— Объясни мне, зачем я тебе? — попросил Ариамен.

— Наш пакт, — ответил я. — Я не могу быть уверен, считается ли невмешательством то, что я, косвенно, поучаствовал в перевороте Комнина. Это ведь с моей подачи было снято проклятье — я не планировал такого, не знал заранее, что так будет, поэтому жопа у меня слегка вспотела.

— Так это ты⁈ — вскочил с кресла бывший сатрап. — Проклятый труп, осквернитель земли, мерзкий уёбок, который…

— Что я? — спросил я. — Мы с Эстрид выясняли отношения, дело дошло до земного оружия — кто ж, блядь, мог знать, что наши действия снимут проклятье со всех⁈ Так что не пизди на меня!

Ариамен пыхал гневом, сжимал и разжимал кулаки, но, хотя бы, заткнулся и теперь просто ненавистно зыркал на меня.

— Но часть вины я чувствую, — продолжил я. — Не за то, что тебя свергли, это полная хуйня для меня, если честно, а за то, что Комнин мог легко тебя казнить или запытать до смерти. И у меня нет ответа, что сказал бы на это Дар. Так что ты теперь живёшь у меня, получаешь почти все блага, какие были тебе доступны в твоём дворце, даже баб предоставлю — наслаждайся. Кино, музыка, компьютерные игры, хочешь — наркотики. Хотя нет, наркотики я тебе не дам, а то ещё Дар подумает, что я тебе смерть приблизил… Короче, будешь пить «Тёмное спасение», чтобы никогда не болеть, а также бывать на свежем воздухе. Когда настанет благоприятный момент, я выделю тебе личную виллу, на которой ты и проведёшь остаток своих дней.

— То есть, я не свободен? — уточнил Ариамен.

— Блядь, если хочешь уходить — уходи, — я даже обрадовался, что он сам свалит от меня нахрен.

Но бывший сатрап начал что-то подозревать. Он умный мужик, пусть и зашоренный своим специфическим бытом.

Эх, не с того начал. Надо было просто сказать ему, что не держу — вали, куда хочешь. Но я-то, блядь, за всех думаю. Я даже не допускал мысли, что он уже не подумал об этом и просто свалит. А он не подумал…

— Знаешь, — произнёс Ариамен. — Я, всё-таки, погощу у тебя.

А теперь всё понял.

— Да мне похуй, — пожал я плечами. — Праведная Республика не обеднеет даже от содержания тысячи тебе подобных.

— Вот и увидим, — довольно улыбнулся бывший сатрап.

— Через пару-тройку недель я выделю тебе дом на улице Айомми, — сообщил я ему. — Там будет штат немёртвых слуг, которые будут обслуживать тебя, чтобы ты ни в чём не нуждался, но не советую тебе охуевать. Если начнёшь создавать мне и моему городу проблемы, я отвезу тебя к франкам, дам денег и отпущу — будешь жить там, пока деньги не кончатся.

Будет у меня свой дворцовый сатрап. Как в том фильме, где Саша Барон Коэн играл… как его? Об Алладине…

А! «Диктатор»!

У Алладина во дворце жил Усама Бен Ладен, а у меня будет жить Ариамен Сасанид.

— С этого момента — всё, — сказал я. — Ты жрёшь вкусности с Земли, смотришь кино, порнуху, трахаешь шлюх, которых будут к тебе присылать, ездишь на прогулки, куда хочешь, кроме Сузианы, а я о тебе больше не слышу.

— А если я захочу вернуть себе сатрапию? — спросил Ариамен.

— Я попытаюсь тебя отговорить, искренне, но против твоей свободы идти не стану, — улыбнулся я. — Мы поняли друг друга? Тебя всё устраивает?

Бывший сатрап задумался.

— Хорошо, — произнёс он.

— Устраивайся в покоях поудобнее, — ещё шире заулыбался я. — Отдыхай, меньше нервничай, кушай хорошо — еды у нас полно. А я пошёл — у меня, как для мертвеца, очень много работы!

/31 декабря 2028 года, Праведная Республика, г. Душанбе/

— Уважаемые сограждане, дорогие друзья, — заговорил я. — Мы провожаем две тысячи двадцать восьмой год. Совсем скоро он станет частью истории, а нам предстоит идти вперёд, созидать будущее.

Я стоял в якобы вечернем Душанбе, за спиной у меня был президентский дворец. Как обычно, одет я в свой фирменный костюм с бордовым галстуком, в котором меня уже привыкли видеть жители Праведной Республики.

— В году уходящем мы напряжённо трудились и многое сделали, гордились общими достижениями, радовались успехам и были тверды, отстаивая национальные интересы, нашу свободу и безопасность, наши ценности, которые были и остаются для нас нерушимой опорой, — продолжил я. — И главное, что нас объединяло и объединяет — это судьба Республики, глубокое понимание высочайшей важности того исторического этапа, через которых проходит Праведная Республика, тех масштабных целей, которые стоят перед обществом, и той колоссальной ответственности за Праведную Республику, которую чувствует каждый из нас.

Потом Лужко, в авторской программе, которая выйдет послезавтра, разжуёт, о чём я тут толкую…

— Мы остро, отчётливо осознаём, как много в этот период зависит от нас самих, от нашего настроя на лучшее, нашего стремления поддержать друг друга словом и делом, — вновь заговорил я. — Работа на общее благо сплотила общество. Мы едины в наших помыслах — в труде и в бою, в будни и в праздники, проявляя главные черты граждан Праведной Республики — солидарность, милосердие, стойкость…

Снова делаю паузу, чтобы принять поданный мне бокал с шампанским.

— В наступающем году хочу пожелать всем семьям самого доброго, ведь из истории каждой семьи складывается история нашей огромной прекрасной и любимой Родины, — сказал я, поднимая бокал. — Ее судьбу вершим, создаем все мы — граждане Праведной Республики. Мы — одна страна, одна большая семья. Мы обеспечим уверенное развитие Республики, благополучие наших граждан, станем еще сильнее. Мы — вместе. Это самый надежный залог будущего Праведной Республики. С праздником вас, дорогие мои, с новым две тысячи двадцать девятым годом!

Залпом выпиваю шампанское, после чего разбиваю бокал о камни президентской площади.

— Великолепно! — воскликнул Лужко. — Превосходно!

— Монтируй, врезай в эфир, — приказал я.

— Сделаю, повелитель, — пал ниц мой имиджмейкер.

— Иди-иди, — отмахнулся я и пошёл обратно во дворец.

Речь он, конечно, написал…

Транслировать моё новогоднее обращение будут в 23:55, когда люди будут сидеть за столами и отмечать праздник, который здесь никогда не отмечали.

Нет у них, оказывается,