ночь, в этом лесу самыми опасными хищниками были только его сородичи.

Сминая массивными лапами сухие ветви низкорослых кустарников, мимо пронеслась черная тень, гонимая голодом и жаждой крови. Сияющее клеймо на спине выдавало в ней тамиру.

Из одинокого дома у подножья холма выбежала испуганная женщина. Крича и моля о помощи, она бросилась вверх по широкой ухабистой дороге. Но прежде, чем несчастная достигла деревни, её накрыла смертоносная тень. Женщина рухнула наземь и стихла. Порывистый ветер принес на вершину холма сладкий запах ее крови.

Тамиру брезгливо повел носом.

Возле дома крупные чёрные волки окружили другого человека. То и дело ночной воздух сотрясался от выстрелов, но каждый раз тамиру ловко уворачивались от энергетических сгустков. Лишь одному из них снаряд задел лапу, опалив кожу, но это была лишь случайность — зверь сам подставился в порыве неразумного бахвальства.

Стреляющий человек был слеп. Только отсутствие глаз могло объяснить, почему мужчина так и не попал ни в одно существо на чьих шкурах словно мишени сияли клейма. Тамиру потешались над слабостью своей жертвы, глумливо рычали и щелкали клыками у самого лица.

Волк на вершине холма, прижал уши, игнорируя своих собратьев. Его напряженный взгляд скользил по окрестностям, выискивая крошечного на фоне этих монстров черного волчонка. Вскоре он разглядел яркое светящееся пятно, мчащееся по полю, и узнал витиеватый узор клейма. Но, к сожалению, его заметили и другие. Два зверя тут же потеряли интерес к слепому человеку и кинулись в след юному волчонку. Оставшийся у дома тамиру бросился на мужчину, вонзив когти ему в грудь.

Волк сорвался с места и устремился наперерез своему брату. Он видел, как волчонок нагнал бегущих по полю детей. Растрепанная, босая девчушка подбежала к маленькому зверю и повисла на его шее, ухватившись будто за спасительную соломинку. А вот мальчик подхватил с земли палку, воинственно бросился на волчонка и ударил его по макушке. Маленький тамиру испуганно отпрянул и неловко взмахнул лапой, защищаясь.

Мальчик вскрикнул.

— Нет!

Девочка с силой оттолкнула волчонка и упала на колени рядом с братом, прижав руки к его окровавленному лицу. Под ее дрожащими ладонями замерцал слабый свет.

Внезапно из тьмы бесшумно вырвались тамиру. Один из них врезался тяжелой головой в бок волчонку, отбросив его в сторону, а второй сомкнул пасть на плече девочки и потащил ее в сторону леса.

Маленький зверь жалобно взвыл, попытался дать отпор, но вовремя подоспевший брат, впился когтями в его холку и прижал к земле. Уж лучше он сам сделает это, чем позволит Охотникам Короля причинять боль волчонку — с него хватит этой ночи и того, что она еще готовит.

Удерживая отчаянно рычащего брата, тамиру потащил его прочь. Напоследок он бросил взгляд на плачущего в высокой траве мальчика. Кровь окрасила его щеки. Сестра не успела залечить раны и на лице ребенка остались два жутких розовых рубца: один тянулся от нижнего левого века к скуле, а второй, по правой стороне лица, от носа до уголка губ.

А за спиной мальчика, будто жуткий страж, возвышалась сытая Тень.

Бездонный упивался болью: сейчас в его власти были две души — одна изнывала от вины, а вторая трепетала от ужаса, впервые увидев этот сон. И пока утреннее солнце не выдернуло вторую душу из цепких лап, Тень стремилась показать ей больше чужих кошмаров и насытиться страхом.

Тьма заполнила окружающий мир, а когда вновь отступила прочь взгляд волка оказался прикован к безжизненно-пустым детским глазам. Изуродованное тело девочки бросили в центре вытоптанной поляны — Король не тронул лишь ее миловидное лицо, чтобы волчонок лицезрел застывшую на нем ненависть.

А теперь пришел его черед.

Маленький зверь выл в агонии. Король безжалостно впивался когтями в тонкую шкуру своего младшего сына, вспарывая и сдирая. Черная шерсть волчонка слиплась от крови, пропитавшей землю под лапами.

Но никто не смел прийти ему на помощь — ни тамиру сочувственно скулящие на задних рядах, ни родной брат, стоящий на краю поляны. Все они были вынуждены просто смотреть не в силах отвести глаз, потому что так велел Король.

Булькающий вой, вырывающийся из пасти волчонка, отзывался в душе его брата нестерпимой болью. Он хотел спасти и защитить это несчастное создание, по глупости сдружившееся с человеком, но у него не было сил. Волк беспомощно оскалился, но отцовский разум стальной хваткой удерживал его на месте, заставляя смотреть на мучения маленького тамиру. Воля Короля словно паучья сеть опутывала сознание и сквозь переплетение ее нитей прорывались плач и стенание волчонка, оставляя на сердце кровоточащие раны.

Но внезапно что-то изменилось. Будто чья-то теплая рука прикоснулась к душе зверя и мягко, не спеша сбросила стальную сеть с его разума, обрывая все ниточки, связывающие волка с Королем.

Как только отцовское слово перестало иметь власть, не думая ни секунды тамиру сорвался с места и бросился на зверя, вдвое превышающего его в размере. Страх за брата придал волку сил: он увернулся от тяжелой лапы, нацеленной ему в голову, кинулся на спину Короля и вонзил клыки в шею, вырвав кусок плоти.

Глава 21

Дверная ручка холодила пылающую жаром кожу. Металл давно проржавел, старая краска потрескалась и оставляла на пальцах сухие хлопья и рыжую пыль.

Я замерла у порога, не находя в себе сил приоткрыть дверь. Рюкзак, оставленный Арием, больно давил, впиваясь плетенными ремнями в плечи, во рту все еще ощущался металлический привкус крови, сочащейся из прокушенной щеки, а затылок раскалывался от крепкого изголовья кровати в которое я врезалась при резком пробуждении.

С той самой минуты, как я вырвалась из кошмаров, в голове не смолкали беспокойные мысли, навязчиво гудящие, будто рой потревоженных пчел. Стоило закрыть глаза, перед ними вновь возникал образ мертвой девочки и заплаканное лицо мальчика, узнаваемое даже под слоем крови на щеках.

Я так отчаянно стремилась узнать о прошлом братьев, силилась понять слова Ария, брошенные перед уходом, что оказалась легкой добычей для Бездонного. Он затянул меня в кошмары Эспера, и вместе с ними на мои плечи обрушился груз тайны. Теперь я понимала, почему тамиру избегал разговоров о своем прошлом и сожалела, что распахнула дверь в его воспоминания. Лучше бы она оставалась запертой.

Меня грызла вина. Казалось, я вновь обманываю и предаю Шейна только тем, что знаю правду о далекой ночи, когда погибла его семья: всё началось с девочки, которая однажды не испугалась клейменного ведьмами волчонка, подпустила к себе зверя, показала ему