Хотим мы или не хотим, но в этой главе мы просто вынуждены перейти к болезненной для авторов – да и для всех нормальных людей в нашей стране – теме политических репрессий 1930-х годов. Писать о них страшно, горько и обидно. Когда осознаешь, какую цену заплатил наш народ в годы Великой Отечественной, в душе возникает чувство бессильной злобы. Бессильной оттого, что изменить уже ничего нельзя, а очень хотелось бы. Но у истории, как известно, нет сослагательного наклонения, а потому мы должны помнить о тех, кто ушел до срока по злой воле вождей или ретивых исполнителей, старавшихся выполнить и перевыполнить план по подлости и человеконенавистничеству. Это наш долг – сохранять память о тех, кто принял на себя удар от «своих» и по этой причине не сумел встать в боевой строй, когда жестокий и умный враг пришел на нашу землю. А они знали, где, когда и как надо бить этого врага, знали и умели делать это. Но очень многим оперативным сотрудникам не пришлось применить свои знания и умения на практике…

Процесс устранения нелояльных по отношению к Сталину кадров НКВД, РККА и Коминтерна происходил постепенно, начиная с 1929 года (!). Именно в этом году против ряда польских коммунистов, проживавших в СССР, были выдвинуты обвинения в принадлежности к Польской организации войсковой (ПОВ). «Дело ПОВ» впоследствии стало инструментом дискредитации и уничтожения членов Компартии Польши, в том числе начальника Иностранного отдела ОГПУ С.А. Мессинга и начальника Особого отдела ОГПУ Я.К. Ольского.

В марте – апреле 1933 года по обвинению в примиренческом отношении к оппозиционерам из состава республиканских, краевых и областных коллегий были исключены 23 члена, 58 руководящих работников краевых и областных управлений ОГПУ подлежали немедленному увольнению.

Авторы хотят еще раз напомнить читателям, что старт репрессиям был дан еще в конце 1920-х гг., и к приснопамятному 1937 году маховик уже успел достаточно раскрутиться…

В середине 1931 года произошла цепочка событий, о которых мы не можем не сказать. 25 августа в Сочи машину со Сталиным и Ворошиловым задел грузовой автомобиль, которым управлял пьяный водитель. В середине сентября, во время поездки Сталина на озеро Рица, один из автомобилей сопровождения упал в реку вместе с мостом. 23 сентября катер, на борту которого находился Сталин, был обстрелян с берега бойцами пограничного поста.

Одни историки утверждают, что два последних происшествия инспирировал секретарь Закавказского крайкома партии Л.П. Берия, другие – что это были неудавшиеся террористические акты, третьи списывают все на случайность.

Вполне возможно, что после указанных событий у Сталина и его ближайшего окружения (Ворошилов, Каганович, Молотов и др.) значительно усилились подозрения в отношении некоторых членов Политбюро и ЦК ВКП(б). Как следует из различных источников, неприязнь к Сталину действительно имела место, отражая как политические противоречия в среде высшего и среднего руководящего состава партии, вооруженных сил и органов госбезопасности, так и личные амбиции.

Мы считаем, что в конце 1933 – начале 1934 года у Сталина могла появиться, а затем и усилиться мания преследования. После того как на «съезде победителей» (26 января – 10 февраля 1934 г.) против вождя было подано 292 голоса из 1218, подсознательный страх перед утратой власти или даже перед физическим устранением мог стать доминирующим фактором, определившим многие поступки «рябого горца». Несомненно, Сталин знал, что за день до выборов в ЦК на квартире Г.К. Орджоникидзе собрались оппозиционные делегаты съезда, пытавшиеся убедить С.М. Кирова в необходимости отставки Сталина.

Вскоре после убийства Кирова (1 декабря 1934 г.) Сталин и его сторонники из числа партийной верхушки принимают решение о применении мер физического воздействия к врагам партии и государства во время проведения следственных действий. В первую очередь это относилось к арестованным контрреволюционерам, отказывающимся давать показания, большинство из которых вождь воспринимал в качестве своих личных врагов. Оглядываясь назад, мы можем с уверенностью сказать, что странную смерть Кирова группировка Сталина использовала как повод для расправы со своими политическими противниками в ходе очередной «партийно-фракционной войны».

Убийство первого секретаря Ленинградского губкома ВКП(б) стало поводом к началу так называемой «большой чистки» в партии, органах безопасности, армии, советских и хозяйственных органах. Один из ее начальных этапов – так называемое «Кремлевское дело» 1935 года.

В июне 1935 года на пленуме ЦК ВКП(б) с докладом «О служебном аппарате Секретариата ЦИК Союза ССР и товарище А. Енукидзе» выступил секретарь ЦК ВКП(б) Н.И. Ежов. В докладе говорилось, что при попустительстве Енукидзе на территории Кремля была создана террористическая сеть с целью убийства «товарища Сталина». По этому делу были осуждены 110 человек: 30 – Военной коллегией Верховного Суда и 80 – Особым совещанием при НКВД.

Согласно официальной версии, в «заговоре» участвовали четыре контрреволюционные террористические группы: группа служащих правительственной библиотеки во главе с Н.А. Розенфельдом (племянником Л.Б. Каменева); троцкистская группа комендатуры Кремля; троцкистская группа военных работников во главе с начальником отделения РУ РККА М.К. Чернявским; белогвардейская группа Г.Б. Синани-Скалова (сотрудник спецслужбы Коминтерна). Идеологом покушения назывался находившийся в ссылке Л.Б. Каменев (Розенфельд).

Согласно другой версии, «Кремлевское дело» инспирировал Г.Г. Ягода с целью взять под контроль НКВД охрану Кремля, которая находилась в ведении Наркомата обороны. В пользу этой версии говорит то, что в числе осужденных были дежурные помощники коменданта Кремля В.Г. Дорошин и И.Е. Павлов, секретарь коменданта Кремля А.И. Синелобов, бывший комендант Большого Кремлевского дворца И.П. Лукьянов, бывший начальник административно-хозяйственного отдела комендатуры Кремля П.Ф. Поляков. При этом Ягода обвинил Енукидзе в противодействии органам госбезопасности.

Действия Сталина показывают, что он не доверял никому. Чтобы получить компрометирующие сведения на тех или иных высокопоставленных лиц или проверить их, генсек использовал возможности так называемого «особого сектора» – личной секретной службы, надежно замаскированной в структуре аппарата ЦК ВКП(б). В большинстве мемуаров (особенно сотрудников спецслужб, напрямую общавшихся со Сталиным) отмечается поразительная глубина и точность информированности вождя по большинству оперативных вопросов. Были заговоры или нет – в любом случае генсек преследовал цель установить личный контроль над всеми силовыми структурами государства.

Сталин руководствовался принципом «Разделяй и властвуй!», не позволяя чрезмерно усилиться ни одному из конкурирующих ведомств и почти всегда действуя по одной схеме. Путем кадровых перестановок он изолировал своих противников друг от друга и, опираясь на одни группировки, уничтожал членов других. При этом он создавал такие условия, при которых для одних его противников открывались перспективы карьерного роста – за счет других, сходивших с политической арены.