лиша сдержала улыбку. Действительно открытая ночь. Всю ее территорию охватывали великие метки и меченые тропки. Детям могло казаться, что они выходят наружу, к демонам, но на самом деле они почти на все время останутся в безопасности.

Однако было важно, чтобы они как можно скорее соприкоснулись с демонами, а ощущение постоянного риска сохранит у них должное уважение. Это не игра.

Лиша провожала взглядом Уонду, уводившую детей, – происходящее казалось сном. Границы мира затуманились. Но она оставалась собранной и сосредоточенной, несмотря на десять часов рисования меток. От пульсирующей боли в виске подташнивало, но та уже сделалась привычной спутницей, и Лиша научилась от нее отгораживаться.

Но когда последний меченый ребенок скрылся во тьме на границе ее меточного зрения, пустота перед глазами начала заполняться образами. Каллен Лесоруб, истошно зовущий мать и медленно истекающий кровью из ран, оставленных когтями алагай. Брианна больше с нею не заговорит. Как и Смитт, если что-то случится со Стелой или Китом. Воображение нарисовало, как лесной демон откусывает Стеле голову. Сердце еще отмерит несколько ударов, прежде чем тело поймет, что мертво. Кровь вырвется фонтаном.

Лиша отогнала видение, протирая глаза. Наконец-то. Наконец можно выспаться, иначе она спятит. Войди сейчас во двор и начни сражаться за ее руку Арлен, Ахман и Тамос, она бы все равно пошла в постель.

Ее шаг был тверд, когда она направилась к двери, но мысленно Лиша уже переоделась в ночную рубашку и задула свечи. Постель будет мягкой и теплой.

– Госпожа Лиша! – неистово крикнули сзади.

Голос Лиша не узнала, но тон был ясен. Не отстанут, пока не поговорят, коль скоро увидели.

Она глубоко вздохнула, считая до пяти и представляя себя в рубашке. На губах будущей графини играла улыбка, когда она повернулась и сразу узнала женщину, с которой провела многие часы в лечебнице у одра ее дочери. Луси Катыш. Мать Кендалл.

«Катыш» была не то чтобы фамилия – скорее прозвище, прилипшее к подмастерью пряхи, так и не научившейся обращаться с веретеном. Луси была милой, но в целом заурядной женщиной, ухитрившейся произвести на свет необыкновенную дочь.

– Поздновато для визита, Луси, – заметила Лиша.

Луси присела в реверансе:

– Простите, госпожа. Это важно, иначе я бы вас не потревожила. – Она подавилась всхлипом. – Просто не знаю, к кому еще обратиться.

Лиша мысленно сняла рубашку и снова оделась в платье. С неуловимым вздохом она подошла к женщине и заключила ее в объятия.

– Ну же, деточка, – проворковала она, хотя Луси была на несколько лет старше. – Все не может быть так уж плохо. Идем в дом, я заварю чай.

В гостиной Луси безутешно разрыдалась. Лиша села в кресло-качалку Бруны, закутавшись в старухину шаль. Веки норовили сомкнуться, и она приходила в себя только начав клевать носом.

Наконец добавленное в чай легкое успокаивающее средство подействовало, и Луси взяла себя в руки.

– Ладно, Луси, – сказала Лиша. – Я рада встрече, но пора перейти к делу.

– Простите, госпожа, – кивнула Луси, – я просто не знаю…