Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мэдисон повернулась ко мне, всем своим видом демонстрируя возмущение.
– На улице минус пятнадцать, а Эллиотту нельзя появляться на территории школы, так что он не может тебя забрать. Разумеется, я подвезла тебя до дома.
Я улыбнулась.
– Спасибо. Миссис Мейсон тоже предлагала меня подвезти, но я видела ее список дел на сегодняшний вечер. Там целых две страницы.
– Хочешь, провожу тебя до двери? Или прямо до прихожей? – предложил Сэм, жадно рассматривая дом.
– Сэм! Господи! – выругала его Мэдисон. – Нашел время!
– Нет, спасибо, – поблагодарила я, берясь за свой рюкзак.
Мэдисон тронула меня за руку.
Я занесла рюкзак в дом и пошла наверх. В комнате я сложила свои вещи – рубашки, штаны, носки, нижнее белье – и затолкала их в чемодан, который папа купил для меня несколько лет назад. Я сто раз фантазировала, как впервые воспользуюсь этим чемоданом, но ни разу мне не приходило в голову, что я переселюсь из гостиницы на Джунипер-стрит в другой дом, тоже в Дубовом ручье.
В голове возникало множество возможных сценариев развития событий: реакция мамочки, прощание, надежда, что в конце концов все будет хорошо. И все же никакие страхи не заставили меня пожалеть, что я помогаю Эллиотту. Он хороший, как Алтея и папа. Его загнали в угол, и ему пришлось выбираться самостоятельно, однако он был готов на все ради тех, кого любил. Просто мне повезло оказаться в числе этих людей.
Внизу раздался шум: кто-то хлопал дверцами кухонных шкафчиков. Кто-то молодой и нетерпеливый, но не Поппи.
– Привет, – сказала я, входя на кухню и садясь за стол.
– Выглядишь ужасно, – отрывисто брякнула кузина Имоджен.
Она поставила передо мной чашку чая и скрестила руки на груди.
Я сидела за столом, грея руки о дымящуюся чашку, как будто это костер. Имоджен как всегда была одета в свою любимую футболку с изображением руки, показывающей знак мира, а волосы как обычно заправила за уши. Она стояла, прислонившись бедром к стене, и наблюдала за мной. Почти все кухонные шкафчики были открыты. Имоджен искала чайные пакетики и не потрудилась закрыть дверцы.
Обычно, после того как ее отец грубо вел себя со мной, Имоджен протягивала мне оливковую ветвь в виде чашки чая, но раньше это случалось через день или через два после того как дядя Жаб устраивал сцену. До сего момента мамочка еще никому не запрещала приходить. Я до последнего надеялась, что дядя Жаб и Имоджен больше никогда не появятся в нашем доме.
Имоджен гневно уставилась на меня.
– Ну? Ты будешь пить этот дурацкий чай или нет?
Последовало неприятное молчание, так что стало слышно, как ветер задувает в щели оконных рам. Наверху хлопнула дверь, и мы обе посмотрели на потолок.
– Дюк? – неуверенно спросила Имоджен.
– Расслабься. Это просто ветер.
Занавески были задернуты, так что в столовую и кухню проникало совсем немного серебристого света. Облака, похоже, обосновались в небе над Дубовым ручьем на всю зиму. Никто не мог запретить им остаться, и никто не радовался их присутствию – прямо как гостям в доме на Джунипер-стрит.
– Ты никогда не грустишь. Почему ты такая печальная? Что сегодня случилось? Твоя мамочка рассказала моему отцу о пропавшей девушке. Есть какие-то новости о ней?
Мысль о дяде Жабе меня рассердила. Предполагалось, что ему не позволят вернуться. Неспособность мамочки сдержать слово лишний раз доказывала, что ее депрессия перешла в более тяжелую стадию. Я поковыряла трещинку в стоявшей передо мной чашке.
– Нет.
– Нет? – переспросила Имоджен. – Ты ничего о ней не слышала?
– Только то, что она пропала, – ответила я, делая маленький глоток. – Имоджен… Где мамочка?
Имоджен переступила с ноги на ногу.
– Наверху. А что?
– Попроси ее спуститься. Мне нужно с ней поговорить.
Имоджен напряглась.
– О чем это?
– Я хочу поговорить с мамочкой. Не с тобой. Скажи ей спуститься.
Имоджен скрестила руки на груди, злобно усмехнулась и упрямо поглядела на меня.
– Ладно, – я сделала еще глоток. – Я уезжаю. Сегодня.
– Что? – Имоджен подошла к столу. – О чем ты говоришь?
– Эллиотта сегодня отстранили от занятий. Я рассказала миссис Мейсон про гостиницу, чтобы ему разрешили учиться.
Имоджен наклонилась и поглядела на меня исподлобья, потом тихо спросила:
– Что ты ей рассказала про гостиницу?
Я встретила ее взгляд: в ее глазах не было страха, и все же я не сомневалась: Имоджен боится.
– Что мамочка больна и всеми делами занимаюсь я одна.
– Это ложь, – прошипела Имоджен. – Тетя Мэвис хорошо о тебе заботится.
– Она уже давно обо мне не заботится, – я повертела в руках кружку и отвела глаза.
– Забери свои слова обратно. Забери их! – завопила Имоджен мне в ухо.
Я поморщилась и отклонилась.
– Ты должна привести мамочку, – сказала я, стараясь говорить спокойно. – Они скоро будут здесь.
– Кто? – взвизгнула Имоджен.
– ДНБ.
Имоджен презрительно скривилась.
– Что это такое?
– Департамент национальной безопасности, – ответила я.
Эти слова легли мне на сердце тяжким грузом, ведь я только что сделала то, чего обещала никогда не делать.
Имоджен испуганно посмотрела на меня, потом захныкала, повернулась и побежала вверх по лестнице с криками:
– Мэвис! Мэвис!
В дверь громко постучали, и я бросилась открывать. На пороге стоял Эллиотт. Дыхание вырывалось из его рта белыми облачками, в руках он держал разорванный конверт и какую-то сложенную бумагу.
– Что ты сделала? – спросил он.
– Что ты наделала? – завопила мамочка, сбегая вниз по лестнице. Она схватила меня за плечи и стала трясти.
Эллиотт оттащил меня и вклинился между нами.
– Тихо, тихо… Подождите минутку. Давайте успокоимся.
– Успокоимся? Успокоимся?! – пронзительно выкрикивала мамочка.
Я закрыла глаза.
– Она терпеть не может такие уговоры.
– Как ты могла так со мной поступить? – не унималась мамочка, отталкивая Эллиотта. – Ты рассказала… про нас этой стерве психологу, а теперь это? Ты хочешь жить в полуразрушенном приюте в компании еще десяти детишек? С незнакомцами? Ради чего? Ради него?
– Что? – Эллиотт повернулся ко мне. В его глазах плескалась боль, очевидно, он посчитал себя преданным, коль скоро психолог знала нечто такое, чего не знал он. – Ты рассказала миссис Мейсон?