если сейчас поторопимся, то услышим Реца в «Гугенотах». Дрянь ужасная, но не сидеть же весь вечер у камина? А? А?!

И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.

Извините, если кого обидел.

19 марта 2013

Зелёные паруса (2013-03-19)

В далёком-далёком городе Стокгольме жила себе маленькая девочка, которую звали Сусанна. Наверное, так и прошла бы её жизнь — по-стокгольмски тихо и незаметно. Но однажды, когда она лежала в кроватке и готовилась заснуть, над ней склонились двое.

Она проснулась и заплакала. Тогда неизвестные гости по очереди взяли её на руки и напоили небесным молоком.

Лица их были размыты, слова нечётки, но уже тогда она понимала, что происходит нечто важное.

Сусанна почувствовала, как что-то очутилось в её руке. Это был кружок колбасы.

— Плюти-плюти-плют! — сказал один из них. — До свиданья, Гюльфия!

Прошло ещё много лет, пока вдруг, играя во дворе, она не поняла внезапно, кто к ней приходил. Тогда Сусанна порвала с верой предков, покрыла голову чёрным платком и вместе с истинной верой приняла имя Гюльфия.

Сверстники смеялись над ней, но ещё больше они смеялись бы, узнай, что каждое утро она подходит к окну и призывно машет бутербродом с колбасой. Именно там, в небесной синеве, скрылись два ангела, что приходили к ней.

Оттуда они и возникнут — на чудесном корабле под зелёными парусами.

Гюльфия знала, что рано или поздно они прилетят, они придут на запах колбасы из заоблачной выси. Прилетит небесный корабль под зелёными сверкающими парусами, и капитан, склонившись через борт, подаст ей руку.

Но однажды она проговорилась об этом подруге, а как известно, то, что знают двое, знает и нечистое животное свинья. На Гюльфию обрушился новый поток издевательств — её теперь звали не иначе как Асс-хлеб-соль. Но и это прошло.

Прошло также и много лет. Гюльфия уехала далеко от дома, за океан. Она работала в каменном городе, но по-прежнему каждое утро открывала огромное окно на сороковом этаже, где находился её офис. Она открывала окно и, сев на подоконник, призывно махала бутербродом.

И вот в главный день её жизни она услышала жужжание в глубине неба. Там, вдалеке, родилась чёрная точка и начала расти. Не один пропеллер, а четыре сверкали в солнечных лучах — как мечи посланцев Всевышнего.

Последнее, что она успела увидеть, улыбаясь и прижав руки к груди, были ласковые глаза маленького человечка. Он протягивал ей руку, будто приглашая взобраться на борт своей летающей лодки.

И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.

Извините, если кого обидел.

19 марта 2013

Любовь Карлсона (2013-03-20)

Карлсон медленно летел над городом.

Город был — просто Город.

Безо всяких дополнительных названий..

Издали он был похож на спутник-шпион — с прижатыми к корпусу руками, лицом, закрытым маской и вспыхивающим изредка в свете фонарей кругом пропеллера.

Только одна золочёная буква «К» горела у него на груди, как знаменитая надпись на стене перед пирующими в погребе Ауэрбаха бездельниками.

Карлсон всю жизнь хотел победить человека-паука. Но человек-паук внезапно женился на мадам Клико, богатой вдове. Не менее внезапно вдова Клико оказалась Чёрной вдовой, и через три дня после свадьбы Карлсон вдруг лишился своего врага.

Как теперь позабавиться — было решительно непонятно.

Однако странное движение привлекло внимание Карлсона: кто-то сидел на шпиле кафедрального собора.

Карлсон снизился и увидел, как некто, затянутый в чёрную кожу, с чёрным зонтиком под мышкой, пилит крест на соборе. Кожаный человек, орудуя пилкой для ногтей, почти достиг желаемого: крест держался на честном слове.

В этот момент Карлсон схватил кожаного за руку. Это был его город, его район, это был тот базар, за который отвечал Карлсон перед мирозданием.

Но тут же летающий герой получил удар зонтиком в лицо. Еле увернувшись, он пошёл в атаку. Завязалась борьба не на жизнь, а за честь. Вдруг Карлсон сорвал с головы кожаного человека его страшную маску. Перед ним была девушка несказанной красоты, очень похожая на совратившую его в детстве няню.

— Как тебя зовут, — хрипло крикнул он, переводя дыхание. — Откуда ты, прелестное дитя?

— Зови меня Мэри.

Они стояли над городом, не размыкая смертельных объятий.

— А зачем тебе крест? — прервал он затянувшееся молчание.

— Люблю всё блестящее… — ответила она и потупилась.

Добравшись до замка Карлсона, они прошли по гулкой анфиладе комнат — мимо гобеленов ручной работы и животных, изображённых на китайских вазах кистью неизвестного маляра.

— А кто это стучит? — спросила внезапно Мэри.

Действительно, вдали раздавался стук топора.

— А! — Карлсон рассмеялся — Это мой хороший друг и младший приятель, товарищ детских игр Малыш. Он у меня мотоциклы чинит. Если починит шестьсот шестьдесят шесть мотоциклов, то сможет отбросить коньки и конечность в придачу.

Над городом шёл вечный дождь, молнии били там и тут, электризуя влажный и душный воздух большого города.

Но этого Мэри и Карлсон не замечали.

Простыни были смяты и влажны. Штаны Карлсон повесил на люстру, и пропеллер, жужжа, исполнял роль вентилятора. Вещи Мэри были разбросаны по всей комнате, а зонтик воткнут в цветочный горшок.

Он обнял её всю, и его губы были везде. Карлсон жадно целовал Мэри в трогательную ямочку на подзатыльнике, и она вскрикивала, смыкая ножки на его спине…

И вот уже утомлённая голова Мэри лежала на груди Карлсона.

Карлсон погладил её гладкие и блестящие, как у куклы, волосы и, глядя в потолок, спросил:

— Это ведь на всю жизнь, правда?

— Конечно, на всю жизнь, — согласилась Мэри. — По крайней мере, пока ветер не переменится.

И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.

Извините, если кого обидел.

20 марта 2013

Браслет (2013-03-20)

Карлсон жил на даче.

Дачный посёлок прятался в скалах, и солёные брызги иногда долетали до крыльца.

Балтийское море, холодное, как сердце ростовщика, било в волнорез.

Облака тянулись со стороны Дании, и, привыкнув к нелётной погоде, Карлсон почти перестал подниматься в воздух.

Дни тянулись за днями. Несмотря на упрёки жены, он забросил холст и краски. Вместо того, чтобы закончить картину, заказанную Королевским обществом любителей домашней птицы, он часами играл Бетховена, пил в местной таверне и глядел на бушующее море.

Как-то, вернувшись домой, он обнаружил жену непривычно весёлой.