В томительном ожидании прошел день. Наступила не менее тягостная ночь.

Василий не спал, стоя у раскрытого окна, когда к нему в комнату тихонько вошла Клотильда. Они с самого начала спали порознь, так пожелала эта маленькая властная женщина.

– Я почувствовала, что ты тоже не спишь, поэтому и пришла сюда, – негромко и как бы извиняясь промолвила баронесса, едва Василий обернулся, услышав рядом ее легкие шаги.

Клотильда была в ночной рубашке до пят, с распущенными по плечам длинными темными волосами, которые казались еще чернее на фоне белизны ее исподней сорочицы.

Комнату наполнял голубоватый, призрачный свет луны, превращавший спальню в некий сказочный чертог.

– Дивная ночь сегодня! – с блаженным вздохом промолвил Василий, жестом приглашая Клотильду подойти к окну.

Баронесса подошла и встала рядом с ним, положив свою маленькую руку на широкий каменный подоконник. С неприбранными волосами и в столь невзыскательном одеянии Клотильда еще больше походила на девушку-подростка.

За окном раскинулся огромный спящий город.

Во время дневных прогулок Василий имел возможность убедиться, что Антиохия ничуть не меньше Царьграда и не менее красива, чем знаменитая столица ромеев. Ведь и Антиохию когда-то построили греки. В нынешние времена греки составляют большую часть населения этого города, хотя здесь также проживает немало иудеев, армян и выходцев из Европы.

Цитадель Антиохии расположена на высоком холме, имевшем всего один пологий спуск. В цитадели, кроме князя Антиохийского, проживала местная знать. Все ступени власти в княжестве занимали нормандцы, в числе которых было много выходцев из Сицилии и Южной Италии. Среди наемников князя Роберта преобладали ломбардцы и валлийцы, чьи длинные заостренные книзу щиты напоминали Василию щиты русичей.

После непродолжительного молчания Клотильда заговорила о том, что неплохо бы им сыграть свадьбу здесь, в Антиохии.

– Если, конечно, ты еще не передумал жениться на мне, – добавила баронесса, взглянув на Василия снизу вверх.

Василий мягко обнял молодую женщину и привлек к себе.

– Если ты против латинской веры, то я готова принять православие, – продолжила Клотильда, – хотя моим родственникам это не понравится.

Мы могли бы поселиться в Антиохии. Княгиня Констанция готова подарить нам дом. В Антиохии есть православные храмы, здесь живет немало людей православной веры.

Василий удивился, но не подал вида. До этого Клотильда несколько раз пыталась настаивать на том, чтобы Василий принял католическую веру. Что произошло с ней?

Неожиданно Клотильда призналась сама:

– Я поговорила с Потаней. Он убедил меня в том, что жене надлежит принять веру мужа.

«Ай да Потаня! Ко всякому-то сердцу он подберет ключик! – подумал Василий. – Вот бы мне так уметь!»

Утром жители Антиохии вышли на улицы встречать разбитое войско крестоносцев. Дружины князя Антиохийского и герцога Швабского заметно поредели, поубавилось воинов и у французского короля. Пешцы были измучены тяжелым переходом. Немало раненых ехало на повозках, многие шли пешком, тяжело опираясь на копья и плечо товарища. От былой надменности рыцарей не осталось и следа.

Василий пришел в дом, где стояли на постое его дружинники, чтобы послушать рассказ Фомы и Кости о неудачном походе на Эдессу.

– Долго шли мы мимо высоких белых скал по каменистой равнине, покуда не оказались у горного прохода, – начал повествование Костя. – Разбили стан. Князь Роберт послал своих всадников на разведку. Переночевали. На рассвете вошли в горный проход, будто в преисподнюю. Дорога там узкая, впору лишь двум повозкам разъехаться, а по бокам неприступные скалы вздымаются, и вершин у тех скал не видать. Свет солнечный в то ущелье не проникает, ветра там нет и безмолвие жуткое. Не знаю, сколько времени наше войско шло через эти теснины, токмо гляжу, вдруг далеко впереди светлое пятно замаячило. У меня аж от сердца отлегло, а ноги сами понесли меня к этому далекому просвету!

При выходе из горного прохода мы увидели воинов князя Антиохийского, которые стояли в дозоре по эту сторону перевала. За Сирийскими воротами открылась холмистая равнина, почти безлесная и безводная. Унылое место. Опять долго шли через пески и каменистые возвышенности, выпили всю воду, какую взяли с собой в путь. Наконец наше войско вышло к небольшой реке и простояло возле нее два дня.

Затем снова наша рать шла через какие-то горы и долы…

Впереди все время были конники князя Роберта, которые отыскивали дорогу к реке Евфрат. Как только они отыскали эту дорогу, дальше наше войско по ней и двигалось. Местность вокруг была гористая и лесистая. Страна тамошняя называется…

Костя задумчиво почесал голову, вспоминая название страны.

– Коммагена, – подсказал ему Фома.

– Верно! – Костя закивал головой. – Коммагена. Не доходя до Евфрата, наша рать уперлась в горный хребет. Долго мы его обходили… И вдруг перед нами оказалась зеленая долина с озером посередине. Дивное местечко!

– Долина та приглянулась королеве Элеоноре, захотелось ей остановиться там на ночлег, – недовольным голосом продолжил Фома. – Фридрих Швабский предупреждал, что в горах могут скрываться сельджуки, но Людовик не внял его предостережениям и уступил супруге. На нашу голову!

– Едва стемнело, с гор спустились полчища сельджуков, – опять заговорил Костя. – Стража поздно подняла тревогу. Крестоносцы вышли на битву без всякого порядка, сражались с врагами тем, кто что успел схватить в руки…

– Бились мы с нехристями как проклятые, с ночи до утра, – угрюмо сказал Фома. – Насилу отбились. Восемь тысяч христиан полегло в той долине.

– На обратном пути сарацины еще дважды нападали на наше войско, – промолвил Костя, – но воины князя Антиохийского, шедшие в хвосте, здорово посекли нехристей. Вот и весь сказ!

Несколько дней спустя Фридрих Швабский увел свой отряд из Антиохии к Назарету.

Еще через день туда же выступили и французские крестоносцы, а с ними и дружина Василия Буслаева.

Разругавшись с супругой, Людовик оставил Элеонору и ее знатных спутниц на попечение князя Антиохийского. Князь Роберт наотрез отказался покидать Антиохию теперь, когда после поражения крестоносцев вполне можно было ожидать вторжения войск мосульского эмира.

Уже в пути Людовик узнал, что объединенное войско иерусалимского короля и немецких крестоносцев ушло от Назарета на восток, к городу Гадаре. Французский король повел своих воинов ускоренными переходами вдоль побережья Геннисаретского озера. На берегу реки Иордан войска крестоносцев соединились.

Три короля договорились принимать совместно все решения, но главенство в предстоящих сражениях с сарацинами было предоставлено Балдуину. Иерусалимский король и его вассалы, живя в тесной и опасной близости с мусульманскими государствами, отличались от европейских крестоносцев своей неукротимой воинственностью и лютой ненавистью к сельджукам. К тому же Балдуин и его военачальники хорошо знали повадки своих давних врагов и прекрасно ориентировались в здешней местности.