Законспирированные советские агенты наносили немцам такой вред, что для борьбы с ними были созданы специальные казачьи отряды полевой жандармерии, в которых служили наиболее преданные немцам казаки. На их плечи было возложено выявление и уничтожение всех подозрительных личностей, а также проведение карательных рейдов и зачисток: «В бывшем здании пожарной команды, — описывается деятельность подобного отряда казаков-карателей в одном из разведдонесений, — размещен казачий отряд полевой жандармерии… На отряд возложена задача — вести борьбу с партизанами. Отряд зверски расправляется с местным населением. В конце сентября, за убийство немецкого офицера, отрядом было расстреляно 40 человек местных жителей из числа родственников и знакомых партизан»[446].

Первоначально большинство казачьих изменнических частей появлялись спонтанно и безо всякого на то согласия со стороны германских властей. Как только немецкие части входили в какую-нибудь станицу, в ней тут же самосоздавалась инициативная группа из местных казаков-антисоветчиков, которые и формировали некое подобие «казачьих сотен». Как правило, эти формирования, которые немцы называли отрядами «казачьей самообороны», были довольно малочисленны и плохо вооружены. После того как немецкая оккупационная система управления на территории Дона, Кубани и Терека была окончательно выстроена, в крупных городах начали появляться различные казачьи организации, стремящиеся сосредоточить все властные функции в своих руках. Естественно, они старались держать под своим контролем (конечно, с разрешения немцев) и создание всех более или менее значительных казачьих формирований на территории Дона, Кубани и Терека. Но даже после такой «жесткой централизации» каждый уважающий себя местный атаман старался иметь свой собственный, подчиненный только ему казачий отряд.

Все казачьи формирования на этих оккупированных территориях рассматривались германским командованием прежде всего как средство установления полного господства немцев. Уже 5 ноября 1942 года генерал-квартирмейстр Генерального штаба объединенного командования сухопутных войск отдал специальное указание относительно использования появляющихся казачьих частей на их родине для обеспечения немецкого контроля над занятыми районами.

На Дону организацией казачьих частей преимущественно занимался созданный там Штаб Войска Донского во главе с атаманом С.В. Павловым. В начале октября 1942 года специальным приказом Штаба всем казакам в возрасте от 20 до 45 лет было предписано явиться на сборные пункты и зарегистрироваться. Все станичные атаманы обязывались в трехдневный срок произвести регистрацию казачьих офицеров и казаков и подобрать добровольцев (пока еще — настоящих) для новых частей. Каждый доброволец мог указать свой последний чин в Российской императорской армии или же в Белых армиях. Одновременно атаманы должны были выделить для добровольцев строевых лошадей, оружие, седла и обмундирование, причем все снаряжение приходилось обеспечивать за счет местного населения. Вооружение для формируемых частей выделялось по согласованию с германскими штабами и комендатурами.

Уже в октябре была. сформирована пластунская сотня, а в конце ноября приступили к созданию казачьего полка. Инициативу С.В. Павлова по созданию казачьих частей поддержал атаман П.Н. Краснов. 11 ноября 1942 года прославленный генерал направил Павлову письмо, в котором дал ряд рекомендаций по организации повстанческой деятельности и формированию казачьих вооруженных сил, хотя бы и небольших по численности. В перспективе же он предполагал появление крупных соединений, оснащенных всеми видами современного вооружения. Общая численность казачьих формирований, по его мнению, могла быть доведена до 100 тысяч человек, иными словами до 10 дивизий[447].

Штаб Войска Донского занимался руководством и координацией всей работы по формированию казачьих частей. Начальники штаба и специально отобранные пропагандисты выезжали в станицы, проводили среди простых казаков собрания, выступали с агитационными речами, в которых призывали вступать в добровольческие сотни. После идеологической обработки все добровольцы брались на учет местными атаманами, а затем из них формировались сотни, которые позже направлялись на сборный пункт в Новочеркасск. Формирование казачьих частей проходило в населенных пунктах, станицах, на станциях и хуторах (Мишкинский, Латунковская, Персияновская, Грушевская, Кривянская, Мелиховская, Раздорская, Семикаракорская, Богаевская, Манычская, Старочеркасская, Каменская, Гундоровская, Калитвенская, Зверевская, Сулинская, Шахтинская и другие). Одними из первых в Новочеркасск в количестве 220 человек прибыли добровольцы из станиц Заплавской, Бессергеневской, Мелиховской и Семикаракорской, положив тем самым начало организации конного казачьего дивизиона под руководством войскового старшины Шведова и казачьей полусотни особого назначения под командованием атамана Евстратова.

Ввиду явного недобора личного состава наряду с казаками в добровольческие сотни принимали и неказаков. Причем эта инициатива исходила от немецких военных оккупационных властей. Так, в Раздорской управе в приказе коменданта местным властям предлагалось «немедленно провести собрание казаков и коренных иногородних от 18 до 45-летнего возраста… с таким расчетом, чтобы… записалось как можно больше людей»[448].Но вербовка добровольцев все равно проходила не очень успешно. В той же Раздорской управе, по расчетам немецкого коменданта, уже к 1 декабря 1942 года должен был быть выполнен «план по казакам», но и три недели спустя, 23 декабря, на сборный пункт в Новочеркасск еще никто не прибыл. Не лучше ситуация складывалась и в других районах. Именно поэтому немцы старались привлекать на службу в казачьи формирования не только добровольцев, но и военнопленных из числа казаков. Например, из лагеря, расположенного недалеко от станицы Александровской, были освобождены 150 уроженцев Ростовской области, которые назвали себя казаками. После небольшой проверки они были отпущены по домам на две недели, а впоследствии направлены на формирование одной из казачьих частей[449].

В середине декабря 1942 года по станицам были разосланы специальные письма, в которых указывалось точное количество «казаков-добровольцев», которые было необходимо завербовать в немецкую армию. То есть, по сути, речь шла уже не о добровольцах, а о полномасштабной мобилизации. Причем каждый из этих «добровольцев» должен был быть полностью экипирован и снабжен довольно крупной денежной суммой, естественно, за счет населенного пункта, откуда он был родом (полный текст подобного письма см. в Приложении 3.5).