Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наскучив зверинцем, дети немедленно полезли на игровые площадки, смешавшись с толпой. Уследить за своими детьми среди чужих оказалось куда сложнее, чем на территории детского дома. Несколько раз Хина и Ринако бегали по холлу кругами, выискивая отбившихся сорванцов и сталкиваясь с замученными воспитателями из других учреждений, занимавшихся тем же самым. Но все плохое когда-то кончается. Наконец, давешний чоки, лучась доброжелательной улыбкой, сообщил, что группу следует поднять в третью смотровую на восьмом этаже. С трудом собрав детей, слегка ошалевших от смены обычной обстановки и обилия людей, а потому малоуправляемых, они с Ринако повели их к стеклянным лифтам, ходившим по направляющим вдоль балконов, тянущихся на много этажей вверх. В каждый лифт вмещалось не более десяти человек, а потому Ринако с половиной группы уехала первой. Второй лифт подошел десять секунд спустя. Загнав оставшихся детей внутрь, Хина нажала кнопку нужного этажа и облегченно вздохнула. Наконец-то. Теперь станет легче.
Лифт неторопливо пошел вверх. Дети, разумеется, опять сгрудились возле обзорного стекла. Задние нетерпеливо подпрыгивали, чтобы через головы передних рассмотреть холл сверху. Рэнна, прижавшись лопатками к дверям лифта, все так же равнодушно смотрела в никуда, обнимая своего ненаглядного шестинога.
– Эй, молодежь! – строго сказала Хина. – Ну-ка, успокаиваемся живенько. Сейчас мы все выйдем из лифта, чинно сядем в кресла и дружно подождем, пока дяди и тети-ученые посмотрят на нас через волшебные стекла.
Хоть бы и сегодняшний осмотр не выявил ни одного пробуждающего девианта, мысленно добавила она. Иначе опять столько мороки…
– Тихо! – внезапно громко сказала Рэнна. – Тихо всем!
Она шагнула вперед, и мгновенно стихшие дети опасливо раздвинулись перед ней, открывая дорогу к обзорному стеклу.
– Госпожа Хина, смотри! – девочка указала вниз. – Быстро!
Воспитательница взглянула в направлении, куда указывал тонкий детский пальчик – и обомлела.
Огромную статую крылатой женщины, распростершей свои руки над холлом, Хина никогда не любила. Она не понимала, что должна символизировать весьма аляповатая поделка в восемь или девять саженей высоты и какое она вообще имеет отношение к детям и их защите. Скульптор использовал массу металлических прутьев, дутого пластика, блесток и разноцветных красок для создания вещи, на которую Хина смотреть не могла без содрогания. У подножия закрепленного на внешней стеклянной стене монстра красовалась дарственная табличка, но имя на ней воспитательнице ничего не говорила. Какой-то Гадзин Куромака. Женщиной статуя являлась, впрочем, весьма условной, и если бы не пышная «грудь», то с тем же успехом могла бы сойти и за мужчину. Да и на человека статуя вышла похожей весьма слабо – две руки, две ноги и бесформенный ком на месте головы. Кто-то из знакомых однажды заметил, что некоторых абстракционистов следовало бы запирать в изолированной комнате и никогда из нее не выпускать, чтобы не коверкали психику окружающим. Искусством Хина интересовалась мало, но в отношении автора «скульптуры» соглашалась безоговорочно.
И сейчас ее неприязнь, до того довольно беспредметная, внезапно приобрела вполне осязаемое основание.
На длинной горизонтально вытянутой конечности статуи виднелась одинокая детская фигурка. Как она умудрилась туда забраться, Хина так и не поняла. Вероятно, ребенок сбежал от воспитателей и по уступам балахонистой «одежды», которыми статуя изобиловала, забрался на высоту четырехэтажного дома. Наверняка снизу не было видно, как он, широко расставив руки для равновесия, медленно идет к сложенной ковшиком «ладони».
– Конструкция сломается, – тихо, но так, что у Хины заледенел желудок, сказала Рэнна. – Слишком длинный рычаг. Он упадет.
И пока воспитательница пыталась преодолеть нахлынувший приступ паники, девочка ударила кулачком по кнопке экстренной остановки. Лифт дернулся и замер. Стальные двери рвануло в стороны словно гигантскими невидимыми руками, и они с жутким скрипом и скрежетом разъехались. Рэнна, бросив куклу, спрыгнула на пол шестого этажа, над которым кабина успела подняться на четверть сажени. Оцепенев от неожиданности, Хина смотрела, как девочка, подтянувшись, легко перебрасывает свое щуплое тельце через стеклянные перила галереи, доходящие ей до макушки, и проваливается в зияющую пустоту… нет, в страховочную сетку, натянутую на уровне пола. Как перекатывается через край сетки и, словно опытная акробатка, скорректировав траекторию руками, падает в страховочную сетку пятого этажа, потом четвертого…
И тут она, наконец, опомнилась. Она резко вдавила кнопку связи на пульте управления.
– Тревога! – закричала она в затянутый хромированной сеткой микрофон. – Тревога! Ребенок в беде! Статуя в холле, на руке мальчик! Тревога! Говорит воспитатель Хина Мацури! Наш лифт заблокирован, срочно нужна помощь.
– Принято, – равнодушным синтезированным голосом отозвался динамик. – Охрана оповещена. Принимаем меры. Прошу оставаться на месте и не паниковать. Помощь в пути.
Хина бросила взгляд вниз – как раз в тот момент, когда рука статуи, треснув у основания, начала неотвратимо клониться вниз. Детская фигурка взмахнула руками и, потеряв равновесие, упала спиной на ненадежную опору, начав медленно, но все быстрее соскальзывать вниз. Где Рэнна? Воспитательница не видела страховочные сетки нижних этажей, равно как и входы в лифт, где неизбежно должна была оказаться девочка. Она жива? Жива? Да как она вообще смогла…
Рядом заплакала воспитанница.
– Ну-ну, тихо, милая, – машинально пробормотала Хина, поглаживая ее по голове. – Все хорошо. Опасности нет.
Она отвернулась от обзорного стекла и посмотрела в противоположную сторону. Лифт завис над полом, но не слишком высоко. Можно снять детей и самостоятельно.
И тут до нее дошло.
Двери. Стальные двери, при экстренной остановке надежно блокирующие выход из кабины до тех пор, пока та не окажется вровень с полом – или пока система безопасности не раскроет их принудительно.
Двери, едва ли не с корнем выдранные из креплений и криво и косо торчащие из своих пазов по сторонам проема.
Рэнна? Невероятно. Ведь для такого требуется первая-плюс категория!! Неужели?
Она снова глянула вниз. Полуотломанная рука статуи, наклонившаяся почти вертикально, опустела. Что с мальчиком? Что с Рэнной, ку-ссо?!!
– Госпожа! – к двери подбежал мужчина в форме охраны. Человек, не чоки – и за то спасибо. – Госпожа, с вами все в порядке? Что случилось?
– Господин, – хрипло сказала воспитательница. – Срочно сообщи всем. В здании девочка… маленькая девочка. Моя воспитанница. У нее, возможно, первая категория, и она… я не знаю, наверное, она не умеет управлять своими способностями…
Или умеет?
– Нужно включить блокираторы, срочно! – закончила она.
Мужчина на глазах побелел.
– Здесь двадцать второй, – быстро сказал он, прижав пальцем вставленную в ухо пуговку коммуникатора. – Код один, повторяю, код один.
На стене галереи немедленно замигало красное табло «Активное подавление», и у Хины слегка заложило уши –
