– Плевать на сделку! – заорал Борис. – Я без Веры не буду ничего подписывать. Поехали.

Вера, успевшая отъехать от Бориса уже на приличное расстояние, вся тряслась от ужаса. Она просто физически ощущала состояние Оли, которую Глеб и Даша заперли в небольшой избушке в глубине леса, где мать и бабка сушили травы и хранили всякие снадобья. Ту избушку местные звали ведьминым домом и из-за нее не ходили в лес. Место, надо сказать, было и правда жутковатым, даже самой Вере там было не по себе. Для строительства кто-то из ее предков выбрал самый глухой, сумеречный и влажный уголок леса, окруженный с трех сторон болотом. Тот, кто не знал дороги, мог сгинуть еще на подходе к избушке – болото было коварным, все густо заросло камышом и ряской и создавало иллюзию устойчивой почвы под ногами. Если Оля и сможет выбраться каким-то чудом из избушки, она наверняка сгинет в болоте. Да и сама избушка могла навести на девочку ужас. Сложенная из почерневших за долгие годы бревен, с низким потолком и окошками-бойницами, почти не пропускавшими света. Температура внутри не превышала десяти градусов, а тусклый свет призван был хранить травы и различные снадобья в нужном состоянии. Веру затрясло, как в приступе лихорадки.

– Стряслось чего? Заболела? – с тревогой поинтересовался мужик. Дамочка выглядела странно. Не из тех, кто ездит автостопом с дальнобойщиками. Она вызывала даже смутный страх. Но за шесть тысяч он готов был потерпеть. Жена звонила утром в панике, что коллекторы со вчерашнего дня не дают покоя. Отдаст им долг, и больше никаких быстрых кредитов.

– Мобильный есть? – с трудом сдерживая зубную дробь, спросила Вера.

– Есть, отчего же нет.

– Дайте позвонить.

– Бери, там за тобой жилетка висит, в правом кармане.

Вере удалось достать телефон с третьей попытки. Они въезжали в Калиновку, картинка сбивалась и размывалась. Вера знала, что Оля пришла в себя и кричит от отчаяния, пытаясь открыть входную дверь. А Глеб и Даша уехали, прихватив ключ. Был только один человек, который мог ей сейчас помочь. Со второй попытки Вере удалось набрать номер Алика.

Алик сам встретил Веронику из школы. С Таней он поговорил утром. Сказал все, как есть. Что оставляет ей квартиру, машину, будет деньги на дочку давать, и жена ни в чем нужды не узнает. Он всегда поможет и поддержит, вот только жить с ней не будет.

Таня все поняла. Объяснения прошли на удивление гладко. Она, конечно, попыталась уговорить мужа остаться, но он прервал – нет, это не обсуждается. Пятнадцать лет совместной жизни с Аликом научили Таню, что муж не меняет решений. Она не стала устраивать сцены, закатывать истерики и угрожать, как того ожидал Алик. Была какая-то притихшая и задумчивая. В обычный день его бы это насторожило, но сегодня он не стал концентрироваться на жене, ему еще предстоял разговор с дочерью.

Взбалмошным характером и истеричностью Вероника пошла в мать, долгое время эмоции даже мешали ей нормально говорить. И вот только-только все наладилось, как ему предстоит обрушить на девочку новый удар. Это было сложнее всего.

Вероника весело болтала всю дорогу до дома, а Алик пытался найти правильные слова, чтобы все ей объяснить. Но так и не нашел.

В квартиру он вошел первым и впоследствии благодарил судьбу за это.

Таня висела в большой комнате на крюке от люстры, из-за покупки которой они когда-то поссорились. Алику хотелось чего-то простого, с четкими пропорциями, а Таня настаивала на богатом хрустальном монстре. Он уступил. И теперь вместо чудовища размером с голову быка на крючке висела жена. В том же халате, который был на ней утром.

– Папа. – Вероника сделала шаг в гостиную и чуть не упала, упершись в широкую отцовскую спину. Четким и быстрым движением отец толкнул девочку, выставляя за двери. – Папа, ты что? – Глаза дочери наполнились слезами, она потирала ушибленную грудную клетку.

Не говоря ни слова, Алик захлопнул у нее перед носом входную дверь, повернул ключ в замке и кинулся к телу жены, на ходу набирая номер «Скорой»:

– Это Кричевский, «Скорую» ко мне домой, немедленно. – Он отбросил телефон на диван, тот тут же принялся звонить, но Алик не обратил на это внимания.

Схватив жену за ноги, он приподнял ее, чтобы уменьшить нагрузку на шею. Тело было легким – Танька постоянно сидела на диетах. Алик, которому не раз приходилось видеть мертвецов, не заметил в ней того груза, которое тело приобретает взамен улетевшей души. Он не видел лица жены, не хотел на него смотреть, ощущал лишь стремительно покидающее ее тепло. Пытался действовать спокойно и профессионально.

Веревку Таня примотала к крючку, рядом валялся отброшенный деревянный стул, из набора, стоявшего вокруг обеденного стола. Алик попытался придвинуть стул к себе. Это удалось с третьей попытки.

Телефон разрывался, раздражая и пробуждая ярость. В голове крутились ненужные мысли – крики матери, когда она узнала об их с Виринеей чувствах. Ее слезы, когда она шептала, что колдунья его погубит. Ее ничем не прикрытая радость, обжигавшая его нервы, когда Виринея сбежала. Тот момент, когда Алик опять увидел бывшую возлюбленную, земля как будто резко остановилась, и он едва не упал. Эта мгновенная пустота внутри, накрывшая с головой, которую не смогли заполнить ни жена, ни дочь, ни работа. Он не мог жить без Виринеи, и с ней тоже не мог, не раня других. И не убивая их.

Алик ногой поднял стул. Не выпуская из рук тела жены, он с трудом взгромоздился на стул, перенес всю тяжесть веса Тани на правую руку, левой достал из кармана складной нож и со второй попытки перерезал веревку. Таня буквально обрушилась на него. Не удержавшись, Алик упал вместе с ней на пол.

– Папа, что происходит? – истошно завопила Вероника за дверью. Алик ее проигнорировал, отодвинув жену в сторону, он перерезал веревку и приложил два пальца к сонной артерии – пульс прощупывался.

Что-то скатилось по щеке, Алик даже не сразу понял, что это слеза. Он прижал бесчувственное тело жены к себе и зашептал:

– Прости меня, родная, прости.

Даша не находила себе места. Еще утром затея Глеба казалась ей весьма заманчивой – они прячут Олю, Вера переписывает свою часть бизнеса на Глеба, а Даша таким образом дает сестре понять, что ни перед чем не остановится. Но чем больше проходило времени, тем сильнее она начинала сомневаться в правильности этой идеи.

Они оставили Олю без сознания в лесу. И хотя в избушке девочке ничего не угрожало, Даша все равно ощущала тревогу. Вера наверняка все узнает, и неизвестно, как она себя поведет. Да, сестре она ничего сделать не сможет, но ведь есть еще и Сашка.

– Мама. – Парень бросился к ней, едва она вошла в ворота.

– Ты почему не в школе? – удивилась Даша.

– Оля пропала.

– Как пропала? – Даша попыталась изобразить фальшивое удивление.

Сашка, необычайно чуткий ко всему, насторожился.