доктор Буртан остался верен Дозенбергу и своему агентству и отказался назвать источник поступления фальшивых денег, более того, он не сказал, что они предназначены для шпионских целей. Таким образом, политическая сторона дела оказалась скрытой. Буртан был приговорен двадцать пятого мая 1934 года к пятнадцати годам заключения и штрафу в 10 тысяч долларов. Он провел в тюрьме десять лет.

Дозенбергу, которому так и не было предъявлено обвинений, удалось уехать в Германию и Румынию, где шла ожесточенная битва между агентурой и контрразведкой. Все это случилось в начале тридцатых годов. А позже он был послан в Тяньцзин с миссией военной разведки. К 1939 году он разочаровался в коммунизме и вернулся из Москвы в Соединенные Штаты. Там его обвинили в том, что он делал фальшивые пометки в паспорте, и он провел год в тюрьме. После освобождения он сменил имя и канул в безвестность.

Генерал Клебер и эра «Амторга»

Советский шпионаж в Соединенных Штатах набирал силу с начала тридцатых годов. Примерно в это время ГБ и ГРУ основали свои сети, агенты Коминтерна приходили и уходили, фальшивые паспорта и работа для прикрытия были в изобилии, а значительное число американских коммунистов было готово вступить в святой для них аппарат русского коммунизма. Только немногие из резидентов военной разведки, посланных в Соединенные Штаты, были заметными фигурами, наиболее способные агенты, число которых всегда было ограничено, требовались в более ответственных местах. Одним из резидентов в Соединенных Штатах в 1930-1931 годах был бывший офицер-танкист Красной Армии Герберт, недалекий бюрократ. Другим был Александр Уланов (Вальтер), бывший эсер, который тоже не отличался большим умом.

Ведущим резидентом в начале тридцатых годов был Марк Зильберт[46], один из выдающихся шефов советской военной разведки в Соединенных Штатах, который достиг мировой известности во время испанской войны, где, приняв имя одного из наполеоновских генералов, Жан-Батиста Клебера, командовал армией республиканцев. В апреле 1937 года, в разгар террора, Зильберт был отозван в Москву, арестован и казнен вместе с большим числом других командиров Красной Армии.

Несмотря на свои способности и ум, Зильберт не добился особых успехов в Соединенных Штатах. Одним из его многочисленных помощников был бывший конструктор инженерной корпорации «Арма» Соломон Кантор. Корпорация «Арма» выполняла конфиденциальные заказы военно-морского флота, и ее работники давали подписку о сохранении секретности. Оставив работу в корпорации, Кантор обратился в поисках источника информации к своему старому другу Уильяму Дишу, который работал там проектировщиком, и установил контакт между ним и Зильбертом. В своих переговорах с Дишем Зильберт взял себе псевдоним Херб, который звучал так же по-немецки, как и Диш, чем он как бы намекал на свои правые взгляды по поводу германских политических дел.

Зильберт-Херб сказал Дишу, что ему, разумеется, за вознаграждение требуется информация для частной промышленной фирмы – он якобы хотел обойти конкурентов. Мистер Херб и Диш регулярно встречались в течение полугода, и американский инженер снабжал советского агента секретными документами.

Перед своей второй встречей с Хербом Диш доложил своим руководителям о контактах с Зильбертом, и президент корпорации информировал военно-морскую контрразведку. Она посоветовала Дишу продолжать встречаться с Зильбертом и проинструктировала его, какие материалы он может передавать советскому шпиону – они были устаревшими или поддельными.

Агенты контрразведки Соединенных Штатов следовали за Дишем, когда он шел на назначенное место встречи и сели в ресторане Шрафта поблизости от них. Диш никогда не передавал документы Зильберту напрямую, он оставлял конверт с ними на столе, и, когда оба уходили, Зильберт забирал его с собой. Каждый раз Диш получал сумму от 100 до 200 долларов.

После нескольких недель наблюдения военно-морская контрразведка передала дело Херба в ФБР. Прежде чем Диш отправился на встречу с Зильбертом, его пригласили в офис ФБР на Лексингтон-авеню, где обыскали. После встречи его снова обыскали, и не осталось никаких сомнений в количестве и качестве денег, которые передал ему советский агент. Деньги остались в ФБР. Перед ФБР теперь встала задача найти, для кого работает Херб. При следующей встрече Диш сказал Хербу, что документы, которые он принес сейчас, должны быть возвращены в тот же вечер, поэтому необходимо, чтобы Зильберт сфотографировал их немедленно. Агент ФБР, который следовал за ним, увидел, что он входит в здание «Амторга».

Прошли месяцы, и все будто бы шло как обычно. Документы, приносимые Дишем, поступали в кабинет генерала Берзина в Москве. У советских военно-морских экспертов не могли не возникнуть сомнения по поводу надежности и ценности информации, и у Зильберта зародились подозрения. И в один из дней он не явился на назначенную встречу. Он так никогда и не появился. Однако его не арестовали.

В других рискованных предприятиях Зильберту повезло больше, чем в шестимесячной тайной битве с американской контрразведкой по поводу морской артиллерии.

Другим членом шпионского аппарата Зильберта был Роберт Гордон Свитц (он же Гарри Дюрей и Авиатор). Обученный сначала на фотографа, чтобы заменить Лидию Шталь, он потом стал пилотом, занимался шпионажем, исследуя военные сооружения и вооруженные силы в Панаме. Достать секретные документы о зоне канала было задачей коммунистической ячейки, которая состояла из военнослужащих и гражданских лиц, работающих там. Авиатор должен был в безопасности доставить похищенные документы в Нью-Йорк.

Субагент Свитца, русская девушка Фрема Керри, представила его своему близкому другу, Роберту Осману. Осман, высокий, худой юноша с кожей лица землистого цвета и меланхоличным взглядом, член Лиги молодых коммунистов, был сыном бедного безработного сапожника, который эмигрировал из России. В то время, когда он встретился со Свитцем, Осман был капралом в армии Соединенных Штатов, размещенной в Панаме. Как клерк в армейском офисе, он должен был перепечатывать разные документы, в том числе и секретные. Таким образом, многие из них, включая планы форта Шерман и укреплений в зоне канала, нашли свой путь в сеть Зильберта в Нью-Йорке.

Письмо из Панамы, в котором были секретные документы, адресованное Герберту Мейерсу в Нью-Йорк, которое по каким-то причинам не могло быть доставлено, вернулось в Панаму, и там его вскрыли в почтовом отделении. Так как в письме были секретные сведения, началось следствие, в результате которого было определено, что письма напечатаны на машинке Османа. Выяснили также, что Осман получил из Нью-Йорка денежный перевод на 400 долларов. Ему предъявили обвинение. Военный суд в августе 1933 года объявил приговор: двадцать лет каторжных работ и штраф в 10 тысяч долларов, а также позорное увольнение из армии.

Однако приговор не был приведен в исполнение. В марте 1934 года по ходатайству адвоката Луиса Вальдмана президент Соединенных Штатов