Примечательно, что даже Берлин вынужден был занять не столь «безальтернативную» позицию. Как известно, Гитлер в своем радиообращении в 6 часов утра 22 июня 1941 г. в целях очевидно провокационных заявил: «…Сотрудничая со своими финскими товарищами, соратники победителей Нарвика держат берега Ледовитого океана. Германские дивизии под командованием победителя Норвегии охраняют финляндскую землю вместе с героями финляндских битв за освобождение, действующими под руководством своего маршала…» [121].

Эта декларация вызвала возмущение в Хельсинки и недоуменные вопросы в Лондоне и Вашингтоне. В результате Риббентроп на встрече с иностранными журналистами вынужден был фактически дезавуировать заявление Гитлера. В изложении самого маршала Маннергейма события развивались так: «Поскольку Финляндия не обязывалась вступать в воину вместе с немцами, и это обстоятельство мы неоднократно подчеркивали, у Гитлера не было никакого права на такое одностороннее заявление. Не могу удержаться от мысли, что такой поступок преследовал цель поставить Финляндию перед свершившимся фактом, что вынудило бы русских на нападение, но, с другой стороны, я уверен, что русские в любом случае вряд ли бы отказались от нападения на Финляндию…

…Чтобы разъяснить позицию Финляндии, министерство иностранных дел в тот же день разослало нашим заграничным представителям, в том числе работавшим в Москве и Берлине, циркулярную телеграмму, где указало, что Финляндия желает остаться на позиции нейтралитета, но будет защищаться, если на нее нападет Советский Союз. Это заявление повторили спустя два дня еще раз в предназначенном для посольств информационном бюллетене. Наше заявление было принято во внимание и в Германии, судя по замечанию, прозвучавшему на пресс-конференции на Вильгельмштрассе, в котором было сказано, что нашу позицию не поняли и что поэтому Финляндию следует впредь считать нейтральной страной. Министр иностранных дел Англия, выступая в парламенте, заявил, что Англия считает Финляндию нейтральной (подчеркнуто мной, — М.С.) и что, насколько известно, в отношениях Финляндии и Советского Союза не произошло никаких изменений…» [22].

Как бы то ни было, но, подойдя к последней зыбкой грани между миром и войной, обе стороны — и Финляндия, и Советский Союз, — пока еще не перешагнули ее. Возможностей для предотвращения вооруженного конфликта оставалось все меньше, но они еще были. Самое главное — вплоть до 25 июня жертв еще не было. По счастливому стечению обстоятельств кровь не пролилась даже в тех случаях, когда теоретически это было возможно.

Первой боевой операцией финского флота, имевшей важное значение, стала высадка войск на Аландских островах. Эти острова, перекрывающие вход в Ботнический залив (т.е. в территориальные воды Швеции и Финляндии), принадлежали Финляндии, но в силу многочисленных международных договоров должны были иметь статус демилитаризованной зоны. Для контроля за соблюдением этого режима на островах находилось советское консульство. Идея захвата Аландов в первые же дни войны и прорыва КБФ в Ботнический залив неизменно присутствовала в оперативных планах советского командования по меньшей мере с весны 1939 г. Независимо от того, что знала и чего не знала финская разведка о планах советского руководства, стратегическое значение Аландских островов, «цепью» перекрывающих вход в Ботнический залив, было очевидно для любого военного специалиста.

В ночь с 21-го на 22 июня с материка на архипелаг на 23 кораблях было переброшено 5000 финских военнослужащих с боевой техникой, включавшей в числе прочего 69 орудий. Несмотря на то, что появление финских войск на островах (бесспорно нарушающее международные договора) не создавало прямой угрозы для Советского Союза (точнее говоря — создавало лишь дополнительные препятствия для возможного вторжения советского флота в территориальные воды Финляндии и Швеции), реакция последовала мгновенно. Уже в 6 часов утра 22 июня (т.е. в то самое время, когда в далекой Москве еще только началось(!!!) совещание в кабинете Сталина) самолеты ВВС КБФ нанесли бомбовые удары по финским кораблям и укреплениям на острове Корпо (30 км западнее Турку). Однако, насколько можно судить по имеющимся источникам, потерь судов и жертв среди личного состава не было. Персонал советского консульства (31 человек) был принудительно, но также без жертв, вывезен на материк на финском корабле и затем вернулся на Родину [26].

До 25 июня не привели к потерям и жертвам и установленные финскими подводными лодками минные заграждения в Финском заливе. Первые минные постановки были произведены в ночь с 21 на 22 июня. Затем они были продолжены 23 и 24 июня (встречающиеся иногда сообщения о якобы имевших место минных постановках 17 или даже 14 июня являются вымыслом). Минные заграждения были выставлены в западной части главных судоходных фарватеров Финского залива, в районе острова Гогланд (Суурсаари), маяков Родшер и Вайндло.

В работе М.Йокипии, правда, содержится утверждение о том, что минные заграждения были выставлены и в «заливе Кунда» у побережья Эстонии. Кунда — это маленький поселок (5 тыс. человек в начале 90-х годов) в месте впадения одноименной речушки в воды Финского залива. Соответственно. там с давних времен была рыбачья пристань (а в новые времена появился цементный завод). Что и зачем было там минировать, причем в самом первоочередном порядке, не ясно. Примечательно, что ни в мемуарах наркома ВМФ Кузнецова, ни в мемуарах бывшего командующего КБФ (а позднее — доктора исторических наук) адмирала Трибуц о финских минных заграждениях в бухте Купля ничего не сказано. Не удивительно, что многие современные российские компиляторы сочли необходимым «усилить и исправить» в этом вопросе многострадальную книгу М.Йокипии и заменили в своих измышлениях «залив Кунда» на Нарвский залив или Копорскую губу. Самые же бессовестные пошли еще дальше на восток и безо всяких сантиментов «заминировали» Кронштадт…

Краснознаменный Балтфлот начал установку минных заграждений в районе острова Гогланд на несколько дней позднее. Первое же сообщение о появлении минных заграждений в центральной части Финского залива поступило утром 24 июня. «Тральщики, конвоировавшие транспорт „Казахстан“, обнаружили в восьми милях юго-западнее маяка Вайндло шесть плавающих мин… Все шесть мин находились в районе, где, согласно официальным данным, полученным в 1944 г. от финского командования, их подводная лодка поставила зарождение И-3. То ли финны совершали какие-то типовые ошибки при подготовке своих подлодочных мин, или последние имели какие-то технические дефекты, но многие из них либо всплывали при постановке, либо срывались с якоря чуть позже…

…4 июля минный заградитель „Урал“ и эсминец „Калинин“ поставили в проходе между островами Вайндло и Родшер минное заграждение 14-А. В охранении находились сторожевой корабль „Пурга“ и два катера МО… За несколько минут до окончания минной постановки, когда отряд подходил к району неизвестного в то время финского заграждения И-78, впереди, слева и справа от курса обнаружили пять всплывших мин противники… Обнаруженные мины расстреляли катера МО. сопровождавшие отряд…» [106].

Первой потерей стал советским дозорный катер №143, подорвавшийся на установленной финскими подлодками мине в районе маяка Вайндло. Но это произошло в ночь на 3 июля, т.е. через неделю после официального объявления войны.