Жиган обвел взглядом собравшихся.

Братва молчала. Никто, естественно, не хотел отдавать Запрудный фокинцам.

– Я этих времен дожидаться не намерен, – продолжал он. – Кто хочет наняться «шестерками» к фокинцам, тех не держу. Но пусть уходят прямо сейчас, пока я отпускаю. Через минуту будет поздно, никого уже просто так не отпущу. То, что я буду говорить дальше, не предназначено для чужих. Остаются только свои. Но и спрашивать с них буду потом как со своих.

– Во понты кидает! – послышался в тишине шепот с правого края скамейки, ближнего к выходу из зала, где сидело трое салажат.

– С этого часа вы все можете считать себя бойцами, солдатами или еще как хотите, – продолжал Жиган. – Но назад пути у вас уже нет.

Не переставая говорить, он подошел к краю длинной скамьи, с которого только что раздался возглас в его адрес, взял крайнего мальчишку за ухо, поднял и повел к двери.

Мальчишка побледнел, но, пожалуй, не столько от боли, сколько от страха. Он молча шел, слегка подпрыгивая, но не сопротивляясь.

– Дисциплина будет у вас теперь, как в армии, – говорил Жиган, следя за реакцией братвы. – И не только дисциплина. Ответьте мне на вопрос: почему фокинцы сумели завербовать у нас Самсона? Почему мы сами никого из них не завербовали, чтобы всегда быть в курсе их планов и настроений? Потому, что никому это даже в голову не пришло. Да мы вообще никогда не интересовались нашими соседями, никогда не знали их планов и сейчас не знаем. Потому, что никому из вас это на хрен не нужно.

Жиган остановился, в упор посмотрел на сидящего перед ним Сливу и перевел взгляд на Мельника. Оба отвели глаза и принялись рассматривать свои заляпанные грязью и кровью кроссовки.

– Каждый из вас побывал на зоне, – сказал Жиган уже спокойнее. – Оттоптал свой срок. И теперь каждый из вас считает себя большим человеком и чуть ли не в авторитеты метит.

Братва заухмылялась. Видно, Жиган попал в точку. Самомнение у всех было – дай бог!

– И вряд ли кто из вас понимает, – продолжал Жиган, – что вы, каждый из вас в отдельности – никто. Пустое место. Дерьмо. Тараканы, которых можно давить ногами, клопы! Вши!

Ухмылки тут же поисчезали.

– Ты не согласен, Мельник? – спросил Жиган, заметив взгляд Мельника исподлобья. – Тогда скажи, что ты сможешь один против пятерых фокинцев? Да что там фокинцы! Против меня одного? Может быть, хочешь показать, чего ты стоишь? Выходи. Только без пушки, без пистолета и без ножа! С голыми руками!

Мельник молчал, вновь уставясь на носы своих кроссовок.

– А ты не дурак, Мельник, – сказал Жиган. – Отлично знаешь, что в одиночку тебе меня не одолеть. Я тебе шею сверну.

Мельник передернул плечами, но молчал и глаз на Жигана не поднимал. Он помнил, что сегодня лежал под очередями фокинских автоматчиков, тогда как Жиган прорвался к ним вплотную и рванул гранатой. А потом троих уложил, когда те убегали. Всех – наповал, некого было допрашивать, как он приказал.

– Кто-то еще сомневается в том, что в одиночку он – полное дерьмо? – спросил Жиган, обводя братву взглядом. – Пусть выйдет сюда, и я докажу ему, что его жизнь стоит меньше, чем пачка вонючих сигарет с «травкой», которую он выкурил неделю назад.

Мельник неожиданно для Жигана, который был уверен, что никто из братвы слова ему не посмеет сказать, встал, но повернулся лицом к братве, а не к Жигану. Секунду он помолчал, почесал бритый затылок.

– Он правильно говорит, парни, – сказал Мельник. – Нельзя нам по одному, каждый за себя. Передавят, как клопов. Купят. Задушат. Вон Самсон самым умным хотел быть. Где теперь Самсон?

Мельник повернулся к Жигану.

– Ты, это… – сказал Мельник, заметно волнуясь. – Дело говори… А насчет того, что… Мы согласны. Так все. Правильно.

Жиган удивился. Он не ждал, что до братвы так быстро удастся достучаться. Правда, Мельник, это еще не вся братва. Мельник и умнее, и развитее других.

А есть еще такие, как Слива, – ленивый и похотливый, как кабан. Есть Пан Зюзя, которому хоть объясняй, хоть нет, – все одно – на лице у него явные признаки олигофрении.

– Сядь, Мельник, – сказал Жиган тихо. – Мы тут не ругаться собрались и не выяснять, кто круче, а кто – последнее дерьмо. Это занятие для отпетых козлов… Конечно, каждый из вас – нуль, когда он один против кучи. Я тоже нуль! Поставь меня с голыми руками против одного придурка с автоматом, и он раскрошит меня в капусту, едва я сделаю шаг ему навстречу. Но сегодня против нас было двое автоматчиков. А перебить нас всех им не удалось! Почему? Только потому, что мы действовали против них сообща. Действовали как отряд, как боевое соединение. И только потому победили.

Жиган вздохнул и снова понизил голос. Он вообще старался говорить спокойно, но увлекался, и голос его креп, наливаясь металлом и жесткостью.

– Хреновый, правда, пока отряд, – продолжал он. – Потому что потеряли сегодня пятерых. И дай бог, если только пятерых. Потеряли потому, что действовали как пенсионеры-партизаны, которые зады не могут оторвать от земли, едва выстрелы услышат. А могли бы… вы слышите? Могли бы никого не потерять и задавить этих тварей в засаде всех до единого. Достаточно было четко знать каждому свои обязанности и действовать по отработанной схеме. Ладно, пусть Слива лопухнулся, не проверил второй этаж, хотя обязан был это сделать… В следующий раз – убью!

Жиган сверкнул на Сливу глазами.

– Но фокинцы могли подкараулить нас и в любом другом месте, неожиданно. На этот случай у нас должны быть отработаны стандартные приемы контратаки. Не ждать ничьей команды, ничьего приказа! Делать то, что необходимо делать в подобной ситуации, то, что десятки, сотни раз отработано на тренировках, в учении… У фокинцев просто глаза на лоб полезли бы, если бы они увидели такое организованное и четкое сопротивление их наезду. И они просто удрали бы, испугавшись вас, потому что вы были бы боевым отрядом, а они – дикой бандой. Удрали бы, если бы успели уйти от ваших пуль и ножей.

Жиган вновь посмотрел на братву, обвел взглядом всех, сидящих на скамье. Настроение, как ему показалось, у братвы изменилось к лучшему.

– Кто из вас сталкивался с ОМОНом и остался в живых? – спросил Жиган.

– Я! – пробасил Мельник.

– Я так и думал, – сказал Жиган. – Но всем вам хорошо известно, что с ОМОНом лучше вообще дела не иметь. Замочат мимоходом, даже не заметят. А ведь такие же парни там служат. Ничем не хуже и не лучше вас. Вся-то и разница, что вы в зоне побывали, а они вас в эту зону отправляли. Но это еще не все. Когда вы пьете водяру и колетесь всякой дрянью или с бабами барахтаетесь, омоновцы спецприемы отрабатывают, учатся убивать таких охламонов, как вы.

Убивать голыми руками.

Жиган опять вздохнул.

– Если б вы знали, до чего просто убить любого из вас, – сказал он с искренним сожалением. – Даже голыми руками.