Флик было совершенно ясно, что явочная квартира провалена, превратившись в ловушку. Бедный Брайан Стэндиш угодил прямо в нее. «Жив ли он теперь?» — подумала Флик.

Ее охватило чувство холодной решимости. Флик вытащила пистолет, Руби последовала ее примеру.

— Три человека, — тихо сказала она Руби. — Двое мужчин и одна женщина. — Она сделала глубокий вдох. Настало время быть безжалостной. — Мужчин мы сейчас убьем, — сказала она. — Хорошо?

Руби кивнула.

Флик поблагодарила небо за то, что Руби столь хладнокровна.

— Мне бы хотелось сохранить женщину в живых, чтобы ее допросить, но мы ее застрелим, если она попытается бежать.

— Ясно.

— Мужчины находятся в левой части кухни. Женщина, вероятно, пойдет к двери. Ты возьмешь это окно, я возьму дальнее. Целься в того, кто к тебе ближе. Стреляй после меня.

Она прокралась вдоль дома и присела на корточках возле второго окна. Дыхание участилось, сердце билось словно паровой молот, но рассуждала она совершенно ясно, как будто играла в шахматы. Сквозь стекло ей до сих пор стрелять не доводилось. Флик решила выстрелить три раза с небольшим интервалом: первый раз, чтобы разбить стекло, второй раз — чтобы убить намеченного гестаповца, третий раз — контрольный. Большим пальцем она сняла пистолет с предохранителя и направила его вверх. Затем выпрямилась и заглянула в окно.

Двое мужчин стояли лицом к двери с пистолетами наголо. Флик нацелилась на ближайшего к ней.

Женщина ходила к парадной двери, но когда Флик заглянула в помещение, она уже вернулась, придержав открытой дверь кухни. Грета и Джелли вошли перед ней, не ожидая, что увидят перед собой гестаповцев. Грета тихо вскрикнула от страха. Им что-то сказали — Флик не слышала, что именно, и Грета с Джелли подняли руки вверх.

Вслед за ними в кухню вошла фальшивая мадемуазель Лема. Увидев ее анфас, Флик сразу поняла, что уже видела ее раньше. Через секунду она вспомнила где. Эта женщина в прошлое воскресенье была с Дитером Франком на площади в Сан-Сесиле. Флик тогда подумала, что она его любовница, но, очевидно, дело обстояло серьезнее.

Через мгновение женщина увидела в окне лицо Флик. Челюсть у нее отвисла, глаза широко раскрылись, и она попыталась рукой показать на то, что она увидела. Мужчины начали поворачиваться.

Флик нажала на спусковой крючок. Выстрел прозвучал одновременно со звоном разбитого стекла. Прочно удерживая пистолет, она выстрелила еще дважды.

Секунду спустя выстрелила Руби.

Мужчины упали на пол.

Распахнув заднюю дверь, Флик вошла в дом.

Молодая женщина уже почти развернулась и бросилась к парадной двери. Флик подняла пистолет, но было уже поздно — в долю секунды женщина оказалась в коридоре, вне поля зрения Флик. Но тут, действуя с изумительной быстротой, к ней бросилась Джелли. Послышался звук падения и треск ломающейся мебели.

Флик подошла к коридору и заглянула туда. Джелли свалила женщину на выложенный плиткой пол. При этом она сломала изящно выгнутые ножки овального столика, разбила стоявшую на нем китайскую вазу и разбросала по сторонам букет засохшей травы. Француженка пыталась встать на ноги. Флик направила на нее пистолет, но стрелять не стала. Демонстрируя удивительно быструю реакцию, Джелли схватила женщину за волосы и стала бить ее головой об пол до тех пор, пока та не перестала сопротивляться.

На женщине были надеты разные туфли — одна черная и одна коричневая.

Повернувшись, Флик посмотрела на лежавших на полу гестаповцев. Оба были неподвижны. Подобрав их оружие, она рассовала его по карманам — враг не должен его использовать.

На какое-то время Галки были в безопасности.

Флик действовала на адреналине. Она знала, что придет время, когда она вспомнит о том, кого сейчас убила. Конец жизни ужасен, его можно отсрочить, но он все равно настанет. Пройдут дни или часы, и Флик будет думать о том, что, может, у этого молодого человека в форме была жена, ставшая вдовой, и дети, оставшиеся без отца. Но сейчас она могла отодвинуть это в сторону и думать только о ходе операции.

— Джелли, проследи за женщиной, — сказала она. — Грета, найди веревку и привяжи ее к стулу. Руби, поднимись наверх и убедись, что в доме никого нет. А я проверю подвал.

Она спустилась в погреб. Там на грязном полу лежал человек, связанный и с кляпом во рту. Кляп закрывал большую часть лица, но было видно, что половина уха у него оторвана.

Вытащив изо рта кляп, она нагнулась и одарила лежавшего долгим, страстным поцелуем.

— Добро пожаловать во Францию!

Он усмехнулся:

— Это наилучший прием, которого только можно ожидать.

— У меня твоя зубная щетка.

— Я уронил ее в последний момент, так как не был окончательно уверен в этой рыжей.

— Это немного усилило мои подозрения.

— Ну и слава Богу.

Она вытащила маленький острый нож и стала разрезать связывавшие его веревки.

— Как ты сюда попал?

— Прошлой ночью выбросился на парашюте.

— За каким чертом?

— Рация Брайана явно находится под контролем гестапо. Я хотел тебя об этом предупредить.

Она крепко его обняла.

— Я так рада, что ты здесь!

Он обнял ее и поцеловал.

— В таком случае я тоже рад.

Они поднялись наверх.

— Посмотрите, кого я нашла в погребе, — сказала Флик.

Все ждали инструкций. Флик ненадолго задумалась.

После стрельбы прошло уже пять минут. Соседи должны были услышать выстрелы, но сейчас мало кто из французов поспешит звонить в полицию — боятся, что им устроят допрос в гестапо. Тем не менее не стоит бессмысленно рисковать — нужно убраться отсюда как можно скорее.

Она обратила внимание на привязанную к стулу фальшивую мадемуазель Лема. Флик знала, как ей следует поступить, и ее сердце сжималось от этой перспективы.

— Как вас зовут? — спросила она женщину.

— Стефания Винсон.

— Вы любовница Дитера Франка?

Она побледнела как полотно, но смотрела с вызовом, и Флик подумала о том, как она красива.

— Он спас мне жизнь.

Так вот чем Франк завоевал ее лояльность, подумала Флик. Но разницы тут никакой нет — предатель есть предатель, каковы бы ни были его мотивы.

— Вы привели Вертолета в этот дом, чтобы его тут схватили.

Она ничего не ответила.

— Вертолет жив?

— Я не знаю.

Флик указала на Пола.

— Его вы тоже сюда привели. Вы помогли бы гестапо всех нас схватить. — Когда она думала об угрозе для Пола, в ее голосе звучал гнев.