Они пересекли границу на седьмой день путешествия. Пограничник в поезд зашел всего один — усталый чиновник, заглядывавший во все купе и выборочно просивший открывать чемоданы и сумки, чтобы посмотреть, не спрятана ли там какая-нибудь контрабанда. Кроме того, он, по его собственному выражению, проверял, нет ли в поезде находящихся в розыске преступников. Впрочем, делал он это не особенно тщательно: даже не попросил Брумзеля снять клоунский нос, чтобы взглянуть на его лицо. Паспорта он тоже не спрашивал, потому что в Северной Стороне у многих их все равно не было. После часа такого контроля сотня соглядатаев незамеченными пересекли границу с Южной Стороной.

Довольные Фридрих и Брумзель сидели у себя в спальном вагоне.

— Как шелкопряды поживают? — спросил Фридрих.

Брумзель захихикал:

— Видели бы они себя! Такого творческого подъема у них давненько не случалось! Грюндхильда говорит, они постоянно ссорятся из-за парфюмерного оргáна. Все трое создают новые ароматы, которые наверняка будут называться «Венделина № Х». Думаю, сейчас примерно до «Венделины № 19» добрались.

— Значит, они действительно слепы как кроты, — вздохнул Фридрих.

— Нет, кроты получше видят, — усмехнулся Брумзель. — Неплохо водичка работает, а? Какие теперь могут быть проблемы?

Такие вопросы, подумал Фридрих в этот момент, лучше вообще не задавать. Потому что слишком часто на них скоро находится ответ. Так случилось и на этот раз. Обнаружилось одно обстоятельство, которое они совершенно упустили из вида: адвокат Бомбикола, Мускалюра и Диспарлюра.

Вечером следующего дня в вагоне-ресторане произошла ужасная сцена. Грюндхильда сидела в обществе троих поклонников, и все они следили за движением ее губ, пока она рассказывала какую-то забавную историю (по крайней мере, ухажерам она казалась невероятно забавной), а за соседними столиками сидели несколько соглядатаев и диковинных существ.

Вдруг в ресторан вошел адвокат шелкопрядов, взял стул и, не здороваясь, с дрожащими от нетерпения усами обратился к своим клиентам:

— Господа, мне срочно нужно с вами переговорить!

— Это не может подождать? — спросил Диспарлюр. — Мы заняты прелестнейшей беседой.

— Нет, дело действительно очень срочное. — И адвокат вынул из кармана кипу каких-то бумаг.

— Сейчас мы действительно заняты, — зашипел Мускалюр. — Поговорим позже!

— Насколько именно позже? — адвокат-землеройка начал сердиться. — Вас же теперь практически невозможно застать в подходящий для разговора момент! Вы либо проводите время с этой дамой, либо запираетесь у себя в купе, чтобы сочинять новые ароматы и любовные стихи!

— Завтра утром, — пообещал Бомбикол.

— Утром? Да вы же встаете только к обеду, потому что не спите ночи напролет! — возмутился адвокат. — Мы едем в Белоскалье, потому что хотим прийти к соглашению с королевой, а для этого нужно еще многое обсудить. Вы должны сконцентрироваться на серьезных вещах — речь ведь о деньгах!

— Деньги! — Мускалюр закатил глаза. — Это все, о чем вы способны думать? Деньги не придают жизни ценность! От денег счастливым не сделаешься!

— Вы меня наняли, и я занимаюсь ровно тем, за что мне платят, — раздраженно напомнил землеройка. — Но я не могу вести переговоры один, мне нужно обсудить все варианты соглашения с вами. Так что, пожалуйста, оторвитесь от вашей дамы хоть на полчасика!

К сожалению, для Бомбикола это прозвучало так, будто адвокат неуважительно отозвался о Грюндхильде.

— Попрошу выбирать выражения, когда говорите о госпоже Вурстхаммер! — заревел он. — Это, чтоб вы знали, женщина, которую я люблю!

— И я тоже! — подхватил Диспарлюр.

— Ну а я в первую очередь! — вставил Мускалюр.

Грюндхильда сидела рядом, элегантно промакивая рот салфеткой. Точнее, элегантно это выглядело бы, если бы другой конец салфетки не был повязан у нее на шее.

— Вы говорите о любви? Но взрослый человек всегда найдет способ заниматься делами, даже если он влюблен! — с горячностью возразил землеройка. — Вы же не юнцы-подростки! Да и они не ведут себя так странно. Вы ведь с нее глаз не сводите, будто под гипнозом. Все трое! Это ненормально!

— Что ж в этом ненормального? — огрызнулся Диспарлюр. — У красивых женщин часто бывает много поклонников!

— Ха! — взвизгнул адвокат. — У красивых женщин! Да вы ее видели? Она же вам в матери годится, а может, даже в бабки!

— Красота и возраст, — с достоинством произнесла Грюндхильда, — никак между собой не связаны, молодой человек.

— Но вы же больше ничего вокруг не видите! И ни о чем другом не способны думать! Это… это какая-то нездоровая зависимость, да! — Тут он вдруг замолк, перегнулся через стол и прошептал: — Скажите, а не могло так случиться, что на вас попал тот парфюм, который вы поставляете королеве Офрис? Что вас поэтому так сильно захватила любовная страсть?

— Исключено! — Бомбикол поднял палец. — Мы так четко рассчитали действие смеси для Офрис, что она почти не действует на шелкопрядов. На мужчин практически всех других видов — да. Но не на шелкопрядов. Из предосторожности, вы понимаете. Нет, госпожа Вурстхаммер от природы обладает таким очарованием, устоять перед которым практически невозможно! — и он влюбленно улыбнулся ей, а она подмигнула в ответ.

Фридрих и Тальпа за соседним столиком начали вставать, готовясь к нападению. Было понятно, что, если сейчас же ничего не произойдет, либо адвокат, либо его клиенты в следующие минуты придут к правильным выводам.

— Так что мы не потерпим никаких замечаний в адрес госпожи Вурстхаммер! — с угрозой в голосе произнес Диспарлюр. — А теперь оставьте нас, пожалуйста. Мы так славно беседовали, пока не встряли вы!

В ярости и отчаянии адвокат запищал:

— Тут дело явно нечисто! Как иначе эта сморщенная старая карга смогла вас так окрутить, что вы потеряли всякий рассудок!

Три гуснеца уже начали подниматься с мест, чтобы защитить честь своей дамы, но Грюндхильда замахала руками:

— Спасибо, господа, спасибо! Пожалуйста, не начинайте драку!

С этими словами она встала, с достоинством обошла вокруг стола, приблизилась к адвокату, схватила его за воротник и так двинула головой, что тот рухнул со стула.

— Это у меня и у самой прекрасно получается! — довольно улыбнулась сама.

Землеройка от удара тут же потерял сознание и больше опасности не представлял. Но плюхнулся он в тарелку к здоровенному майскому жуку за соседним столиком, которому это совсем не понравилось.

— Эй! — вскакивая, заревел он. — Кто это сделал? Сейчас я ему покажу!

— Я! — ответила Грюндхильда беззубым ртом. — Я это сделала!

— Госпожа Вурстхаммер! Венделина! — закричал Бомбикол. — Стойте! Не надо тягаться с этим парнем, кто знает, что из этого может выйти!