— Кстати откуда ты появился и почему вы вдвоём друг друга знаете? — как бы между делом спросила Радя. — Гарри, признавайся, это твой добрый брат-близнец?

Валькра рассмеялась, оценив шутку. Ник аж хрюкнул.

— Я бывал у Седрика в гостях, — улыбнулся я в ответ. — Что там у тебя, опять проблема с магами? И откуда этот странный прикид и демонический запашок?

Прокатит или не прокатит выведать побольше информации?

— Как ты понял, что проблема снова с магами? — возмутился Седрик. — И вообще это я тебе пришёл помогать. И помог. Целую армию разогнал. Твои там уже кровью умывались, так что ты мой должник теперь.

Радя сидела и улыбалась, переводя взгляд с Седрика на меня и обратно на Седрика. Словно наблюдая за занятной шахматной партией.

— Неа, — отмахнулся я, чем оправдал ожидание Ради — та откинулась в кресле и подозвала к себе Эдмунда. — Это так не работает, — продолжил я пояснять. — О плате за добрые дела договариваются заранее, после чего они перестают быть добрыми делами, и становятся просто сделкой. Сделка была?

Седрик улыбался, но сжимал кулаки от злости. Эту словесную дуэль я выиграл по всем правилам.

— Но я мог бы тебе помочь и я поступлю как порядочный гражданин, — сообщил я ему. — И мы заключим сделку, а чтобы было максимально честно, то мне нужны два бронетранспортёра, причём один с противопехотной турелью, второй с мобильной зенитной установкой, и прилагающийся к технике экипаж. А ещё два ящика мин.

— А морда не треснет?

— Нет, я её осенью вылечил.

— Так ты хоть знаешь?..

— Знаю, — улыбнулся я, методом исключения набросав сложность врага, прикидывая варианты. Конечно, всегда был шанс не угадать и сесть в лужу, но в этом случае я легко могу сказать, мол «ой, а как так вышло, что у тебя что-то более необычное», но такие случаи редкость и все запоминают исключительно такие вот сценки всесилия, всезнания и всевластия. — Твоей проблемой стало неожиданное появление, — я из памяти доставал внешность мага, — голубоглазого высокого блондина и его таинственного наставника.

Седрик ударил руками о стол.

— Как ты это делаешь? Не будь ты бессмертным, саданул бы тебя по роже, — буркнул Седрик.

Впечатление это произвело как раз то, что и надо было мне. Вопрос в цене уже не стоял, со мной даже торговаться не собирались.

— И сколько тебя не будет? — наконец нашлась Радя. — Вдруг за это время на нас снова нападут? Кто будет заклинания отбивать?

— Не нападут как минимум до утра. Им сообразить нужно, что они видели. А видели они… Седрик, что они видели?

Седрик молчал, зияя пустотой глазниц. Никого из сидящих рядом это зрелище не смущало.

— Тебя это не должно волновать, — пространно отозвался он, пользуясь правом не отвечать.

— Ты демон, — в задумчивости произнесла Радя, но достаточно тихо, чтобы услышали только те, кто сидели рядом.

Аям кинула испуганный взгляд. Валькра с Ником переглянулись. Марьяна закашлялась, сплёвывая мокроту в пустую кружку и вновь опустилась лбом в стол.

— Это не совсем так, Радя, — поправил я её. — Но эти маленькие подробности не должны нам мешать вести дела.

— Какие дела с демонами, Гарри? Ты в своём уме? Аазидар не зря возмущался, что Седрика в чужой легион забросило, и все эти жертвоприношения, — нахмурилась она ещё больше. — Ты водишься с демонами?

— Успокойся, он просто одержимый, а не демон, — поправил я её. — И его человеческая сущность сейчас доминирует, иначе Марьяна лежала бы уже в двух противоположных углах одновременно.

— То есть внутри господина рыцаря укоренился демон? — округлил глаза Эдмунд и единственная его рабочая рука заметалась по телу в поисках оружия. Он в итоге схватил вилку, неосознанно выставляя её перед собой.

Я вздохнул.

— Ребята, этот человек предлагает нам открытый путь к Бруме, а возможно и нечто большее, — стал я проводить рекламу.

— Это всё очень неправильно, — схватилась за голову Радя.

— Давай так: то, как я проверну свой план — моё дело. Но Брума будет освобождена. Идёт?

— Ой заливаешь! Это никогда не будет твоё и только твоё дело, пока здесь есть я, — возмутилась Радя. — И вообще, Орден почти разрушен. Что мы будем делать?

— Сплотим его вокруг самого ярого ревнителя веры, — тут же выпалил я.

— Поставишь Ворвуса, такой твой план?

Когда часто врёшь на глазах у всех, тебе перестают доверять даже самые близкие.

— Радя, — я заглянул ей в глаза. — Я такой честолюбивый человек по твоему мнению? Карьерист и ставленник?

Радя смутилась, будто её только что отчитали, но извиняться не стала. Я же продолжил:

— Ворвус не верит ни в богов, ни в дьяволов, ни в лесных фей. На роль гроссмейстера неплохо подойдёт Эдмунд.

Тот нахмурился.

Я словил ещё и хмурый взгляд Седрика, про которого все забыли.

— И почему же я? — возразил рыцарь.

— Ты в ладах с Беллатором, ты истинный рыцарь веры, а ещё… Ты хорошо ладишь с Радей. Если вы, конечно, после пары недель букетно-конфетного периода не рассоритесь.

Рыцарь залился краской, Радя нахмурилась.

— Пиздобол, — швырнула она в меня, но не отвернулась, потому что я говорил неудобные, но правильные вещи.

— Рассоритесь? — ухмыльнулся я. — Да нет, не рассоритесь, — сделал я вывод глядя, как они вдвоём переглянулись.

Княгиня сидела надутой, словно птенчик. Я погладил её по голове и вроде как напряжение слегка улеглось.

— А если серьёзно? — спросила она.

— Ты думаешь в таком тесном обществе плохо строить вертикаль власти из личных отношений?

— Чёрт… — фыркнула она. — Гарри, может тебе сразу князем стать, а мне отойти от дел, раз ты такой умный? Мешать личное с рабочим — создавать себе кровную вражду.

— Но ведь так делали у меня на родине, — отозвался Эдмунд.

— И враждовали!

— А ещё так не делали у тебя, Радя, на родине, — парировал я. — И что?

— И враждовали… — отозвалась она эхом, совершенно с иной интонацией. — Хочешь сказать, что корреляции нет?

— Есть, но не в нашем случае. Решать всё равно тебе.

— А вот и решу, — фыркнула княгиня.

Она повернула за подбородок голову Эдмунда к себе, поцеловала абсолютно офигевшего рыцаря в губы, посмотрела ему в глаза:

— Будешь моим мужем и гроссмейстером Ордена?

Вся таверна замерла.

Даже Трума перестал петь, подавившись и пытаясь сдержать кашель.

Эдмунд сидел красный, с вилкой наготове и ждал слова «шутка!», но его не было. Он окинул всех взглядом. И своих товарищей. И Вильгельма, который уже прямо сейчас был приором, сидевшим с красным лицом, опухшей и перевязанной рукой и злой завистью в глазах. Эдмунд потрогал остриё вилки пальцем, прошёлся