Загоревшиеся глаза Плоскини, который числился у Твердяты именно по хозяйственной части, показали, что семена упали на благодатную почву. Пока тот вертел в своих руках железную конструкцию, ветлужский воевода стал пояснять:

— Тут у меня рисунок на бересте есть, как все в одно целое соединять на клепках, так что разберетесь… И будет вам от нас посуда железная, клинки добрые, а также всяческие диковинки, подобные этой. По справедливой цене. Немного за это потребно от вас — не держать силой своих людей, коли столкуемся с ними о переезде к нам. В ущерб вам творить сговор за вашей спиной не будем, даю слово! А упретесь за кого-нибудь, то мы тут же отступимся! — пояснил он насупившемуся Твердяте. — Дальше… Если придем к согласию по поводу всего, то все излишки хлеба будете продавать лишь нам, но за полноценное серебро или то же железо. Хоть вы и сидите в лесах на Воронеже-реке, но окрест вас степные просторы. Даже лес корчевать не надо, лишь паши, сей да пахаря защищай! А с таким плугом одвуконь вы любую целину поднимете! А уж оружием мы вас обеспечим, да и силой бранной при возможности поможем, если нужда такая будет… — Уловив одобрительный кивок главы местных беловежцев, воевода продолжил: — И последнее. Лекарь наш дело говорит, тех же ясов и людишек словенского языка, что еще на Дону остались, мы бы к себе забрали… Не силой, а уговором и серебром. А чтобы время не терять, выйдем мы к ним тотчас, как лошадей прикупим и в путь соберемся! Мыслю, что если успех нам в этом деле будет сопутствовать, то поток переселенцев через вас будет хоть и небольшим, но постоянным. Кхм… Есть лишь одно условие — отбирать их наш человек будет, но для этого он должен при вашем остроге жить. Окажется желающих в достатке — так и вам в людях никакого урона не наступит. А всего-то и надо, чтобы привечать христианские души на некоторое время у себя, а за их содержание мы заплатим. Э… Твердята! Может, и ты с нами поедешь на те уговоры?

— Кхе… Да ведь часть ясов из захваченных городков киевский князь взял к себе, расселив по граничным землям, — сокрушенно мотнул головой беловежец, однако выгода предстоявшего дела явно пересилила, и он залихватски махнул рукой: — Однако не всех! Да и пощипать половцев за все наши мучения не мешало бы! С сотню желающих я под свое начало соберу… Все-таки обживаться народ заканчивает, а в степи время глубоких снегов еще не скоро наступит. Даже лошадей для твоих воинов я найду, хотя и приплатить за них придется изрядно… Я имею в виду за возможный урон! А так лишь за найм отдашь.

— Домой мы выйдем конными, как лед на реках встанет, так что скупай насовсем, да бери самых лучших. Можем оставить тебе привезенное железо, а не хватит его — так серебром отдадим! — не стал мелочиться Трофим, однако тут же тяжело вздохнул: — Но опять есть одно условие… С моими воинами тебе придется возиться как няньке. А что ты хочешь, это же лесные охотники! На коне мешком сидят, а уж на полном скаку и стрелу на лук не наложат. А мне в будущем не помешало бы конные десятки выучить этому… Карусели или хороводу? Вячеслав! Как Иван сие действо обзывал? Ну, когда по кругу конницу пускаешь и стоящего перед тобой противника стрелами осыпаешь… Ну что смеешься, Твердята? Сам ведаю, что такого не сотворить, не родившись в седле! Ныне мне лишь надобно, чтобы мои удмурты лошадям бежать не мешали да спины им не натерли, а на всякие чудеса я потом ясов сподоблю… если переманю на свою сторону! Так что на моих воинов в сем походе можешь лишь как на пешцев рассчитывать… на конях. Поэтому путь нам к ясам надо торить вдалеке от половецких зимовий, дабы те раньше времени нас не обнаружили. А уж на обратном пути развлекайтесь, как хотите, а мы сразу сюда пойдем, чтобы вас своей неторопливостью не сдерживать. Знаю, что тогда добыча у твоих воев меньше будет, но если ты приставишь няньку к каждому моему ратнику, а тот научит подопечного на коне сидеть, да не абы как, то на награду я не поскуплюсь, так им и передай. А уж как делить ее — сами решайте.

— С необученными воинами в степь можно идти лишь на погибель свою, — искренне огорчился Твердята, чувствуя, как выгода утекает сквозь его пальцы, и решил все сказать откровенно: — Нам же бросить вас придется, коли поганые за нами увяжутся. А ради того, чтобы просто сопровождать вас, я и трех десятков не наберу… Да и как ты с ясами договариваться будешь? Думаешь, что половцы будут молча глядеть, как ты у них данников сманиваешь? Это Ярополк со своими тысячами мог себе позволить с ясским князем породниться, силой у него дщерь умыкнув и половецкие вежи вырезав. Все одно ясу почет после примирения выйдет, а с тобой никто из местных христиан и разговаривать не будет, потому что не знает тебя никто, да и сила твоя безвестна…

— Все ты верно глаголешь, но своим отказом переселяться в ветлужские пределы ты нам выхода другого не оставил, — мрачно заметил Трофим и перевел взгляд на лекаря. — Ну что, Вячеслав? Сумеешь подсказать, как нам преодолеть сии трудности?

— Хм… — усмехнулся беловежский глава. — Что же ты, Игнатьич, лекаря спрашиваешь? Нешто его умом живешь?

— Пока своим, Твердята, а насчет спроса… И князья не чураются спросить умудренных мужей перед тем, как решение принять. А уж нашего лекаря попытать… Появились у нас недавно пришлые люди, кои имели совсем другие обычаи, но ту же веру и почти тот же язык. Показали они себя в деле, так что доверие у меня к ним полное. А вот думают они… иногда такое ляпнут, что со смеху под лавку упадешь, а иногда так завернут, что и в голову прийти не может. Вот и лекарь наш из этих… Ну как, Вячеслав? Надумал что, пока мы тут лясы об тебя точили?

— Э… а купцы среди половцев ходят?

— Оп… хоть стой, хоть падай! — восхищенно покачал головой Твердята. — А ведь и верно! Отвыкли мы, что с половцами торговые дела можно иметь. Лишь лошадей они на Русь продают, да полон мы у них выкупаем… А торговлю они с хорезмскими купцами ведут, да через свою Сугдею.[134]Не поверишь, Трофим, доходит до того, что половцы по Греческому, Соляному и Залозному[135]пути вовсе не дают киянам[136]ходить, отчего торговля на Руси хиреет день ото дня!

— На Днепровских порогах купцов перенимают?

— И на них тоже. Киевские князья уже не раз к Каневу выходили, дабы встречать купцов с Гречника и Залозника.

— С Греческим и Соляным понятно, их охранять надобно, а вот про Залозный уже давно можно забыть, — ветлужский воевода обреченно махнул рукой. — Половцы там на каждом шагу, да и Тмуторкань от нас отпала… Я, кстати, мыслю, что народ с южных рубежей побежал не только из-за степняков, но и из-за того, что торговля там захирела и жить стало не на что. А вот почему?

— А я тебе скажу… — заметил Твердята. — Это в давние времена при хазарах Залозник процветал, а как венецианские и ганзейские купцы торговлю Трапезунда[137]под себя подмяли, то дела стали идти только хуже, так что… Ну что, прикинемся купцами, да и проникнем в половецкие вежи, а? Удмуртов твоих вперед выставим, дабы они своей непохожестью ввели степняков в смущение, а сами под покровом темноты скрытно подойдем, да и…